Это был удар в пах. Прием совсем бесчестный, но очень действенный даже если совсем слабый.
— Ерунда! - сказал Том. - Стал бы абсолютный тиран России кидаться на толстозадую негритянку? Ему в Москве своих женщин не хватает? Ерунда!
— Не знаю, - хмыкнул Пьер. - В России негритянок нет. Мог и возжелать. Хотя, конечно, такой товар в любом приличном городе западнее Берлина и Вены стоит триста франков, редко дороже.
— Если б он отметился у проституток - его бы вообще не поняли, - возразил Лу. - У коммунистов с этим… сложно.
— Если тема продержится в топах хотя бы неделю - весь мир будет уверен, что он это сделал, - сказал Тим. - А потом уже будет неважно. Кажется, русские остались без Президента.
— Провокация, конечно, - махнул рукой Пьер. - Но если обыватель в России об этом узнает, политической карьере Горби настанет быстрый конец.
Мог или не мог - уже не важно. Даже в Советском Союзе человек, над которым висит подкрепленное показаниями потерпевшей обвинение в моральной неустойчивости, не мог бы претендовать на высший государственный пост. И статья в “Правде”, где с гневом были отвергнуты возможности любых подозрений, еще больше разжигала интерес к теме. Можно было не сомневаться, что на два ближайших месяца бывший Генеральный секретарь КПСС будет вне игры. Но что теперь? Кто займет его место? После того, как он расширил Политбюро и провел на большинство мест своих людей, можно было предположить, что кто-то из его политических союзников и займет его казалось бы незыблемый трон. Или же поднимут головы удаленные от власти старперы? Варианты крутились в голове, но ни во что логичное не складывались.
Тим, Том и Пьер читали газеты, шурша страницами передавали их друг другу. Лу прочно прицепился к французской тридцатишестистраничной Liberation - в ней была самая длинная статья с наибольшими подробностями.
Раздавшийся телефонный звонок оторвал меня от раздумий.
— Получил уже? - раздался в динамике голос Серого.
— Ты про газеты?
— Угу. Нравится?
— Неожиданно, - ответил я. - Твоя работа?
— Скажем так, я одобрил.
— Послушай, о таких вещах предупреждать нужно! Ты представляешь, что там сейчас начнется? Я даже молчу о своих контрактах. Новый человек с новой командой, пересмотр всех соглашений, бардак и неразбериха!
— Брось, Зак. Если б ты знал об этом заранее, ты бы уже подсуетился и навел мосты к новым возможным хозяевам Кремля. А Михаил Сергеевич, единственное в чем совсем не дурак - в аппаратных игрищах и все эти движения срисовал бы на раз.
— Разве нет в международной дипломатии правила не пользоваться таким откровенным враньем?
Серый рассмеялся в голос:
— Наверное, есть, но я ничего не подписывал и, честно сказать, мне это неинтересно. К тому же ты сам прекрасно знаешь, сколько вранья в этих газетенках о чем угодно и о СССР больше, чем о чем-то еще. Одной уткой больше, одной меньше - ерунда!
— Исков не боишься?
— Нет, наплевать.
— И что теперь?
— Теперь они выберут нового Президента. В меру либерального, в меру патриотичного. Фамилию пока не скажу. Но поверь, тебе от этого хуже не будет. Или ты про Михаила Сергеевича? С ним все просто. Завтра Горбачева отправят в отпуск, потом - на пенсию, потом - под суд.
— И все вернется? Развитой социализм, железный занавес…
— Не-е-ет, - протянул Серый и коротко хохотнул, - ничего уже не вернется. Все, наоборот, покатится с ускорением. Но скажи - хорошо придумано?
— В это никто не поверит, - произнес я с сомнением.
— Брось, Зак! Мы же не теорему у доски доказываем. Это в математике важны логические последовательности, причинно-следственные связи и прочая заумь. А в нашей жизни все вопросы веры решает только степень убедительности, с которой ты несешь откровенную ахинею с высокой трибуны. Будут и свидетели по делу и экспертизы, все будет как надо. И не горюй сильно по этому козлу, он того не заслуживает. Когда что-то хорошее пытаются сделать через задницу, то по заднице и должны получать. Передавай привет Оссии. Чао!
Он повесил трубку, прекратив разговор.
— Сардж? - спросил Лу.
Я неопределенно кивнул в ответ, погруженный в бешено скачущие мысли. Постепенно успокаиваясь, пришел к выводу, что если Серый так уверен, что хуже не будет, то и мне истерить незачем. Посмотрим, как все обернется.
Наутро к газетам добавились телевизионные новостные сюжеты на ту же тему, радио захлебывалось сенсацией. Под моросящим дождиком перед посольством СССР в Париже на Бульваре Маршалов собралась приличных размеров толпа человек в двести, в основном сенегальские горластые толстые тетки, опекаемые десятком черномордых сутенеров. Вокруг сновали журналисты, что-то выспрашивали у демонстрантов, тараторили французские скороговорки перед камерами и скрывались в микроавтобусах - обогреться и хлебнуть кофейку.
В вечерних газетах появились новые подробности - про первые шаги маленького Misha, о нелегком жизненном пути его несчастной мамочки и о бесчувственности русского секретаря.
Я позвонил сэру Френсису, чтобы быть в курсе происходящего - в его задачи по линии посольства с недавних пор входил контакт с советской партийной верхушкой и он должен был быть немного в курсе происходящего.
После обычных приветствий и долгой жалобы на отвратительную русскую весну, когда машину приходится мыть дважды, а то и трижды в день, барон перешел к сути вопроса:
— Трудно сказать, Зак. Здесь все в растерянности. Они просто не знают, как реагировать на очередную русскую забаву. Я встречался с кое-какими людьми, и знаешь… трудно сказать. Никто ничего не знает. Или делают такой вид. Мне нужно написать отчет для Форин-офиса, а я сижу и считаю мух на стекле, потому что не знаю, что писать.
Точно как во время похорон очередного Генсека - “Лебединое озеро” круглые сутки, и всеобщее недоумение.
— Горби удержится?
— Не знаю, Зак. Правда - не знаю. Думаю, что нет. Он не очень-то популярен в своей стране. Большинство населения ненавидят его реформы, его стиль жизни, его супругу. Они называют ее Райкой.
Он замолчал на полуслове, ожидая от меня какой-то реакции, но я только сопел в трубку.
— Ах, да, ты же не понимаешь по-русски! Это такая тонкая игра слов. По-русски часть ее имени означает рай, небеса, понимаешь? Они ее так называют, намекая, что Горби живет как полубог почти в раю.
Мне бы никогда в голову не пришло такое толкование имени мадам Горбачевой, но, кажется, сэр Френсис был убежден в этом так же твердо как в безупречности своей родословной.
— Я скоро буду в Лондоне, Зак, мы могли бы встретиться и я расскажу все, что здесь на самом деле происходит. Мне уже звонили наши узбекские друзья, задавали вопросы, я обнадежил их, что с нашей стороны никаких изменений не будет. Но все равно нужно многое обсудить. И понять, как это может повлиять на наши с тобой интересы. Ты понимаешь, о чем я?
