От всего этого бреда я заскучал и понял, что зря потерял драгоценное время. Потому, не прощаясь, спустился на твердую землю.
— Куда же ты, князь! — самолично обратилась ко мне из окна Марья Алексеевна. — Останься, можешь с нами ехать!
— Спасибо, боярыня, но мне нужно спасать своих людей, — вежливо ответил я, сел в седло и поскакал прочь.
Что в таких случаях говорят мужчины в адрес подобных женщин, можно и не озвучивать. Ругая нежную боярыню последними словами, я доскакал до ближайшей деревни. Была она небольшой, не более трех десятков домов и, судя по убогим избам, очень бедная. По страдному времени, поре сенокоса, людей видно не было, все работали на лугах, так что оказалось не у кого даже спросить короткую дорогу на Москву. Я поехал дольше, но увидел, что на самом выезде, в последнем подворье, на плетне висит мужик. Он оперся подмышками на хлипкое сооружение из редких прутьев ивовой лозы, свесил руки наружу и задумчиво обозревал окрестности. Я остановился прямо напротив него и вскоре был удостоен его рассеянным вниманием. Перестав таращиться на проплывающие облака, мужик перевел взор на меня и с не меньшим интересом принялся осматривать и меня, и лошадь, и то, что было за нашими с донцом спиной. Сразу стало понятно, что у мужика натура художественная, творческая, и потому он работе предпочитает созерцание.
— Здравствуй, хозяин, — поприветствовал я, подъезжая вплотную.
— Здорово, коли не шутишь, — ответил он безо всякого почтения к моему лошадино-военному виду.
— Как в Москву лучше проехать?
— В какую Москву? — уточнил он, глядя в упор приветливыми голубыми глазами.
— Как это в какую, — не понял я, — что, здесь есть разные Москвы?
— Так нет ни одной, Зюзино — это есть, а ни про какую Москву я отродясь не слышал.
Мужик говорил серьезно, так что было непонятно, он простой придурок или слабоумный. Хотя ни на того, ни на другого вроде бы и не походил. Я решил, что это такой местный юмор — не знать о близкой Москве, и невинно поинтересовался:
— А есть здесь кто-нибудь поумнее тебя?
— Нет, я здесь самый умный, дураки все работают, — так же без тени улыбки ответил он.
В этом утверждении был свой смысл. Действительно, у нас большей частью так и случается, умные всегда отдыхают, а дураки работают.
У меня тут же появилась идея не спешить в столицу, где еще неизвестно как все обернется, а попробовать решить вопрос с разбойниками на месте, тем более, что неожиданно подвернулся такой забавный тип.
— Приютишь меня на пару дней? — спросил я.
— Заходи, если не побрезгуешь, я хорошему человеку всегда рад.
Приглашая меня войти, он, между тем, продолжал висеть на плетне, не делая даже попытки пойти открыть ворота. Я не стал чиниться, слез с коня, сам открыл его условные ворота, состоящие из нескольких жердей, и въехал во двор.
— Иди в избу, устраивайся, — пригласил хозяин, не отрывая взгляда от родных просторов, которые к тому же перестал загораживать проезжий.
Я вошел в избу. Как ни странно, там оказалось вполне цивильно, понятно для этого времени. Была печь с трубой и приличные лавки и полати. Я снял с себя камзол, амуницию и вернулся во двор. Умник продолжал любоваться видом из-за плетня.
— Тебя как звать? — спросил я его сосредоточенную спину.
— Звать зовутка, величают — утка, — ответил он присказкой, но все-таки соизволил повернуться ко мне. — А покойная жена величала Павлом.
— Скажи, друг Павел, у вас в округе разбойники есть?
— Где же их нет? — вопросом на вопрос ответил он.
— А кто с той стороны, — я показал направление, — лес держит?
— Известно кто, лихие люди, — не задумываясь, ответил он, усмотрев что-то необычайно интересное за моей спиной.
— Как бы мне с ними встретиться?
— С разбойниками?! — воскликнул он и, кажется, впервые посмотрел на меня с интересом. — Пойди в лес, они тебя сами найдут!
— Нет, мне нужно их найти так, чтобы они меня не видели. Ты же здешние леса знаешь, сможешь такое устроить? Я заплачу.
— А тебе какая в них нужда?
— Они моего товарища захватили, хочу его выручить.
— Нет, мне такое без интереса, — мне и здесь хорошо.
— Я хорошо заплачу! Не пожалеешь!
— А зачем мне твои деньги? Мы живем по крестьянству, у нас все свое, нам деньги без надобности.
— Ну, лошадь себе хорошую купишь…
— На кой она мне? — искренне удивился он. — Ее, поди, еще и кормить нужно.
Пожалуй, впервые мне посчастливилось встретиться с настоящим прототипом русских народных сказок, Иванушкой-дурачком, в чистом, незамутненном виде.
— У тебя здесь случайно нет волшебной щуки? — серьезно спросил я.
— Какой такой щуки? — удивился он, не понял намека или не знал такой сказки.
— Которая по щучьему велению, по твоему хотению все желания исполняет.
Он обдумал ответ, и только осознав все возможности, которые может получить человек, обладая такой замечательной рыбой, ответил:
— Чего нет, того нет. Коли была бы, стал бы я тут в деревне околачиваться!
— А что бы тогда сделал?
— Что бы? — Он опять задумался, проверяя свои желания, но, так, кажется, ничего интересного не придумал. Потом вдруг сладко улыбнулся. — Мало ли, девку молодую пожелал, а то и двух. Толстопятых! — сказал он и сладко, как кот, прижмурился.
Идея была, безусловно, продуктивная, кто же от такого счастья откажется!
— А почему двух? Бог троицу любит.
— Нет, три много. Сразу станут промеж собой ссориться, шума от них не оберешься. Две в самый раз.
— А я слышал, разбойники у себя много красивых девок держат, хотят туркам в плен продать.
— А мне-то что за дело?
— Ну, поможешь спастись какой-нибудь девушке из плена, она тебя полюбит и замуж за тебя пойдет.
— Не пойдет, — кратко ответил он.
— Почему?
— Я работать не люблю, за то меня девки и не любят. Знаешь, как жена-покойница со мной наплакалась?!
Чем дольше мы говорил, тем меньше я понимал нового знакомого. То ли он все-таки придуривался, то ли на самом деле был таким уникальным лодырем. Однако порядок в избе говорил о другом.
— А почему у тебя в избе печь с трубой, — зашел я с другого бока.
— Как почему, чтобы не дымила.
— И лавки я посмотрел у тебя хорошие, сам делал?
— Нет, жена-покойница.
— Плохо тебе теперь будет без жены…
— И не говори, — тяжело вздохнул он, — не знаю, как зиму перезимую…
— Вот видишь, а к разбойникам идти не хочешь! Я бы дал тебе денег, а ты купил бы красную шапку, красные сапоги, выручил бы из плена красавицу, она бы в тебя влюбилась, вот тебе и жена!
