Через два дня, проведенных в старом лагере, мне стало понятна роль оставшихся славян. Они несли охрану. Когда проходил я, никакой реакции с их стороны не следовало. Но стоило появиться постороннему, перед ним обязательно вырастал один из мужчин, не давая войти, пока кто-либо из девчат не даст разрешение. Как именно ими командовали девчонки, я не понял. Да и командовали ли вообще? Но разрешение на вход в лагерь могла дать любая. На все мои попытки заговорить, славяне обычно либо отмалчивались, либо что-то вроде «не понимаю», «не знаю». Расспросить подробнее было как-то некогда. Единственно — это узнал имя приветливой славянки — Орена. Имя странное, но она на него откликалась. Правда, я ее посчитал женой одного из охранников и с расспросами не приставал. Как у них устроено житье-бытье я тоже не понял. С оружием замечал не только мужчин, но Орену и еще одну из женщин. Оружие у них было самое примитивное — копья и мечи. Сильно расспрашивать о быте славян было и некогда. Основное время прошло в заботах. Договаривались с майором о предстоящем собрании. Сбор и поиск инструментов для подъема корабля. Второй лебедки найти не удалось, зато с собой упаковал большой моток металлического троса. Захватил на всякий случай несколько домкратов, помощнее. А в свободное время Лена с Наташей не дали поскучать. Через два дня в обратный путь выступил довольно большой караван. До горной гряды, разделявшей наши долины, лошади тащили современные повозки, изготовленные из частей автомобилей. Вообще-то майор запретил разбирать автомобили и устроил из них нечто вроде стоянки длительного хранения. Он боялся, что сейчас мы просто растранжирим это богатство, восполнить которое просто будет невозможно. Так что материал на три тележки явно отрывали от его сердца. Тележки курсировали только по нашей долине. Через горы все шли пешком. Тяжелые грузы — тащили на нескольких навьюченных лошадях. После спуска с горы, с другой стороны опять на телегах двигались к Портовому. Если по берегу моря между этими поселениями приходилось идти почти весь день, то новый путь, даже когда лошади шли шагом, занимал всего часов пять. Но можно будет со временем здесь сделать нормальную дорогу, тогда выиграем еще час — другой, так как сейчас дорога петляла, объезжая разные препятствия. Как ни странно, на обратном пути меня больше заботил не подъем корабли и даже не собрание. Беспокоила встреча жены с девчонками. Она уже давно в курсе моих отношений с Еленой и Натальей, еще до переезда ко мне в Портовый. Получался какой-то парадокс. Исчезло все человечество, но от людских глаз не скрыться. Людмиле сразу сообщили, что я встречаюсь с другими. Когда она с детьми приехала ко мне, вышел серьезный разговор. Мы не ругались, но претензий я выслушал немало. Постепенно отношения вернулись в нормальное русло, даже эта поездка в старый лагерь не вызвала больших нареканий. Но теперь все девчонки ехали со мной. Они, как и большинство колхозников ехали на первое большое собрание. В старом лагере осталось совсем мало людей. Только те, кто доверил свой голос другим или остался для охраны. Нашу стоянку остались стеречь трое славян. Две женщины — славянки ехали с нами. Одну я уже знал — Орену, вторую Наташа мне представила — Илена. Перед отъездом и в дороге, я заметил, что она все-таки с ними общается, и её слушаются. Спуск с горы находился недалеко от поселка славян, Ближнего. Это тот поселок, где место им определил для житья Евгений. Часть славян отселил позже сам священник — Сергий. Те ушли далее в глубь долины и основали там второе поселение — Дальний. В Ближнем нам устроили первую торжественную встреча. Встречающие, во главе с Сергием, хлеб-соль, речи… тоска. Через час торжественный прием в Портовом. Опять большое столпотворение, разговоры, речи, тосты. Это было весело — спиртного не было, а тосты были. Но к парадоксам я уже понемногу привыкал. По нашей договоренности с майором собрание назначили, после подъема корабля. Пока народ в предвкушении торжеств и еще сплочен — самое время всех припахать. После собрания могли переругаться (это мы тоже учитывали, но что делать?) и пришлось бы возиться самому. Для такого собрания пришлось выделить из «закромов» некоторое количество «неприкосновенного запаса» — чая, кофе и сладостей. Поэтому вечерами устраивались всеобщие посиделки.
Описывать подъем корабля длинно не буду — все прошло по плану. С таким количеством работников, советчиков и просто зрителей, переходящих время от времени в первые две категории, иначе и не могло быть. Сооружения выдержали. Лебедкой вытащили судно до поверхности. Закрепили, подложив бревна снизу. Потом, постепенный подъем еще выше, латание пробоин на скорую руку — досками, шкурами. Ведрами вычерпали из него воду. После чего корабль уже держался на плаву. Подготовили берег — расчистили от камней и выкопали небольшое углубление. А затем всей толпой уже весело, с матерком, вытянули по бревнам на отмель. Теперь стал не страшен и шторм. Корабль закрепили множеством канатов, далее предстояла простая рутина — обследование, латание корпуса и ремонт. Эти работы уже были оставлены на потом, как и проблему обратного спуска на воду. Все двери и люки закрыли насколько возможно, даже не столько от опасности воровства, сколько от шалостей детей, которые крутились вокруг, и могли залезть вовнутрь, а там травмироваться.
* * *
На удивление спокойно прошла встреча Людмилы и девчонок. Я видел как они между собой долго беседовали. О чем, не рассказал никто из них. «Потом расскажем». На подъеме я выматывался очень сильно, поэтому ночевал на берегу один. Виделся со своими, за общим ужином. Но среди зрителей и помощников они присутствовали.
* * *
Собрание началось с утра на третий день по приезду. С длинной речью выступил майор, обрисовал нынешнюю ситуацию. Потом Дима Григорьев, наш доктор, он же Док, (с большой буквы!) — рассказал о здоровье, лечении, что можно есть и что нежелательно. Витя, счетовод, кратко в цифрах повторил речь майора. После чего Евгений описал перспективы и предложил решить будущее наше обустройство. Далее дебаты, предложения, обсуждения других предложений — «сам дурак», и так два дня. Вечерами опять общие посиделки, песни, чай, кофе, танцы. Короче, мероприятие удалось. Решение было на удивление революционным — оставить все как есть. Я в основном сидел молча. Пару раз вытаскивали меня на трибуну, но мысли были о другом. На второй день не выдержал и с утра ушел осматривать корабль подробнее, изучить содержимое трюмов. Скучал на собрании не я один. Со мной ушел Андрей. Ну и ребятня всех поселков, не оставляла нас без помощников. Обследование выявило, что корабль покинули в спешке. И по всей видимости в море, так как исчезли только спасательные средства и то, что можно быстро захватить с собой. Все приборы, инструменты, вся оснастка, на месте. В трюме даже обнаружилась большая канистра с краской. Кораблик не новый, но корпус еще крепок. По всей видимости, это было когда-то рыболовное судно. У него даже остался на корме кран для подъема сетей с рыбой. Потом корабль переделывался, причем неоднократно. Последний владелец использовал его для морских прогулок. Из большой каюты на носу сделали несколько поменьше. В одной из них и попали в ловушку девчонки. Также переделке подверглась и кормовая часть — там тоже устроили жилой отсек. Почему не демонтировали кран — непонятно. Возможно, бывшие хозяева использовали его для подъема на борт тяжелых предметов. Правда кран находился в плачевном состоянии и требовал серьезного ремонта. Не первой свежести состояние корабля, как оказалось, имело для нас свои плюсы. Кроме канистры с краской, здесь было немало хорошего инструмента и куча запчастей. Похоже, хозяин сам следил за его состоянием и чинил по мере надобности. Пробоину в левом борту он получил от удара о камни. Заделать ее было несложно — нужно выпрямить металл, и приклепать небольшую латку. На эту работу я планировал привлечь кузнеца из славянского поселка. Хуже обстояло дело с двигателем. На корабле стоял не очень мощный дизель, который хлебнул воды. Даже внешне он выглядел неважно. Плюс ко всему — баки практически пусты. Предстояла новая головная боль — движитель. Осмотрев целиком корабль, мы с Андрюхой пришли к выводу, что ни парус, ни гребля не потянут это сооружение по воде. Для этого он слишком тяжел и имел высокие борта. Парус его будет класть на бок, а весла придется делать слишком длинными, Надо опять что-то изобретать. Поэтому разложив инструменты из трюма сушиться, вернулся на собрание. Андрей остался при корабле «буду стеречь и думать».
