босса и был пафос, то какой-то не такой циничный, что использовался в обществе будущего, а скорее душевный и понятный окружающим. Во всяком случае, все присутствующие его именно так понимали. Иннокентий же преданно взирал на важного гостя, но по-прежнему терялся в догадках. Он никогда не был ни октябренком, ни пионером, ни тем более комсомольцем. Эта сторона жизни прошла мимо парня из девяностых. И потому он в ней ничегошеньки не понимал.
Помнится, случились в их городке какие-то «Наши». Но по мнению пацана с района эти приближенные к власти напомаженные пидарасы шли какой-то своей радужной дорогой и думали лишь о себе и собственной карьере. Перевернутый мир политики из будущего мешал Васечкину адекватно воспринимать местные реалии. Там был лишь суррогат, над которым все нормальные люди смеялись. Здесь, похоже, это была неотъемлемая часть власти и даже общества. Так что манкировать ни партией, ни комсомолом, пожалуй, не следовало.
Если правила игры придуманы не тобой, то сначала изучи их внимательно.
Грудастая блондинка и подвела итог внеурочному собранию.
— Думаю, что все извлекли уроки из ситуации. Да, Семен Семенович? Не будем очернять наш прославленный коллектив, а сделаем внутри него выводы. Так, товарищи?
Товарищи совершенно искренне кивали, а Кеша от всего сердца восхитился:
«Как белобрысая хитро виляет жопкой! И шефа вроде как спросила и сделала реверанс в сторону коллектива!»
Семен Семенович важно осмотрел всех и принял решение:
— Я тоже считаю, что выносить рядовую ситуацию из стен салона не стоит. Идеологической диверсии не было. Молодой специалист банально ошибся. Со всеми бывает.
Партийный босс снисходительно глянул в сторону Кешу, тот так и стоял с глупой улыбкой. Уж лучше выглядеть недалеким идиотом, чем получать люлей незнамо за что.
— Но товарищи, все равно не забываем, что враг не дремлет! Так, Абрам Савельевич?
Бедный директор уже извел весь платок, вытирая постоянно потевшую лысину. И выглядел он крайне неважно. Затем Васечкина незаметно увлекли в сторону.
— Иннокентий, — важно посмотрел на него Семен Семенович, — вы же комсомолец?
— Да.
— Какую общественную деятельность ведете?
Не успел Кеша раскрыть рот, как за него ответила комсорг комбината быта Оксана Федорчук:
— Он у нас в районной народной дружине состоит.
— Хорошее дело, — многозначительно кивнул партийный босс, а грудастая оценила широкие плечи молодого специалиста. Даже под синим халатом они были заметны.
«Интересно, что она еще бы в нем оценила?» — закралась совершенно вредная идеологически мысль в голову Васечкина. Оксана между тем что-то горячо втирала на ухо разомлевшему Семен Семеновичу. Партийный босс уже взирал в сторону комсорга совсем некоммунистическим маслянистым взглядом. То бишь совершал идеологически вредный поступок.
— Так это вы у нас герой города! Как я сразу не признал. Хорошо!
Что было в этом хорошего, Иннокентий так и не врубился. Но в глазах партийца он заметил некоторую скрытую заинтересованность и тут же решил сыграть скромного работягу.
— А что я? Так не только я был!
— Вот какая наша молодежь! Героическая, но скромная. Отличные кадры воспитываете, товарищи!
«Умеет дядя в пафос. И как органично у него это получается! Усам президента учиться и учиться!»
Блондинка в это время подперла бюстом Кешин торс и тихо проговорила:
— Иннокентий, заходите послезавтра после работы в методический кабинет горкома комсомола. Это на втором этаже. У меня к вам деловое предложение.
Кеша также тихо ответил:
— Это к вам?
— Да.
— Обязательно буду!
Комсомольский босс ободряюще улыбнулась, а Кеше, наконец, удалось поднять взгляд на ее лицо.
После невольной встряски директор туту ж уехал домой приводить нервы в порядке. Женская часть коллектива еще полчаса пошушукались, обсуждая делегацию, наряд грудастой комсомолки и бестолкового Кешу в придачу. И лишь вечером появившиеся старики-разбойники, наконец, объяснили комсомольцу в чем, собственно, была его промашка.
— Герман, друг, что же ты не пояснил юному дарованию такой тонкий политический вопрос. В итоге налицо подлая идеологическая диверсия. Мы играем на руку американскому империализму и сионизму. А также, не побоюсь этого слова, маоизму.
— Ты мне Мао не привлекай. Я рис не люблю.
Брагин после выезда принял с чаем толику самолепного бальзама и был малость навеселе. Кеша же все не мог понять, как при всем при этом у него всегда получается кристальная резкость? Молодой специалист прервал дружеские препирания и спросил:
— А можно все-таки пояснительную бригаду?
Шутку из будущего поняли правильно и вмиг втолковали молодому дарованию, что фотографии для партийного билета печатаются на специальной, производимой лишь для этого фотобумаге. А хранится она в сейфе у директора и выдается под роспись.
— Кто заказ у тебя принял? Люся?
— Вроде, — напряг память Васечкин.
— Вот с нее и пирожок. Она-то должна была знать, что к чему! — пояснил добродушно Герман.
— Тогда выпьем за битого! — тут же поддержал товарища Брагин.
— Я пас. Мне на тренировку.
— И правильно! Силы тебе понадобятся — завтра со мной на съемку в школу поедем. Там одних софитов четыре штуки. Не мне же их тащить?
Глава 21
Трудом дело Ленина крепи!
— А сейчас взялись за руки, идем в мою сторону. Быстрее!
Нет ничего хуже свадьбы поздней осенью. Уже нет озорной осенней позолоты и красот бабьего лета и еще не зима. Слякоть и холодрыга! Только сопли морозить. Но «по залету» даты не выбирают. Ладно хоть эти молодые играют свадьбу совершенно искренне. Просто «получилось» быстрее, чем планировалось. По команде они бегут к фотографу, распугивая клюющих пшено голубей. Крупа для этого было заранее положена в карман Иннокентия и рассыпана по дорожке. Метод апробирован и принят на вооружение будущим поколением видеооператоров. Для семидесятых дичайший креатиф!
На камеру заранее поставлен широкоугольный объектив «Мир». И да. Васечкин снимает уже не на дедовский «Контакс», а на «Зенит Е». Самый массовый любительский зеркальный фотоаппарат СССР. Его суммарный выпуск составил в итоге семь миллионов экземпляров. Вот умели клепать в Союзе тоннами кубометров!
Сам Васечкин предпочел бы более профессиональный «Киев 15», только недавно вышедший с Киевского завода «Арсенал». Но губу пока стоит закатать. Но на «Зенит Е» не имелось полного визирования кадра, и на нем был установлен устаревший шторный затвор от «Зоркого», отрабатывающий всего пять выдержек. Да и со шторками в морозы стоило снимать аккуратней. Не ровен час — замерзнут! Но что ты хочешь от массовой любительской камеры? Стоимость в сотню рублей со штатным «Гелиос44» вполне подходила для заштатного провинциального фотосалона. Зато в этой камере имеется встроенный экспонометр с селеновым фотоэлементом. А это придает «Зениту» большей оперативности.
«Киев» с его линейкой первоклассных объективов уже прерогатива профи от издательств или богатых фотохудожников. Стоил этот аппаратик с завода 360 рубликов, что было им не по карману. «Зенит» же взяли в фотосалон «Юпитер» для дальних выездов и репортажей. Для более серьезной работы имелся среднеформатный весьма увесистый «Салют». Эдакий трансформер, в котором Кеше еще разбираться и разбираться. Пока им доверяли снимать лишь Никодимычу и Оксане.
Правда, последняя не любила таскаться с ним. Больно уж тяжелая получалась сумка с самим фотоаппаратом, объективами, сменными кассетами и прочим. Молодая профурсетка, вообще, не любила выездную съемку. И потому их отношения с Кешей несколько потеплели, когда она узнала, что старички именно для этого его и готовят. Конкуренции в салоне она откровенно боялась, потому что в съемке использовала набившие оскомину штампы.
— А здесь замерли! Повернулись друг к другу! Смотрим влюбленно, пожирая друг друга глазами. Поцелуй! Не так, романтичный. Ночью вдоволь насосетесь.
Свидетели хохочут, подначивая молодых. Полный набор обязательных в будущем свадебных фотографий мудро скомпилирован и щедро урезан. Ибо пленка не флеш-карта, она не бесконечна, а всего 36 кадров. И еще сюда надо включить неминуемый брак, нефокус и прочее. Хотя все равно, к съемке на пленку стоило подходить ответственней, готовясь тщательней. Планировать кадры заранее и ставить много постановки в ущерб репортажу. Ибо рисковать собственным рублем не хотелось.
А рубли сегодня у Васечкина отчасти шли в его карман. Такие вот правила были у местных дельцов свадебного бизнеса.
