— А кареты? Они что по воздуху летели?
— Говорил я тебе, что здесь нечисто! Может быть, нам так нечисть глаза отводит! Поехали домой, нет здесь твоего Алексея.
— Здесь он, я твердо знаю! Оставайся здесь, а я посмотрю в доме, — решила я и пошла к высокому крыльцу. Семен, недовольно ворча, пошел следом.
Дом был высокий в два этажа с островерхими башенками и узким гульбищем, в виде трапа без перил, вдоль верхних окон. Путаясь в высоком, колючем бурьяне, мы подошли к крыльцу. Трава подступала к самим ступеням и тоже не была примята.
Все здесь было очень старое и ветхое. Ступени деревянного крыльца кое-где так прогнили, что развалились, но подняться еще было можно. Я, крепко держась за перила, и ступая так чтобы не провалиться, поднялась к площадке перед входной дверью. Дверь была низкой, старинной и закрыта на ржавый засов, на котором висел пудовый замок. Я дернула ручку, чека с проушиной легко вывалилась из гнилого дерева и, пронзительно заскрипев петлями, дверь отворилась.
— Подожди меня, пойдем вместе, — сказал Семен и осторожно поднялся ко мне.
Мы заглянули в темные сени. Там пахло пылью и старым деревом. Я сосредоточилась, пытаясь хоть что-то услышать, но никого поблизости не обнаружила. Кругом все было ветхо, старо и обыденно. Обычный брошенный дом безо всякой тайны. Страх у меня совсем прошел. На плохое место эта гниющая старая барская изба никак не походила.
— Ты оставайся здесь, — сказал Семен, — я схожу, посмотрю, что там внутри.
— Лучше, пойдем вместе. Только там совсем темно, нам нужен свет, — ответила я.
— Ничего, я хорошо вижу в темноте, давай руку и смотри под ноги, — сказал он, и потянул меня за собой.
Я попробовала хоть что-нибудь рассмотреть, ничего не увидела и пошла следом за ним, пробуя перед собой пол ногами. Мы миновали темные сени и оказались в очень большой светлице. Здесь от лунного света попадавшего в окошки было не так темно, как в сенях и я разглядела длинный стол, тянущийся от стены до стены и лавки вдоль него. На стенах висели головы каких-то диких животных. Никаких людей здесь не было.
— Ишь ты, смотри, кабаньи и оленьи головы, — сказал Семен, обходя комнату вдоль стены. — Не иначе как здесь раньше жили охотники.
Я ничего не ответила, пытаясь услышать Алексея Григорьевича. Но в голове было пусто и тихо, я не слышала даже то, что думает Семен. Все-таки с этой избой все было не так-то просто. Я увидела широкую лестнице и позвала Семена:
— Давай поднимемся наверх. Может быть, хоть там кто-нибудь есть.
Он согласился, вернулся ко мне, но в этот момент, кто-то легко коснулся моего плеча. Я вскрикнула, и резво обернулась. За спиной никого не оказалось.
— Ты это что? — спросил Семен и вдруг сам ругнулся, подскочил, как ужаленный и спросил. — Это что было?
— Не знаю, — ответила я, от испуга, прижимаясь спиной к стене. — Кто-то до меня дотронулся!
— До меня тоже! — дрогнув голосом, сказал он.
Первым порывом было бежать отсюда без оглядки, но я подумала, что если мы сейчас уйдем, то я так ничего и не узнаю об Алеше.
— Ты иди, а я остаюсь, пока ничего страшного не происходит! — тихо сказала я, стараясь унять дрожь в ногах.
— Ну, ты даешь! — воскликнул он и тоже остался на месте. — Слышишь?
Где-то наверху раздался тонкий крик, напоминающий плач ребенка. Мы и так были сильно напуганы, и теперь невесть откуда взявшийся в пустом доме младенец заставил до боли сжаться сердце.
— Будь оно все проклято, — прошептал, пятясь к дверям, подмастерье и начал осенять себя крестными знаменьями.
Не знаю, почему, но на меня напало упрямство и я, вместо того чтобы пойти за ним, бросилась по лестнице наверх. Опять кто-то тронул меня сзади, но я даже не обернулась.
— Алевтина, ты куда? — крикнул уже от дверей Семен. — Пошли отсюда, здесь нечисто!
— Подожди меня во дворе! — ответила я уже сверху.
Лестница вывела меня в длинные сени или, как правильнее говорить, в коридор. В конце его виднелось распахнутое окно. Я пошла по коридору в самый его конец, по пути заглядывая в горницы. Все они были пусты. Здесь, как и внизу, никого и ничего не было.
Думаю, что в таком большом доме были тайные углы, в которых можно было спрятаться, но отыскать их без света я не могла, и вернулась в нижнюю светлицу. Семен меня не бросил, ждал возле дверей и беспрерывно крестился. Лишь только я спустилась с лестницы, как наверху опять заплакал младенец. Мне снова стало страшно. Вернуться и найти того, кто там прячется и пугает нас, я уже не смогла.
— Ну, что там? — спросил подмастерье, когда я на ослабевших ногах подошла к нему. — Кто это плачет?
— Никого там нет, — стараясь говорить будничным голосом, объяснила я, — это, наверное, кричит ночная птица.
Но в этот момент, словно в опровержении моих слов, вместо крика ребенка сверху раздался ужасный вой и скрежет. Тут уж я не смогла совладать с собой, тоже закричала, и бросилась вон из проклятого дома. Остановились мы с Семеном только за воротами. Оба разом пали на колени и слезно молили Господа о защите и спасении.
— Говорил я тебе, ешкин кот, что там черти водятся, — с упреком, сказал подмастерье, когда мы оба немного успокоились. — Никогда я еще так сильно не путался! Слышала крик? Аж в груди сердце остановилось!
— Ну и что, ведь ничего же не случилось. Может быть, это кричала птица! Я все равно туда вернусь! — упрямо, сказала я.
— Так ведь нет же там никого, — взмолился Семен, хотя только что говорил обратное. — Ты как хочешь, я туда больше ни ногой!
Кто бы знал, как мне было страшно! Однако я понимала, что если себя не переборю, то потом не смогу смотреть в глаза Алеше. Так же думал и Семен, гордость не позволяла ему оставить меня одну, но идти на верную гибель он боялся, поэтому, всеми силами старался отговорить меня от возвращения в проклятое место.
Я его выслушала, и упрямо покачала головой.
— Все равно я туда пойду, а ты возвращайся к лошади.
Ну, что за проклятая девка, — подумал он и вернулся к воротам.
Мы опять вошли во двор. Там, как и прежде, было пусто и тихо. Я в который раз попыталась связаться с Алешей, но как только мы прошли за ворота, вообще перестала кого-либо слышать. Если в первый раз, я не сразу обратила на это внимание, было не до того, то теперь, неожиданная глухота меня насторожила. Это было странно, я слышала, как в траве трещат кузнечики, над ухом пищат комары, и больше ничего до меня не доносилось, даже то, что думает стоящий рядом подмастерье. Будто мой дар вдруг куда-то исчез.
— Алевтина, что с тобой? — тронул меня за локоть Семен. — Никак опять привиделось что?
