Эсэсовец с солдатами давно ушли, а труп все еще висел у столба. Песок под его ногами почернел от крови, а воронье, вспугнутое выстрелами, уже слеталось к добыче. Но, странное дело, их карканья не было слышно. Вокруг стояла мертвая тишина в мертвом мире…
Его разбудил сильный удар по ребрам. С трудом открыв глаза, Шредер увидел у самого лица ноги в грязных кирзовых сапогах.
— Вставай, мразь! — услышал он голос, принадлежавший, без всякого сомнения, их хозяину.
Еще один хороший удар заставил его приподняться и сесть. Прямо над ним стоял оборванный и заросший щетиной младший лейтенант-энкаведешник, держа его под прицелом автомата. Впрочем, сам он, наверное, выглядел не лучше после трехдневного мотания по лесам и болотам.
— Вставай, сволочь! — повторил младший лейтенант, делая движение стволом автомата вверх. — Разлегся на нашей земле, как на своей собственной!
Шредер подчинился, хотя ему и нелегко было это сделать. Все тело болело, во всех членах была такая слабость, будто всю ночь он занимался тяжелой физической работой, а не отдыхал. К тому же мозги еле ворочались в голове. Он никак не мог сосредоточиться на чем-нибудь одном. Вся его защита рухнула, потому что он был уже не в состоянии ее держать. А, может, это было и к лучшему. Он слишком устал защищаться, хотя последние блоки где-то в глубине сознания еще сохранились.
Офицер был один. Шредер не чувствовал чьего-либо присутствия поблизости. Не было и Головина. Можно было предположить, что либо «гиблое место» угробило проводника, либо тот бросил его, сбежав в неизвестном направлении. А он, понадеявшись на свои способности и присутствие рядом еще одного человека, проспал опасность.
Младший лейтенант грубо развернул его и забрал нож с пистолетом. Потом крепко-накрепко связал руки за спиной веревкой.
— Давай, шагай! — толкнул его в спину стволом автомата энкаведешник.
Но не успели они одолеть и пары шагов, как из леса навстречу им вышли четыре вооруженных человека и остановились, как вкопанные, увидев их. Он не видел своего конвоира, но по лицам солдат и лейтенанта, возглавлявшего этот небольшой отряд, было очень хорошо заметно, как они удивились.
— Вот те на! — воскликнул лейтенант. — Это же Свинцов! А мы, вроде бы, в другую сторону шли!
— Значит, заплутали, — заметил старшина.
— Что ж, может, это и к лучшему, — сказал за его спиной Свинцов. — Вместе пойдем.
С появлением этой группы его шансы на побег резко уменьшились. От одного еще можно было удрать. От пятерых — значительно труднее, практически невозможно. Если только представится удобный случай… Однако ему почему-то совсем не хотелось рисковать. Какая-то апатия овладела им. Хотелось просто лечь на землю и уснуть. Уснуть, чтобы никогда не проснуться…
Усилием воли он отогнал от себя эти пораженческие мысли. Да, он проиграл эту схватку. Большой ошибкой с его стороны была попытка сопротивления той силе, которая властвовала в этом месте. Его просто-напросто сломали, высосали все до капли, забрав всю энергию, которая у него была. Защита отняла у него слишком много сил.
Он принял решение. Резко снял все блоки и барьеры, оставляя сознание беззащитным. Чужая сила хлынула через него свободным потоком, наполняя его мозг какими-то незнакомыми образами. А он черпал оттуда силы, восполняя потери. И, странное дело, ничего страшного не происходило!..
Они шли уже около часа, когда шедший впереди старшина вдруг резко остановился и жестом подозвал к себе командиров.
— Что случилось? — поинтересовался младший лейтенант, подходя к нему.
Старшина раздвинул ветви и показал рукой куда-то вперед.
— Там люди.
Ему не было видно, что там происходит, но он вдруг ощутил чье-то присутствие. Проанализировав свои ощущения, он понял, что это «нечто» не было живым существом. Но и мертвым назвать его было нельзя. Какие-то излучения, свойственные живому существу (способному передвигаться самостоятельно, по крайней мере) у этого объекта были. Не живое и не мертвое. Что-то среднее, пугающее…
— Да это же наши! Вон стоят Рябинов, Краснов, Закиев, Зиновьев! — воскликнул один из бойцов. — Эй, ребята!
Он раздвинул ветви и вышел вперед из зарослей.
— Петров, стой! — крикнул младший лейтенант, пытаясь остановить молоденького бойца, но было уже поздно…
Воздух разорвали автоматные очереди. Свинцов и его товарищи залегли и ответили огнем.
— Следи за Шредером! — только и успел крикнуть младший лейтенант дюжему бойцу в выглядывавшей из-под гимнастерки тельняшке, валя его следом за собой на землю.
Но куда там! Они еле успевали менять магазины в автоматах! И что-то там было не так. Он видел это по напряженным лицам бойцов, чувствовал их нарастающий страх. Неумолимо и неотвратимо к ним что-то приближалось. Какая-то грозная сила, которую пулями нельзя было остановить.
Другой такой возможности для побега могло и не представиться. Все были заняты перестрелкой, за ним никто не следил. Неимоверным усилием Шредер протянул руки под ногами и зубами развязал узел веревки. Бросил осторожный взгляд на солдат. Никто этого его действия не заметил. Потихоньку он отполз в сторону, потом встал и побежал прочь на негнущихся ногах от этого места.
И вдруг Шредер почувствовал присутствие рядом чужеродной силы и встал, как вкопанный. Он осторожно прощупал пространство вокруг себя и обнаружил источник совсем близко. А потом увидел…
Неподалеку от него стоял человек, который был ему хорошо знаком, хотя они не виделись уже несколько лет. Этот высокий сильный офицер возглавлял одну из диверсионных групп СД. Однажды они участвовали в совместной операции СД и абвера, и им довольно-таки длительное время пришлось общаться друг с другом. Достаточно долго, чтобы при встрече можно было узнать друг друга в лицо…
Однако этот человек на самом деле не был человеком. От прежнего эсэсовца осталась только оболочка. Бледное, без единой кровинки лицо, глаза, в которых совсем не было радужной оболочки — одни большие зрачки — вселяли в его душу подсознательный ужас. Он чувствовал исходящую от этого создания опасность, но не мог пошевелиться.
Вдруг эсэсовец двинулся на него, и одновременно Шредер ощутил сильную атаку на свой мозг. Ужас стал заполнять каждую клеточку его организма, сковывая по рукам и ногам, не давая двигаться, парализуя волю к сопротивлению, глуша способность трезво мыслить. Но на этот раз он не стал ставить защиту, как сделал бы раньше. Позволил спокойно войти энергии воздействия в свой разум, пропуская через себя и накапливая какое-то время, а потом вернул ее обратно, усилив своей.
Эсэсовец словно наткнулся на невидимую стену. Что-то не пускало его вперед, заставляя оставаться на месте. По мере того, как воздействие с его стороны возрастало, это порождение «гиблого места» стало отступать шаг за шагом. А затем пропало, растворившись в воздухе.
Он попытался остановить поток, изливающийся из него, но не тут-то было! Словно невидимый насос качал из него энергию. И этот выброс все усиливался, а он не в силах был перекрыть его.
Понимание пришло слишком поздно. Вся эта схватка была лишь ширмой! Его подловили на такой мелочи!.. Обрадовался, дурак, что победил! «Гиблое место» оказалось сильнее и хитрее его, а он так и не разгадал его загадки. Последняя мысль, промелькнувшая в его парализованном страхом мозге, была о том, что победить не всегда означает выиграть. Он победил в схватке с созданием, порожденным «гиблым местом», но проиграл жизнь!
А потом на сознание опустилась тьма…
Когда товарищи покинули его, Свинцов отправился по тропинке на поиски Шредера. Честно говоря, он не очень-то надеялся на то, что Васька Головин сказал правду. Поэтому решил для себя, что будет преследовать этого фрица, пока не возьмет его живым. Именно живым, потому что в другом исходе он не видел смысла. Стоило ли гоняться, потерять столько людей, чтобы поменять все это на труп? Нет, Шредер ему нужен был живым…
Когда он увидел лежащего на поляне человека, его сердце учащенно забилось. Вот он — тот, ради которого пришлось перенести столько испытаний! С интересом Свинцов разглядывал немца. Он был похож на человека с фотографии, которую он видел в отделе у Краснова. Те же арийские формы, спутанные светлые волосы, в которых застряли хвоинки. Шредер спал, подтянув колени к груди и тихонько постанывая во сне. Лицо его было бледным, в мелких бисеринках пота. Складывалось впечатление, что он тяжело болен. Впрочем, может, так оно и было…
Рядом с немцем лежало оружие, внешне чем-то напоминающее автомат ППШ. Но калибр и диск были больше, что смывало это сходство. Предварительно убрав оружие подальше, Свинцов довольно-таки грубо разбудил Шредера. Молодец все-таки Васька! Не обманул, хотя мог бы! Иногда Свинцов жалел, что их дружба закончилась так печально. Может, в чем-то Васька и изменился, но не в вопросах правды и лжи. Он и раньше никогда не лгал, и Свинцову даже на мгновение стало стыдно, что он мог усомниться в словах своего старого друга. Но хуже было то, что он усомнился в словах Лизы! Впрочем, специфика службы обязывала. Он уже привык никому не доверять…
