А потом дрогнул под ногами, крытый линолеумом пол — и пошел ходуном. Загремели, слетая со столов, кюветы с нервной тканью. Что-то ухнуло и осыпалось веселым стеклянным дождем в соседней комнате. Пол наклонился как палуба. Металлический край стола толкнул Дану в живот и прижал к стене; металл был еще горячим от прожекторов.
Катались-перекатывались над перекрытиями колеса глухого грома. Не обращая внимания на боль в пальцах, Дана оттолкнула стол. Сразу четыре руки впились в нее, оглушили надсадные вопли. Кто это был? Разговаривать запрещалось, Дана не узнала за год даже имена женщин, сидевших рядом с ней. Она освободилась, наотмашь лягнув ногой и одновременно ударив кричащую головой в зубы.
Кажется, долго шарила по камню, разыскивая дверь — и, наконец, нашла. С размаху всем телом навалилась на стальной щит…
Словно придя на помощь ее ничтожным усилиям, всей массой чуть сдвинулась Гора Единого. Сварная рама, прогнувшись, со скрежетом вырвала замок. Распахнулась дверь, и Дана боком упала в коридор.
Сразу загромыхало и загудело так, словно в недрах Мepy проснулся вулкан. Своды кольцевого коридора зловеще озарились и снова исчезли для глаз; из-за поворота дохнуло жаркое пламя.
Поскольку выбор направления был безразличен, Дана невольно двинулась к огню. За поворотом пылал приваленный глыбами автокар, чуть ближе зеркальной каской уткнулся в стену охранник — вместо ног у него было нечто мокрое, жуткое… Она побежала обратно. Из открытой двери так никто и не вышел. Что там делалось, было неизвестно: рев шатающейся горы глушил все звуки. Дану бросало то на стены, то на сталь дверей. Некоторые комнаты оказались открытыми, наверное, тоже по вине землетрясения: из одной удушливо пахнуло мертвечиной, из другой — выбежало, храпя, что-то четвероногое, слюнявой мордой мазнуло по голым коленям рабыни…
Затем пол, круто накренясь, увел Дану в пустоту; под коленями и ладонями оказались обшитые кожей ступени. Разумеется, эскалатор не действовал. Боясь напороться на пробку обвала, она осторожно тронулась вверх. Подъем оказался изнурительно долгим, гора много раз сшибала ее с ног. Вернулась боль в кончиках пальцев, приглушенная, лихорадочным возбуждением первых минут, — словно Дана схватилась за раскаленное железо.
…Быть может, легла бы она, скуля, как израненное животное, на лестнице, залитой из разорванного водопровода, — ждать судьбы, — если бы эта самая судьба не оказалась снова благосклонной. Вихрь снежной пыли с надрывным воем вырвался из стены перед Даной.
То гигантский камнепад сбрил половину воздухозаборной трубы, вместе с решеткой и вентиляторами.
Не раздумывая, Дана бросилась навстречу холоду и свету и поползла в тесной трубе, жмурясь от хлещущего снега с пылью…
…Когда излом края охладил горящие руки, она открыла глаза и увидела мир, наполненный белесым, трубно ревущим ураганом, и призраки гор, словно трепетавших перед мощью бури. Пологий срез скалы расплывался через несколько шагов. Белизна была исчерчена трассами каменной мелочи; большие обломки валились овечьими стадами или проносились, паря, кувыркаясь, вопреки понятию тяжести. Рокот чудовищной поземки перекрывал даже мелодию урагана, а если гора при этом покачивалась — казалось, что земля рассыпается вдребезги.
Не родись Дана рабыней, не испытай за тридцать два года жизни все возможные унижения, муки, вплоть до гибели сына по хозяйской прихоти, не узнай она, как проваливается под ударом человеческий череп и что чувствует человек, когда на протяжении года ему раз в семь дней срезают чуть зажившую кожу на пальцах, — не пройди она такую школу, может, и надломилась бы ее душа от увиденного зрелища. А так, — вынырнув из преисподней, коченея и съеживаясь в одном клеенчатом фартуке и шортах, — чуть ли не равнодушно смотрела сквозь волнистую шквальную мглу. Туда, где низко-низко над головами нависал тускло-серебряный пятнистый шар величиной в двадцать солнц. Полустертый, блеклый Диск, сбежавший в глубину неба от бога-завоевателя, казался таким крохотным и перепуганным.
И вот ты расстанешься с этим местом — и никогда не увидишь его снова, ибо превратится оно в воду…
Египет. «Сказка потерпевшего кораблекрушение».…Отворились все колодцы великой бездны, и ставни неба открылись, и был на земле ливень сорок дней и сорок ночей… И вода поднялась на земле так, что покрыла все высокие горы подо всем небом. На пятнадцать локтей поднялась она над горами, покрыв их. И погибла всякая плоть, какая движется по земле…
Книга Бытия.Когда-то, давным-давно, земля была залита большой водой; тогда и появился Богомол — его принесла на своих крыльях пчела… Она летела и летела над водой, пытаясь отыскать клочок суши, чтобы посадить на нее Богомола…
Легенда бушменов.В давние времена в краю Имас демоны справляли большой праздник. В самый разгар пира хлынул ливень, и демоны спрятались под землю. Только псу-демону удалось отыскать среди всеобщего потопа сухое местечко…
Сказание папуасов Новой Гвинеи.Когда Великий Дух убедился, что все добрые звери и добрые люди целы и невредимы, он приказал сильному ливню хлынуть на землю… Всю землю затопила вода.
Легенда северо-американских индейцев.…Некогда земля Уэльса простиралась далеко в море, пока внезапно появившееся мировое море Ллин-Ллион не затопило всю страну и не погубило ее население.
Кельтское предание.Волк проглотит солнце… Звезды скроются с неба… Задрожит вся земля и горы так, что деревья повалятся на землю, горы рухнут… И вот море хлынуло на сушу…
«Младшая Эдда».Падишах Азрака… велел водой залить землю, а небо поджечь. И залилась земля водою, небо пламенем озарилось…
Башкирский эпос «Урал-батыр».Потоп был вызван драконом Кун-Кун. Он ударил головой о небесный свод, отчего поддерживающие его столбы свалились, и все небо рухнуло на землю, заливая ее водой.
Китайская легенда.Шел огненный дождь, земля покрылась пеплом… Камни и деревья были раздроблены… С неба сорвался Великий Змей… и на землю упали его кожа и куски его костей… Нахлынули ужасные волны. Небо вместе с Великим Змеем рухнуло на землю и затопило ее.
