— Я запомню ваш совет, Сергей Михайлович, — голос старшего лейтенанта оставался тихим и ровным, — но и вы постарайтесь не забыть мои слова: долго в директорском кресле вам сидеть не придется.
Сотрудник Госбезопасности кивнул головой и быстрым шагом покинул кабинет. А вечером того же дня Сергею Михайловичу позвонил Карасев.
— Ну как новое место работы? — после приветствия спросил он, — справляешься?
— Пока рано говорить об этом, — уклончиво ответил Лунев, — через пару месяцев будет видно. Но скажу тебе откровенно, грязи здесь накопилось сверх головы. Долго разгребать придется.
— С финансами разобрался?
— Пытаюсь. Каждый день по несколько часов над бумагами корплю.
— Будь внимательней. Похоже, там не все чисто.
— Постараюсь, — пообещал Сергей Михайлович.
— А что у тебя за трения с комитетчиками вышли? — после недолгой паузы спросил первый секретарь, — мне только что их начальник звонил. Жаловался: мешаешь работать.
— Ну, если организацию притона называть работой, то да, мешаю.
— Сергей, позволь мне, как человеку более опытному в этих делах, дать тебе совет. Не наступай тигру на хвост. Не связывайся с КГБ. Пусть они спокойно занимаются своим делом. У тебя что, кроме этих проституток, больше проблем в гостинице нет? Сам же сказал: с финансами еще не разобрался. Вот и разбирайся. А шлюхи пусть е…ся с теми, на кого им укажут. На то они и шлюхи.
— Карась, пойми, они, прежде всего, наши советские девушки, а уж потом шлюхи. Хочешь верь, хочешь не верь, но жалко мне их. Губят девчонки свою молодость. Если я этот притон закрою, им волей-неволей придется искать нормальную работу. А там, глядишь, замуж выйдут, детишек нарожают…
— Сережа, не будь Дон Кихотом. Всем, нуждающимся в помощи, помочь не возможно. А вот меня, своего друга, ты своим поведением ставишь в неловкое положение. Мне начинать работу в области со ссоры с руководителем областного управления КГБ никак не годится.
Сергей Михайлович почувствовал, как вспотела его ладонь, сжимающая телефонную трубку.
— Хорошо, Анатолий Дмитриевич, — чуть слышно прохрипел он, — я не буду ставить вас в неловкое положение. Не буду мешать вашей карьере. Завтра напишу заявление «по собственному желанию».
— Сергей! — вырвался крик из трубки, — ну что ты сразу щеки надул, словно капризная барышня! Я тебе откровенно, как другу, обрисовал ситуацию, а ты мне: «Анатолий Дмитриевич»!
— Прости, Карась. Не хотел я тебя обижать. Но поверь, это не позерство и не выпендреш. Я действительно хочу помочь этим девчонкам. И я скорее уйду из гостиницы, чем разрешу заниматься там проституцией.
В течение нескольких секунд из трубки доносилось лишь тяжелое сопение.
— Черт с тобой, — неожиданно прорычал областной руководитель, — поступай, как знаешь. Но помни, что я тебе сказал: свяжешься с КГБ, всю оставшуюся жизнь об этом будешь жалеть.
Из-за занавеса раздался голос служанки:
— Госпожа, Мухаммед бин Абдуллах пришел.
— Зови его сюда, — встрепенулась Хадиджа.
— Ты можешь идти, Майсара, — женщина принялась поправлять волосы на голове, — благодарю тебя за службу и за интересный рассказ.
Лишь только слуга удалился, как в комнату, осторожно ступая, вошел Мухаммед. Он остановился у двери и склонил голову.
— Здравствуйте, достопочтимая Хадиджа хатун. Рад видеть вас в полном здравии.
— И я рада видеть тебя вновь, Мухаммед — пролепетала Хадиджа слабым голосом, искренне удивляясь волнению, охватившему ее при виде молодого человека, — проходи, садись рядом со мной.
В то время, когда Мухаммед усаживался на подушки, Хадиджа уловила нежный аромат, исходящий от его тела. Женщина невольно придвинулась ближе к молодому человеку.
— Расскажи мне о вашей поездке, — дотронулась она до его руки, — все ли прошло гладко в торговых делах?
Мухаммед молча развязал тесемку на кожаном мешочке, который держал в руках, и высыпал на одеяло кучу монет. Хозяйка дома принялась пересчитывать деньги, шевеля при этом губами. Закончив счет, Хадиджа подняла на юношу восторженный взгляд.
— Мухаммед! Я не верю своим глазам! Как тебе удалось заработать такую огромную сумму денег?!
Молодой человек смущенно потупил взор.
— Мне повезло. На ваш товар был высокий спрос.
— А Майсара утверждает, что бойкая торговля у вас шла, благодаря твоим умению и усердию.
— Он преувеличивает, — юноша еще ниже опустил ресницы.
Хадиджа отделила из кучи часть монет и подвинула ее гостю.
— Это твоя доля, Мухаммед.
Брови молодого человека удивленно изогнулись.
— Вы ошиблись, уважаемая Хадиджа хатун. Мы договаривались о пятой части прибыли, а вы даете мне значительно больше.
— Я не ошиблась, Мухаммед. Ты хорошо поработал и заслужил дополнительное вознаграждение.
Хадиджа положила руку юноше на плечо.
— Считай эти деньги авансом за будущую работу. Я хочу, чтобы через два месяца ты вновь отправился в Сирию. Ты согласен?
— Как вы можете в этом сомневаться?! — склонил голову Мухаммед, — для меня большая честь служить вам.
Голова молодого человека оказалась совсем рядом с лицом Хадиджы. Густые, черные волосы источали пьянящий аромат. Рука женщины, до этого покоящаяся на плече юноши, скользнула вверх, на его затылок. С тихим стоном Хадиджа притянула к себе голову молодого человека и стала покрывать поцелуями его губы, щеки и глаза. Повалив Мухаммеда на спину, женщина в спешке принялась стягивать с него одежду…
— Я у тебя была первой женщиной?
Голова Хадиджы покоилась на груди Мухаммеда. Ее рука нежно гладила его тело, медленно перебираясь от лобка, поросшего жесткими волосами, до сосков на груди и обратно.
— Первой, — едва слышно выдохнул Мухаммед.
— Я бы очень хотела стать и последней твоей женщиной, — Хадиджа приподнялась на локте и заглянула молодому человеку в глаза, — ты бы занимался торговлей, а я рожала и воспитывала наших детей.
— Вы имеете ввиду… — Мухаммед резко вскинул голову.
— Да. Я предлагаю тебе жениться на мне.
Некоторое время молодой человек молчал, судорожно переводя дыхание.
— Вы… вы… — наконец, с трудом заговорил он, — вы угадали мое самое сокровенное желание. Лишь изредка, украдкой, лежа ночью на циновке в сирийском караван-сарае, я позволял себе в мечтах быть вашим мужем. Неужели мечта моя сбудется?! О, Хадиджа!
Мухаммед нежно обнял женщину и припал губами к ее груди.
— Завтра я попрошу свою подругу Нафису бинт Мунийе пойти к твоему дяде и договориться о свадьбе, — промурлыкала Хадиджа.
Заметив тревожную складку меж бровей юноши, она со смехом потрепала его волосы.
— Не переживай, большого махра (выкуп за невесту. араб.) я с твоего дяди не потребую. Скажи, — лицо женщины сделалось серьезным, — что это за метка у тебя под левой лопаткой в виде треугольника? Она словно выжжена каленным железом. Кто ее поставил тебе?
— Мне никто ее не ставил, — смущенно улыбнулся Мухаммед, — она у меня с рождения. Знаешь, — оживился он, — с этой меткой связан интересный случай. Когда мне было двенадцать лет, мы отправились с дядей в Сирию с караваном курейшитов. После длительного перехода, мы остановились на отдых в Бусре, возле христианского монастыря. Неожиданно к нам подошел человек и от имени монаха Бахиры пригласил нас к обеду. Все пошли в монастырь, а меня, как самого младшего, оставили присматривать за верблюдами. Когда гости уселись за стол, монах Бахира подошел к моему дяде и спросил, не остался ли кто-нибудь за стенами монастыря.
— Мой сын, — ответил Абу Талиб.
— Нет! — воскликнул Бахира, — этого не может быть! Мои книги утверждают, что будущий Пророк сирота. У него нет отца!
Дядя вынужден был объяснить монаху, что в действительности я являюсь его племянником.
— Позови сюда мальчика, — потребовал Бахира.
Когда я пришел, монах долго и внимательно меня оглядывал, а затем попросил меня оголить спину. Я нехотя задрал рубашку.
— Вот она! — вскричал в следующий миг Бахира, — вот она, как и описывалось в книге, под левой лопаткой! Печать пророчества!
Он обнял меня и нежно поцеловал в лоб.
— Я рад, что дожил до этого дня, — со слезами на глазах прошептал монах, — я рад, что мне довелось лицезреть Посланника Создателя всех миров.
Молодой человек замолчал, а Хадиджа, прижавшись к нему всем телом, тихо прошептала на ухо:
— Твой рассказ — лишнее доказательство тому, что я сделала правильный выбор.
Областной центр России, 14 июня 1973 года
Начал накрапывать небольшой дождь и Сергей Михайлович ускорил шаг.
— Не послушал синоптиков, доверился утром безоблачному небу, теперь мокни без зонта, — ругал себя Лунев.
