Казалось, прошли десятилетия. Так долго тянется время здесь, на обезлюдевшем (если не считать до сих пор шатавшихся где-то там, за стеной периметра, инфицированных) Васильевском острове, опустошенном мором. Люди все еще жили, обменивались радиосообщениями с немногими теплящимися еще очагами цивилизации, особенно тесно контактировали с гарнизоном Петропавловской крепости, помогая друг другу выжить, и конечно, пытались узнать, что же творится в остальном мире. Где еще есть живые люди.
Гарнизон Заячьего острова держал свой скот – в основном, коз и свиней, выращивали овощи в теплицах, помогали васильевцам продовольствием, а те привозили на остров лекарства, оружие и одежду, добытые в вылазках в город. Достаточно было посмотреть на Комбата, крепкого черноволосого мужика, превратившегося за несколько лет жизни на Стрелке в седого старика, чтобы понять, что это была за жизнь….
Петропавловцы предлагали Комбату объединиться , перебраться на Заячий остров и жить вместе, благо места хватало, но тот каждый раз отказывался. Комбату казалось, что на Стрелке жить безопаснее – слишком уж близко к Заячьему острову подступали набережные города – лишь тонкая полоска безопасной воды отделяла остров от вымершего города.
Много страшных рассказов и баек ходило про пустой мертвый Питер, раскинувшийся на многие километры вокруг Васильевского острова, и про то, что творилось в обезлюдевших, жутких землях севера. Дурные были слухи, страшные. Конечно, рассказчики иной раз откровенно врали, что-то сочиняли и сами – петропавловцы были отменными рассказчиками, собиравшими все сплетни и слухи.
Васильевцы часто приплывали к ним на моторке просто посидеть вместе за одним столом, пообщаться, и , конечно, послушать удивительные рассказы петропавловцев. Многому не верили, качали головами – действительно, рассказчики иногда перегибали палку, но все же, оторваться от повествований закаленных суровой жизнью солдат, было невозможно. Конечно, истории про волков-оборотней и призраков умерших , бродящих по ночам по вымершим питерским улицам, не могли быть правдой, как и россказни про других дьявольских созданий, якобы населяющих опустевшие северные земли. Днем об этом помнили, посмеивались над услышанным, а ночью, когда дикий утробный вой оглашал безлюдные окрестности, становилось не по себе. Это был душераздирающий протяжный вой, не волчий. Хотя и волки часто попадались в Питере, но люди прекрасно различали обычный их рев, и этот.. страшный, дикий, запредельный…
Ночные патрульные Стрелки с опаской поворачивали головы на вой, доносившийся откуда-то из отдаленных мертвых кварталов, втягивали головы в плечи, подымали вороты курток и ускоряли шаг, хотя и находились в безопасности. Выбирались люди на разведку только днем, и только на БРДМ, бронированной и хорошо вооруженной машине, чувствуя себя уверенно только под прикрытием боевой брони. К ночи разведчики обязаны были вернуться – это железное правило соблюдалось неукоснительно. База потеряла нескольких человек, не вернувшихся из далеких экспедиций, так что рисковать, забираясь далеко от Базы, позволяли себе лишь Комбат с Барином, опытные и повидавшее многое бойцы.
Они пару раз принуждены были ночевать в пустых домах в городе или его окрестностях. О том, что они увидели там, предпочитали не распространяться. После этих походов оба еще больше замкнулись в себе. Что-то у них там случилось как-то раз нехорошее, страшное, о чем они никому не рассказывали, как не пытались остальные выпытать подробности.
За последние полгода на Базе появился лишь один новичок – Антон Левченко, приплывший сюда с одного из островов Финского залива. Сейчас на Базе жило всего лишь двадцать три человека, и ни одной женщины или ребенка среди них. Их организмы практически не имели иммунитета к заболеванию, и если они подхватывали вирус, то летальность была практически стопроцентная. Увы, в новом мире практически невозможно было встретить ребенка или женщину – лишь очень немногие пережили пандемию. Поэтому и воспринимали женщин буквально как богинь , так они были ценны для остатков человеческой расы. Им поклонялись, носили на руках, оберегали от любых невзгод, и все же, женщин становилось все меньше и меньше…
В комнате находилось лишь три человека, хотя обычно радиорубка была полна. Павлушка, Антон и Барин сидели за длинным столом, накрытым потертой, во многих местах прожженной и испещренной следами от окурков клеенкой; ждали известий с Заячьего Острова. Остальные уже высыпали на Стрелку, к колоннам. Встречать беженцев.
Именно здесь, в радиоузле, на четвертом этаже южной башни, находился штаб и сердце Васильевской Базы. Этажи выше четвертого пустовали, да и жильцов в здании было всего ничего; на втором этаже располагалась обширное казарменное помещение, карцер и несколько одиночек, на третьем – склады, оборудование, припасы. А с балконов пятого этажа открывался неплохой вид на Адмиралтейство и окрестности. Неплохая тактическая позиция для обороны. Длинный дугообразный балкон давал большой угол обзора. Иногда здесь посиживали снайперы, контролировавшие набережную напротив, а на деле просто отстреливавшие шатунов, постоянно бродивших по Адмиралтейке. Занимались они этим скорее для развлечения, нежели ради необходимости.
На втором этаже были оборудованы специальные выдвижные лестницы для спуска на улицу. Первый этаж был забаррикадирован наглухо, во избежание прорывов линии обороны. Конечно, с бетонной стеной периметра можно было не опасаться внезапных нападений, но предусмотрительный Комбат приказал не разбирать баррикады.
Курили все, включая и лидера Базы; дымили даже те, кто раньше пытался вести здоровый образ жизни и не переносил табачного дыма. Теперь сигарета помогала снять стресс. Это было как лекарство – вредная привычка, которую невозможно было побороть. Закурил даже Антон, считавший, что никогда не будет травить свой организм. Все, кто остался жив, курили по-черному. Намеренно травили себя, пытаясь такими образом оправдаться перед мертвыми. Мы скоро, мы уже догоняем вас.
В рубку заглянул Щербак, рябой моргающий парень лет двадцати пяти, вечно небритый и сутуловатый, пошарил растерянными выпуклыми глазами, ища кого-то, и с грохотом захлопнул дверь.
Уже два дня бушевал ураган, по-питерски свирепый и беспощадный. В последние годы, казалось, ураганы пробрели еще большую разрушительную силу – налетали внезапно, бушевали день-два и резко распадались. Во время ненастья некоторые дома, особенно, выгоревшие, заваливались, как карточные домики. Именно ураган и стал причиной катастрофы на Заячьем Острове…
