– Лично я не собираюсь тонуть в Мозамбикском проливе, – вмешался я, – но и задерживаться тут больше чем на день мне бы не очень хотелось… Насколько я смог выяснить, конгресс по урегулированию границ будет продолжаться
еще четыре дня. От Занзибара до Капштадта где-то два дня полета. У меня в запасе и так оставался только один день.
– Да я и на один день задерживаться не собираюсь… – вспылила Эрика, отчего ее лицо залилось краской, – собирайте вещи, мы вылетаем через полчаса и ни минутой позже. Она развернулась на каблуках и зашагала на улицу…
– Какая девушка, – задумчиво протянул Джереми Ланниган, глядя ей вслед, – огонь… Так что ты, сынок, приглядывай за ней… Ей нужен кто-то с достаточно холодной головой.
– Почему вы говорите это мне?
– А кому ты предлагаешь мне это говорить? Самолету?
– Я всего лишь случайный пассажир… Ланниган внимательно оглядел меня с ног до головы, но ничего не ответил. Эрика оказалась хорошей прорицательницей. Самолет действительно вылетел ровно через 32 минуты после того разговора. Набрав высоту, мы развернулись на юго-восток, и направились к лежавшим между Мадагаскаром и Африкой Коморским островам. До них мы добрались только через пять часов.
– Хочу попасть в Порт-Мозамбик еще до наступления вечера, – пояснила Эрика, перегнувшись с пилотского кресла назад в грузовой отсек, – так что далеко от самолета не уходите, ждать не буду, примем почту, заправимся, и в путь… Я послушно кивнул и вышел на взлетную полосу. После пяти часов неподвижного сидения в компании писем и посылок возможность размять затекающие конечности большое счастье. Боюсь, к концу путешествия я насквозь пропахну бумагой и канцелярским клеем… Взлетная полоса располагалась недалеко от берега. С моря налетали порывы ветра. В ярко-синем небе громоздились живописные облачные замки.
– Собираетесь лететь? – поинтересовался любопытный чернокожий парень, грузивший почту.
– Да
– Ха, плохое время для полетов, поднимается ветер… Я ничего не ответил. Разноцветные облачные горы, клубившиеся на западном горизонте, особого доверия и мне не внушали. Мимо, с моря в глубину суши, пронеслась стайка каких-то береговых птиц…
– Пора, залезайте, и вылетаем, – Эрика вернулась от начальника аэропорта, и, убрав карту и бумаги в планшет, забралась в пилотскую кабину.
– Боюсь, – заметил я, – действительно собирается шторм… Эрика посмотрела мне прямо в глаза.
– А вы не бойтесь… Она захлопнула дверцу и сделала механику знак запускать пропеллер. Я, проворчав про себя что-то обиженное, полез на свое бумажное лежбище. Лететь нам предстояло в Порт-Мозамбик, какую-то всеми забытую дыру на восточном побережье Африки. Общее направление – на юго-юго-запад, зюйд-зюйд-вест, как говорят моряки. Но именно с запада на нас двигался грозовой фронт. В закрытой машине трудно оценить скорость ветра. Да и иллюминаторами грузовой отсек был, если честно, весьма небогат. Только по натужному гудению мотора, да участившимся воздушным ямам можно было заподозрить, что ситуация за бортом складывается напряженная. Лишь когда в иллюминатор ворвался слепящий свет молнии, а весь корпус содрогнулся от звуковой волны, мне стало понятно, что дело окончательно приняло дурной оборот. Я пролез вперед и через плечо Эрики заглянул в пилотскую кабину. Заметив меня, она, не отрывая взгляда от приборов, бросила:
– Тут становится неуютно, придется отвернуть на восток, топлива у нас немного, но должно хватить, обойдем грозовой фронт по краю… Я вернулся в трюм, подложил под голову бандероль помягче, и стал ждать. Это чем-то напоминало отсиживание в лисьей норе под артобстрелом. Сквозь многометровую толщу земли, отделяющую укрытие от поверхности доносятся глухие удары снарядов, чем-то напоминающие раскаты грома в небе за бортом. Разница только в том, что там при прямом попадании сразу останешься похороненным, а
здесь придется пролететь пару километров вниз до земли… или воды… Постепенно к бродящей за стенами смерти привыкаешь, и начинаешь воспринимать ее как нечто обыденное. Кажется, я даже задремал… Марк Аттилий Регул отер пот. В Африке было жарко. За спиной слышалось мерное журчание реки и шорох пальмовых листьев. Впереди лежала раскаленная пустыня, в которой стояло выстроенное в полном боевом порядке карфагенское войско. Ветер дул римлянам в лицо нагоняя под ноги стоявшим плотным строем легионерам струйки песка и пыли. Конница и легкая пехота уже завязали бой. На пространстве между выстроенными
армиями двигались группы метателей дротиков, лучников и пращников, поднимая тучи пыли, мчались конные отряды. Отсюда они казались римскому консулу игрушечными солдатиками. Спартанец Ксантипп сидел на складном походном стульчике и задумчиво выводил
концом прутика на песке непонятные каракули. Казалось, что сражение, от которого зависела судьба самого Карфагена, его абсолютно не трогало. Стоявшие позади карфагенские командиры явно нервничали. Ксантипп стал их последней надеждой, положение пунийского государства было отчаянным – римляне высадились в Африке, занимали города, варвары бунтовали и целыми племенами переходили на римскую сторону… Только отчаяние и вынудило сенат города передать власть этому надменному спартанцу, обещавшему победу. И вот теперь он сидит как истукан и молча ковыряет песок тросточкой! Вестовые подбегали к Ксантиппу и сухо докладывали, а тот даже не кивал головой. Похоже, сражение ему вообще было не важно…
– Командир, римская конница уходит, мы их преследуем, – поклонившись, сообщил очередной вестовой.
– Пускайте слонов, – прервал, наконец, свое затянувшееся молчание Ксантипп.
Регул прищурился. Нет, ему не показалось, еще совсем недавно стоявшие неподвижно карфагенские ряды пришли в движение. Десятки серовато-бурых гигантов зашагали навстречу. Слоны раскидывали огромные уши и трубили. Сидевшие на них верхом воины вздымали копья и дротики, наконечники которых вспыхивали на солнце. Погонщики знали свое дело и постепенно разгоняли слонов с медленного шага на легкую рысцу, бежать галопом эти великаны не могут, но этого и не требовалось.
По шеренгам легионеров прокатился ропот, слонов воины уже видели, и кое-кто даже с ними сталкивался в бою, но сейчас этих монстров было слишком много… Ксантипп покинувший, наконец-то свой стульчик, и оседлавший коня, проскакал перед строем пунийских ополченцев. Оглядев выстроенных в восемь шеренг воинов, он сделал знак рукой. Длинные копья не спеша склонились к земле, создав перед линией сплошное заграждение из восьми рядов наконечников, надежно преграждавших любому врагу подступы к строю. Теперь, те римляне, которым удастся вырваться из творившегося на равнине кошмара, наткнутся на эти ощетиненные копья…
– Консул, бегите, – прохрипел легионер, отбивая щитом направленный в командира дротик. Регул лишь замотал головой.
– Мое место с солдатами… Обезумевший слон с трубным ревом метался, не разбирая ни своих, ни чужих. Даже сквозь шум битвы консул отчетливо слышал чавканье и хруст, раздававшиеся, когда под ноги зверя попадал очередной солдат…
– Ты – главный? – Ксантипп снял шлем, до этого защищавший его глаза, в том числе и от африканского солнца, и теперь по-кошачьи щурился, разглядывая добычу…
– Марк Аттилий Регул, консул и триумфатор, – прохрипел римлянин, стараясь держаться ровно, по лицу текла кровь, он не мог понять своя или чужая, а ноги предательски подкашивались от накатившей после боя усталости…
– Что не убежал – хорошо, что не умер – плохо, – лаконично подытожил спартанец. Он, все еще щурясь, оглядел толпу пленных – все, что осталось от могущественной римской армии, сегодня утром встречавшей рассвет. Самолет попал в воздушную яму, я слетел с бандероли, и, ударившись лбом об алюминиевый стрингер, проснулся. Эти сны на античные темы начинают меня
беспокоить… С чего это мне вздумала присниться битва при Тунете, случившаяся в 255 году до нашей эры? Буду в Вене, стоит, пожалуй, заскочить к старине Зигмунду… А чтоб… Что за…
Самолет замотало так, что мой лоб снова вступил в жесткий контакт со стрингером. Я поднялся на ноги. За иллюминаторами царила непроглядная тьма, спорадически разрываемая вспышками молний. Я поднялся на ноги и зашагал в нос отсека, к пилотской кабине. Впрочем, «зашагал» – сильно сказано, скорее пополз, цепляясь руками и ногами за любые выступающие предметы.
– Что происходит?
– Нас все-таки зацепило краем урагана, я сожгла почти все топливо, если мне не удастся вытянуть к Мадагаскару, нас ждут крупные неприятности – сквозь зубы процедила Эрика, – а теперь уйдите и не мешайтесь… Я посмотрел через ее плечо вперед. Сквозь мокрое лобовое стекло виднелась проносившаяся под нами поверхность океана. Вода казалось черной, и по ней грязно-белыми полосами тащилась пена… Чувствую, сейчас меня начнет мутить. Я отполз назад и затих. Противное ощущение, надо что-то делать, а сделать-то как раз ничего и не можешь. Что-то изменилось. Я закрутил головой, пытаясь понять что именно. Эрика что-то крикнула. И тут я понял… Исчез шум мотора!
