После одобрения Самого вряд ли хоть один кинокритик или чиновник скажет одно слово против. Чаще всего дело обходилось незначительной цензурной вырезкой. Например, Леонид Гайдай частенько этим пользовался, вставив в ленту совершенно неприемлемую картинку, на которую и «клевали» цензоры, пропуская все остальное. Люди из будущего, кстати, считали, что советская цензура на самом деле пошла многим режиссерам на пользу, пусть и стоила тем нервов.
Но сейчас новый Генсек по настоятельной просьбе Машерова привез вовсе не комедию. Фильм, снятый в будущем с участием независимой Беларуси, оказался на редкость качественным на фоне лживого антисоветского потока киноподелок с российской стороны. Мастера обработки сумели убрать лишнюю зернистость, чуточку срезав резкость. Так что по итогу киноленту можно было смело показывать и в больших кинотеатрах.
Тяжелый для восприятия фильм про войну, про первые её самые трудные часы и дни. Про кровь и страдания, про массовый героизм советских людей. «Брестскую крепость», переснятую с монитора самого большого из попавших в будущее ноутбука специально созданным для этого процесса киноаппаратом, высшие политические деятели страны смотрели молча.
Кириленко даже показалось, что глаза Ильича в конце фильма заблестели. Больно уж страшно и реалистично в будущем снимали фильмы про боевые действия. Сама же картинка была выпукло фактурной и цветной, как будто некто всесильный поставил в нужных местах камеры и снял события документально, что дополнительно наводило жуть. Да и актеры зачастую не просто играли, а жили в той страшной обстановке. Кричали, стреляли во врага, бились до последнего и умирали.
Прошло минут пять перед тем, как Брежнев смог заговорить. Его голос заметно сел.
— Не все там, получается, забыли о нас, о пролитой за них крови. Спасибо этим ребятам. Хорошо сделано, от души! Но как же жестоко! Разве можно подобный ужас показывать на большом экране…
Новый Генсек молчал, проняло и его. Как и Леониду Ильичу ему пришлось многие из показанных в фильме ужасов видеть воочию. Война — это кровь, мясо, вонь, жуть происходящего. Даже не будучи постоянно на передовой, ты все равно так или иначе сталкивался с последствиями боев.
Так что ничего удивительного в том, что нормальные люди, заслуженные ветераны сражений зачастую не любят вспоминать те годы. Это позже пришел неуместный пафос, воспевание подвигов и замалчивание неудач. В первые годы радость от Победы была еще густо замешана с горечью от потерь и только что пережитыми людскими страданиями. Не успел еще заледенеть пепел от сожженных деревень, еще разлагались человеческие останки на полях бесчисленных сражений, ржавела на них подбитая боевая техника.
Людские потери страны оказались поистине страшенными. Врагу такого не пожелаешь! Они сказывались на демографии Союза на протяжении десятилетий. Хотя и немцы понесли поистине катастрофический урон.
Двадцать миллионов мужчин растворились на пространствах Европы и Африки. Именно поэтому для индустриального роста германские промышленники затем были вынуждены приглашать иностранных рабочих — гастарбайтеров.
Собственно, они начали это делать еще в войну. Но кто любит вспоминать о прошлом с такой точки зрения? То ли дело смаковать собственные потери и ругать бессовестных комиссаров, посылающих в бой с одной винтовкой на троих.
Мазуров был напротив необыкновенно резок:
— Машеров прав. Надо немедленно выпускать фильм на экраны.
— Не слишком ли жестоко в нем показан война? Поймут ли люди? — задумался Брежнев.
— И эти из цензуры абсолютно тоже самое заявляют. Но только вот не надо, Лёня, решать за людей! Сами вспомните, что говорят эти ребята из будущего. Вырастили молодежь в парниковых условиях, вот и получили по факту новую войну. Да еще и не одну. Пусть посмотрят, какая она на самом деле была жестокой и кровавой. Как оно собственными руками тела сгоревших товарищей из танков собирать или куски мяса по полю в общую могилу таскать.
— Скажешь тоже…
Кириленко служил в войну политработником, поэтому к бывшему бойцу Красной Армии, встретившему войну 22 июня в Бресте, и впоследствии организатору партизанского движения Белоруссии относился с уважением, но сейчас тот его смог удивить по-настоящему. Новый Генеральный секретарь оглянулся на старого. Брежнев печально кивнул:
— Я за. Надеюсь, заставит многих задуматься. Оценить наш вклад в Победу. Да и найти сызнова оставшихся в живых ветеранов также не помешает. У многих ведь судьба в дальнейшем сложилась нехорошо, — Леонид Ильич вздохнул, как будто чувствуя и свою вину. Недоглядел, недосмотрел. — Выпускай, Андрей, на экраны страны.
— И не только у нас, но и заграницей неплохо бы его прокатить. Думаю, что там фильм вызовет бешеный успех.
— И это еще вдобавок валюта.
— Кирилл, ты все меряешь деньгами? Это идеология в первую очередь! Наша боль, наша победа
.
— Зря ты так Андрей. Некоторые, казалось бы, незначимые для нас, больших политиканов вещи, между прочим, приносят стране неплохую прибыль. И заставляют говорить о нас, с неожиданной стороны, — Кириленко заметил душевное состояние Брежнева и решил сменить тему с военной на другую. — Слышали, например, про модельный дом «Мода Будущего»?
— Что-то, вроде да, — сузил глаза удивленный поворотом Леонид Ильич. — Косыгин как-то упоминал про успешный опыт использования знаний попаданцев.
— Так и есть, в нем организацией модных разработок рулит довольно бойкая жёнка из будущего. У нее каждый показ сезонной коллекции вызывает у иностранцев жутчайший ажиотаж. Такими темпами центр мировой моды вскоре из Парижа в Москву переедет.
Все заулыбались. Мазуров что-то внезапно вспомнил и хлопнул себя по лбу:
— Так на прошлой неделе в ЦК был гонец из их министерства. Они предлагают на основе этого дома моды создать целый индустриальный концерн.
— Ничего себе размах у дамочки…
— Кстати, по субботам у них показы свежих моделей.
Брежнев демонстративно посмотрел на часы.
— Мы успеем?
Коллеги бывшего руководителя страны удивленно обернулись на пожилого Генсека.
— Леонид Ильич, ты это серьезно?
— Почему бы и нет! Разве нам запрещено уставом посещать подобные мероприятия? Мне вот лично интересно узнать, что нынче предлагают носить советским женщинам.
Кириленко с Мазуровым озадаченно переглянулись. Второй из них откровенно усмехался. Брежнев частенько в их кругах слыл записным балагуром и дамским угодником.
— Но охрана…
— Ничего, пусть побегают! Такие хари отрастили. Только давайте без предупреждений и шмона! Не то испортим девочкам все мероприятие. Сами знаете, нашим держимордам только дай волю, так обязательно перестараются.
Андрей Павлович встал и целенаправленно направился к телефону. Брежнев остановил своего преемника взмахом руки:
— Ты что! Только не с «вертушки»!
— Тогда из машины позвоню. Все-таки кое-кого надо предупредить. Хотя бы насчет цветов позаботиться.
— Вот тут ты абсолютно прав. Давай соображай, я пойду пока переоденусь. Чертовы эскулапы. Похудел так, что все старые костюмы на мне мешком висят!
Глава 14 30 октября 1976 года. Москва. Улица Горького. Дом Моды Будущего
Сказать, что в доме «Моды Будущего» неожиданное появление первых лиц страны произвело фурор, значит, ничего не сказать. Аншлага в эту субботу не наблюдалось, но людей на представлении все равно хватало. Как записные модники, так и работники лучших в столице ателье всегда старались следить за свежими тенденциями этой громкой площадки. Многие так и сидели в зале с альбомами и карандашами, стараясь занести туда очертания и абрисы свежих моделей.
Отдельной многочисленной кастой восседали иностранцы из посольств и торговых миссий. «Мода Будущего» уже давно стала частью «светской жизни» столицы. Стоило только обронить где-нибудь — «Я была на новом показе у Надьи», и твой статус автоматически повышался и открывались двери дальше.
