«….Что-то прохрипев, Вячеслав замер.
— Остановка сердца! — выкрикнула Лютикова, и с не девичьей силой оттолкнула Никифорова в сторону стала делать реанимационные действия. Особист ни сказал ни сказал не слова, наблюдая как деловито работает Марина.
Стоявшие вокруг бойцы и командиры молча наблюдали как она делает непрямой массаж сердца, и искусственное дыхание. Врач из полка Запашного, военфельдшер Микоян, контролировал ее, проверяя у лейтенанта пульс.
— Отошли все! Нам нужен воздух и освещение! — рявкнул он.
— Есть пульс, — через секунду выкрикнул Микоян. Через полчаса Суворов уже лежал на операционном столе, под капельницей и плазмой.
— Кровь больше не требуется, — отгоняла сестра Галя, добровольных доноров, от санчасти.
Как только шумиха вокруг раненного улеглась, и все снова занялись своими делами, иногда замирая и глядя на санчасть, к Запашному подошел приехавший с Никифоровым сержант, и лихо кинув руку к пилотке, представился:
— Товарищ подполковник. Старший сержант Суворов, представляюсь по случаю назначения.
— Суворов? — удивленно спросил подполковник, изумленно разглядывая лицо новичка.
— Да. Алексей Николаевич, — подтвердил Алексей, уже устав объяснять попутчикам и незнакомым людям, что он не тот Суворов, который всем известен, хоть и похож.
— Похож, — как будто прочитав мысли Алексея, задумчиво сказал Запашный, — только цвет глаз другой, у Вячеслава они голубые, а у вас сержант, карие.
Вокруг новичка с таким знакомым и родным всем лицом стали собираться все, кто был рядом. Слышались удивленные ахи и охи.
— Так вы родственники? — спросил Никитин.
— Нет, товарищ подполковник. У меня уже интересовались два месяца назад товарищи из органов, но я сразу сказал им, что не знаю Вячеслава Суворова.
— Но ведь похож, — выкрикнул кто-то из толпы.
— А ну все разошлись! — рявкнул Запашный.
Бойцы как-то мгновенно испарились, вслед за ними потянулись летчики обоих полков, бросая на ходу любопытные взгляды на двойника всеми любимого летчика.
— Пойдемте в штаб там и поговорим! — приказал Запашный и командование обоих полков, включая сержанта, потянулись к штабу.
Пока начштаба изучал документы сержанта о переводе, комполка расспрашивал сержанта, одновременно приглядываясь к нему, и чем больше он наблюдал за ним, тем больше понимал, какая между ними разница.
Характеры у двойников были совершенно разными. Вячеславу достаточно просто поговорить с любым незнакомым человеком, рассказать пару анекдотов, как они уже неразлучные друзья, ну приятели в крайнем случае, настолько он был общителен, и интересен как собеседник. Алексей был другим, серьезен, не многословен, редко улыбчив. От Вячеслава, просто от общения с ним набираешься позитива, именно поэтому многие летчики так любили его вечерние посиделки, пока не начались концерты. Алексей же такого настроя не давал.
— Документы в порядке, — сказал начштаба.
— Ну что ж сержант. Назначаю вас во вторую эскадрилью. Какими машинами владеете?
— Перед самым выпуском одним из первых сдал на отлично пилотирование новейшим истребителем «ЛаГГ».
— О, как? Даже здесь похожи… Ладно сержант приступайте к службе…»
— И что сейчас этот двойник летает в моем полку? — спросил я задумчиво. Значит, мне не показалось, я и вправду видел прадеда. Не бред, как я думал.
— Да. Насколько я знаю да. Хотели его выдать за тебя, но после отказались от этой идеи. Приказ сверху пришел, так что он уже не двойник, а просто очень похожий на тебя летчик и однофамилец, уж не знаю как так получилось
— А Лютикова?
— Довезла тебя до операционной, тут в Москве, но после того как тебя приняли местные врачи, отбыла по месту службы.
— А мои вещи?
— Все у завсклада.
— Понятно. А награждение?
— Ну я уж думал ты не спросишь. Думаю скоро. Как только сообщу, что ты очнулся, будут решать.
— Понятно. И что теперь будет?
— Ты как себя чувствуешь?
— Спать хочу.
— Я не о том, разговор с корреспондентами выдержишь?
— Конечно.
— Ну тогда завтра-послезавтра жди. Ставкой решено осветить твой подвиг. Бой нашего аса против десяти немецких — это очень сильно. Так что готовь речь. Я завтра днем приду к тебе, обсудим ее.
— Хорошо, — сладко зевнув, ответил я.
Как только особист вышел я накрылся одеялом, стараясь не шевелиться, и вспомнил о прадеде. Мы действительно были очень похожи.
Он был летчиком. Закончил войну гвардии капитаном, комэском в штурмовом полку. Начинал на истребителях, а закончил на илах. Но не это было странным. Уж я то знал, он мне сам рассказывал, что до конца сорок второго, он был инструктором в летной школе по боевому пилотированию, где получив звание младшего лейтенанта, все-таки добился отправки на фронт. Так что я никак не ожидал его увидеть на фронте в сорок первом. Как же я все-таки изменил историю, раз произошло такое?
Утром, меня осмотрела группа врачей всех возможных специальностей. Там даже был гинеколог, по совместительству стоматолог, который быстро осмотрев мои зубы, сказал, что все в порядке. Я его осмотр воспринял скептически, но не запретил, поизучав некоторое время мою пломбу на одном из коренных зубов, приговаривая:
— Чудесненько-чудесненько. Миленько. Кто делал? — судя по всему, пломба его изрядно заинтересовала.
Пришлось быстро сочинить историю, про незнакомого врача, который поставил ее. Врач отвязался, но в дальнейшем заскакивал ко мне периодически, осматривал зубы. Что-что, а с ними у меня было все в порядке — кроме этой злосчастной пломбы — зубы были ровненькие, белые, результат работы профессионального стоматолога. Родители кучу бабок вбухали в них, что позволило спокойно улыбаться, не стесняясь неровных зубов, как было ранее, в детстве.
Почти час врачи кружились надо мной, осматривая и записывая что-то в историю болезни. Наконец эта утомительная процедура закончилась и что-то обсуждавшие врачи вышли, предоставив работу медсестрам, и все началось по новой. Три медсестры стайкой кружили вокруг меня, ставя уколы и давая таблетки. Взяв несколько анализов, они также вышли.
— Как тяжело день-то начался, — пробормотал я, проводив их взглядом.
— Эй, а завтрак? — крикнул я вслед.
— Через десять минут усе будет, — сказала заглянувшая санитарка.
— Тогда ладно, а то я думал, забыли про меня, — пробурчал я. Все кто болеет становятся такими несносными, за собой я такого не замечал, но все бывает в первый раз в жизни.
День до обеда пролетел молниеносно, меня не трогали, так что я отдыхал, читая «свежую» газету недельной давности. Среди списка награждений моей фамилии не было, но своих я нашел, хорошо, что хоть их не обошел дождь наград. А вот про мой бой, там было все, так как выпуск был дополненный, как гласил заголовок. Видимо прошлой выпуске статья была общая, а в этом уже дополненная, увеличенная.
