Пожар между тем разгорелся не на шутку. Выбитые взрывом окна открыли путь дополнительному кислороду, и сейчас языки пламени вырывались из окна на метр, не меньше. Трещала, разгораясь, дранка на крыше. «Погостили, пора и честь знать», – медленно-медленно, по паре сантиметров в минуту я пополз сторону того места, где должен был ждать меня Дымов.
* * *
«Командиру айнзацгруппы Б группенфюреру СС и генерал-лейтенанту полиции Артуру Небе
От командира зондеркоманды 7b штурмбаннфюрера СС Гюнтера Рауша.
Секретно.
Доношу до вашего сведения об инциденте, произошедшем в моей команде 22 июля сего года.
Одна из подкоманд под руководством унтерштурмфюрера СС Дайне выполняла задание по санации местности в районе севернее Ивенец. По показаниям членов группы, засадой, оставленной в одной из деревень, были задержаны двое неизвестных мужчин. Одному из задержанных было около 30, а другому – 20–25 лет. (Словесные портреты прилагаются.) Как говорят свидетели, при проверке документов у них были обнаружены удостоверения сотрудников местной Вспомогательной полиции, а при проверке личных вещей – предметы, присвоенные этими лицами в пустующих домах деревни. Унтер-штурмфюрер Дайне обратил внимание шарфюрера Зоблинки на военную выправку этих людей. В этот момент старший из задержанных обратился к нему по-немецки и сказал, что желает сообщить важные сведения. После этого оба задержанных были препровождены в один из домов для допроса. Помещение перед этим был обыскано стрелками Полтценом и Умровым из 84-го отдельного охранного батальона, входившими в состав сил усиления. Один из свидетелей (шарфюрер Брюннер) указал также, что задержанный говорил с южногерманским акцентом, но при этом несколько неправильно строил предложения и допускал другие ошибки. (В настоящий момент шарфюрер находится в госпитале без сознания из-за тяжелого ранения, так что более точными подробностями мы не располагаем.)
Вместе с задержанными в дом прошли унтер-штурмфюрер СС Дайне, шарфюрер Зоблинка, переводчик зондерфюрер Быслов и уже упоминавшиеся выше рядовые Полтцен и Умров.
Примерно после 10 минут с начала допроса из дома донеслись призывы о помощи, после чего по сотрудникам зондеркоманды из окна был открыт огонь из автоматического оружия (убито 3 военнослужащих и ранено 2), что скорее всего означало, что преступникам удалось вступить в борьбу с допрашивавшими и каким-то образом завладеть оружием. Несколько раз сотрудники зондеркоманды предпринимали попытку ворваться внутрь дома, но преступники отбивали эти атаки. Подавив плотным ружейным огнем, с помощью прибывшего подкрепления, сопротивление бандитов, сотрудники зондеркоманды разрушили входную дверь, но бандиты предварительно полив пол и стены горючей жидкостью, подорвали гранатами себя и всех, присутствовавших в доме. Из-за начавшегося сильного пожара и отсутствия в деревне необходимых средств борьбы с огнем вынести тела унтерштурмфюрера Дайне, шарфюрера Зоблинки, переводчика Быслова, рядовых Полтцена и Умрова, а также преступников не удалось.
Всего же в результате инцидента 1 офицер погиб, 2 унтер-офицера погибли и один тяжело ранен, 5 рядовых погибли, 2 ранены и один пропал без вести.
Прошу прислать группу экспертов КриПо для проведения расследования происшествия.
23 июля 1941
Командир зондеркоманды 7b
штурмбаннфюрер СС Гюнтер Рауш»
Москва, улица Дзержинского, дом 2.
22.07.1941, 21.30
… – уже две недели, как создана ваша Особая группа, товарищ Судоплатов, – голос говорившего звучал раздраженно, – и какими результатами вы можете похвастаться? Положение на фронтах очень тяжелое, сами знаете. Понимаю, что сил и средств у вас не столько, сколько хотелось бы, но результаты нужны уже сейчас.
– Товарищ Генеральный комиссар, мы делаем все возможное…
– Ну, и какими резултатамы вы можэте похвастаться? – акцент в речи наркома стал явственнее.
Начальник Особой группы на секунду замолчал, но потом, видимо, приняв какое-то важное решение, продолжил:
– Одной из наших групп в результате нескольких диверсий удалось существенно задержать переброску вражеских подкреплений на Западном направлении…
– Товарыщ Судоплатов, – голос Берии несколько смягчился, – будьте конкретнее. Все эти общие слова – «существенно», «сильно» – давайте оставим для председателей колхозов. Вы – военный человек!
– Данные еще уточняются, товарищ Генеральный комиссар, но, по предварительным сведениям, на неделю задержана переброска трех-четырех пехотных дивизий в район Смоленска, и севернее Минска из-за заторов практически остановлено движение немецких колонн снабжения на восток… – Нарком молча слушал. Ободренный, старший майор продолжил: – Также одной из наших групп собраны и переданы в Центр весьма важные сведения оперативного и тактического характера.
– Ну вот, а вы говорите, что нет успехов! Сведения подтверждены?
– Идет проверка, но часть информации уже подтверждена из других источников.
– Хорошо. Кто командир группы?
Судоплатов замялся.
– Смелее, что вы, как красна дэвица, мнетес? – В голосе Берии снова проступило раздражение.
– Мы не знаем, товарищ Генеральный комиссар.
* * *
…Немец сам себя выдал. Запахом. То ли ветер в нашу сторону подул, а может, это у меня обоняние за последние пару недель улучшилось, но, когда мы с Дымовым осторожно пробирались через густой лес, обходя позиции немецкой засады, я внезапно учуял запах фекалий. Человеческих. Подняв согнутую в локте руку, подал Алексею сигнал. Он присел и принялся сторожко вертеть головой по сторонам. Я же начал медленно поворачивать голову из стороны в сторону, глубоко дыша через нос.
«Почудилось или нет? От деревни запах долететь не может – тут добрых полкилометра, да и до немцев метров двести, не меньше… Значит – это где-то рядом. Неужели кто-то сильно брезгливый так далеко по естественной надобности отошел?» Охотничий инстинкт внезапно пересилил чувство самосохранения, да и наш удачный побег прибавил пару пунктов к моей самооценке.
…Если честно – от горящего дома мы еле уползли, хорошо, что немцы, шедшие на подмогу со стороны поля, услышав взрыв и увидев разгорающийся пожар, решили, что спешить уже никуда не надо и сгрудились во дворе дома с НП. А ведь крапива, в которой мы прятались, от жара уже пожухла! Еще немного – и мы бы лежали меж сухих стеблей и сморщившихся листьев, готовых вспыхнуть от приле-тевшего с пожарища уголька, а то и просто от раскаленного воздуха. Но все сложилось для нас удачно, и после пяти минут «коленно-локтевого галопа», как я назвал про себя этот способ перемещения, мы уже были за три дома от исходной точки.
В изнеможении раскинувшись под густым кустом черной смородины, мы с Зельцем перевели дух.
– Ну, Антон, поздравляю! – несмотря на хриплое дыхание, Лешка улыбался во все тридцать два зуба.
– С чем? – оптимизма товарища я не разделял.
– Ну… ведь немцев сколько накрошили! И живы!
– Будь они чуть менее лопушистыми – хрен бы мы вырвались! – экономя дыхание, сквозь зубы ответил я ему. – А засаду они очень грамотно поставили. Если бы я провод случайно не заметил и мы подготовиться не успели – могли и головы сложить.
Улыбка сползла с лица Дымова:
– Ты хочешь сказать, что нам просто повезло?
– Ну, и умения выкручиваться из проблем я не отрицаю… – протянул я. – Ладно, потом поговорим… Документы твои при тебе? – Кивок в ответ.
– Ты отдохнул? – Еще один кивок.
– Тогда – вперед, а то Люк там извелся, поди…
…Лесную засаду мы засекли издалека. Потому что знали, где примерно искать. Интересно, что первым пулеметный ствол, торчавший из-под корней кривой сосны засек не я, а ползший вторым Дымов. Он дотронулся до моего плеча и молча показал рукой в нужном направлении. Конечно, учитывая, что часть немцев ломанулась штурмовать дом и обеспечивать ближнее оцепление, в лесу их оставалось немного, но рисковать не стоило. И мы обошли место возможной засады по широкой дуге.
Все эти воспоминания всплыли в моей голове, пока я принюхивался, ловя не самый приятный на свете запах. Наконец я засек засранца в секторе между «девятью» и «десятью» и поманил Зельца.
– Немец до ветру отошел. От нас метрах в двадцати, – прошептал я, приблизив лицо к лицу товарища. – Вон там! – и я рукой показал направление.
Зельц встрепенулся и изобразил пантомиму о том, что, дескать, он готов взять на себя нелегкое дело захвата врага. Я в том же стиле ответил, что и сам справлюсь.
…«Эк тебя, болезный, прихватило! – подумал я, разглядывая из кустов сидящего в «позе орла» эсэсмана. – Молочка сырого попил, что ли?» Судя по некоторым малоаппетитным признакам, этот ганс заседал тут минут двадцать, никак не меньше!
