— Ну-с, сеньор, чего предпочитаете? — вкрадчиво обратился Диего к единственному покупателю, в то время как Пако крутил головой, изучая «ассортимент». Немного подумав, бывший шахтер с решимостью ткнул пальцем в сторону помпового дробовика.
Зачем ему оружие, Пако еще и сам до конца не понял. Ясно же, что против даже одного солдата в полной боевой его шансы ничтожны. И все-таки интуиция подсказывала, что стрелять придется. Хотя бы, чтоб самому не получить пулю.
— Ладно, — Диего снял дробовик с полки, одновременно следя за руками покупателя. Тот как раз извлекал из кармана бумажник.
— Сколько с меня? — осведомился Пако, держа наготове несколько купюр.
Присмотревшись к последним, Диего презрительно скривился.
— Песо? — уточнил он разочаровано, — братец, да ты никак телевизор не смотришь. Радио не слушаешь. Сейчас твоими песо даже не подтереться… Не понял? «Зелень» давай, «зе-лень». Или проваливай.
— Знае…те, — Пако слегка опешил от такого заявления, — «зелени» нет. Но… берите все. Мне оружие и в самом деле очень нужно.
С этими словами он протянул весь бумажник Диего.
— Всем нужно, — вполголоса произнес торговец, зачарованно глядя на торчащие из бумажника купюры. Он слукавил, утверждая, что национальная валюта Маньяды уже не в цене. Просто курс ее относительно доллара несколько снизился… ну ладно, не «несколько», а местами даже существенно. Но в бумагу, не пригодную даже для туалетных нужд, маньядские песо так и не превратились.
Диего рассчитывал на другое — нажиться в эти смутные дни, сбыв свой товар за доллары, да еще по выгодному для себя курсу. Поняв же, что желанной «зелени» у клиента и впрямь нет, торговец был вынужден пойти на попятную.
— Ладно, — поспешно сказал он и чуть ли не сграбастал бумажник Пако. Но шахтер резко отдернул руку и отдал деньги лишь когда Диего протянул ему дробовик. А также патроны в придачу.
— Кстати, — обратился к торговцу Пако, уже стоя у выхода из лавки, — вот говорят: янки, янки. А ты-то хоть сам их видел?
— Я — нет, — просто ответил Диего, — а вот брат мой… сегодня заходил… рассказал. У него кафешка недалеко от Президентского Дворца… так он сегодня не смог туда попасть. Янки там несколько гектаров огородили, КПП уже понаставили, ездят везде на своих «хамвиках»… из пулеметов целятся. Весело, а?
— Обхохочешься, — ответил Пако голосом священника на похоронах. После чего, с дробовиком на плече, поспешил покинуть лавку.
* * *
Казалось, за ночь город не изменился. Жизнь вроде бы продолжала идти своим чередом, а до переворота, о котором сообщили по телевизору, никому из горожан не было дела. Мол, подумаешь — переворот. Первый раз что ли?
К слову сказать, одно время перевороты в Маньяде случались чуть ли не ежегодно. До тех пор, пока, примерно семь лет тому, очередной «временный комитет» не решился провести демократические выборы. На которых, собственно, и был избран Мигель Валадес — президента, свергнутый этой ночью.
Впрочем, данный конкретный переворот имел свою «изюминку» в виде штатовских солдат посреди столицы… а также их кораблей в территориальный водах. Тогда, в зыбкие годы «временных» и «чрезвычайных», янки, напротив, вроде бы не было дела до местной кутерьмы. Единственный раз они сподобились высадить десант в Сан-Теодоресе — да и то, лишь для эвакуации своего посольства.
Ходили слухи, что вышеупомянутый десант между делом еще и привел к власти штатовского ставленника. Вот только через несколько месяцев этот «ставленник» сбежал за границу и интерес к его скромной персоне угас.
С приходом Валадеса жизнь маньядцев довольно быстро вошла в мирную колею. Оказалось, что работать много полезнее, чем расходовать свинец на своих соотечественников. Причем, полезнее в первую очередь для себя.
Снова заработали фабрики, открылись шахты, а на карибском побережье стало не протолкнуться от полчищ туристов. И все, это вместе взятое, не преминуло благотворно сказаться на государственной казне… а также на кошельках простых граждан — таких как Пако и Ирма.
Зато Штаты, как вывели свое посольство из Сан-Теодореса, так и не спешили его возвращать — даже в годы мира и стабильности. Более того, очень скоро в Белом Доме заимели зуб на Валадеса; принялись называть его не иначе, как «красный ставленник» и «агент Москвы и Гаваны».
В Маньяде над глупостью этих прозвищ не смеялись разве что дети и дураки… да и еще высокомерные типчики вроде дель Гадо. Ну приезжал Валадес на Кубу, ну встречался с Фиделем… один раз. И что? Что такое вышеупомянутый «один раз» в сравнении с почти десятком инициатив Сан-Теодореса — по восстановлению отношений с Вашингтоном и по проведению встречи на высшем уровне?
Но нет — янки раз за разом находили повод отвергнуть эти инициативы. И одновременно, с редкостной скрупулезностью уличали власти Маньяды во всякого рода «грехах».
К примеру, стоило полиции задержать хулиганов, обливших краской какое-нибудь административное здание — и на Капитолийском холме это называли «репрессиями». Арест банкира за финансовые махинации расценивался как «гонения на частное предпринимательство», а победа проправительственной партии на парламентских выборах трактовалась не иначе, как «введение однопартийной системы».
И никакие, сколь либо веские доводы на Вашингтон не действовали; вести «диалог глухих» для янки было много интереснее, чем разговаривать по-настоящему.
Впрочем, несмотря на полную недовольства риторику, никаких реальных действий в отношении Маньяды США не предпринимали. Ограничились лишь чисто символическими санкциями, а потом и вовсе отвернулись от этой маленькой, но гордой страны. Все чаще янки находили себе «занятия» поинтереснее — то в Африке, то на Ближнем Востоке.
И все же, рано или поздно о неугодном режиме должны были вспомнить; вспомнить — и принять «надлежащие меры». Что, собственно, и произошло этой ночью. Вот только жители Сан-Теодореса почему-то не придали этому значения; не осознали случившегося… а может просто не узнали? У многих ведь даже нет телевизора.
Впрочем, о смене власти могли сообщить и по радио. А потом должен был прийти черед газетам.
Но это — потом… Пока же особой паники Пако Торрес не заметил — ни по дороге на стоянку, ни на обратном пути домой. Никому не было дела — в том числе и до одинокого прохожего с дробовиком за плечом. Лишь дважды Пако заметил отклонения от повседневности: сперва — в виде длинной очереди в продуктовый магазин, затем — еще одной очереди; на этот раз, возле пункта обмена валют.
Эта, последняя, и привлекла к себе внимание бывшего маньядского шахтера. «Зелень», значит, — подумал Пако, вспомнив слова торговца Диего, — «зелень» мне действительно не помешает! Хоть в Гондурасе — хоть где…»
Остановившись подле обменника, он, с заряженным дробовиком в руках, вылез из машины.
— Эй, вы! — крикнул он, обращаясь к стоящим в очереди людям, — а ну, расступитесь!
Пако искренне желал выглядеть «круто» — точь-в-точь, как персонажи некоторых штатовских фильмов. Но голос его звучал не слишком уверено, так что ответом послужил лишь недовольный многоголосый ропот.
— Вы! — выдохнул Пако, теряя терпение, — не… вкурили, да? А это — понимаете?!
И он сделал выстрел — первый выстрел в своей относительно мирной жизни. И, разумеется, не в людей, виноватых лишь в том, что они хотели как можно скорее расстаться со своими песо. Лишь в воздух — но получилось на редкость громко и угрожающе.
Кто-то взвизгнул, кто-то поспешил ретироваться, и Пако уже готов был праздновать свою первую боевую победу. Но внезапно из толпы выделился коротко стриженый парень, одетый в безрукавку, камуфляжные штаны и тяжелые ботинки. Судя по весьма суровому лицу, в его жизни встречалось кое-что пострашнее шахтера с «пукалкой». А уж «ставить на место» этому парню и вовсе было не в новинку.
— Слышь, дядя, — обратился он к Пако, глядя тому в глаза и делая в его сторону несколько решительных шагов, — ты ствол-то убери. Не то ногу себе прострелишь.
Голос звучал спокойно, миролюбиво… и в то же время — уверено, с ноткой превосходства. Но особого внимания заслуживал взгляд парня, бывший взглядом хищного зверя, точнее даже — вожака стаи. Под этим взглядом Пако едва не попятился — почти инстинктивно. Но все же устоял на месте и еще сильнее схватился за дробовик.
— Так что? — вопрошал парень, — мирно отвалишь? Или…
Он подошел к своему собеседнику почти вплотную… и нервы Пако, наконец, не выдержали. Он и сам не заметил, как нажал на спусковой крючок; и даже слегка удивился, когда парень в безрукавке осел на тротуар. При этом несостоявшийся герой схватился за живот, и, судя по вмиг переменившемуся лицу, был удивлен не меньше Пако.
Гибель этого добровольного заступника стала для остальных участников очереди «последней каплей». Они бросились врассыпную, и вскоре начинающий грабитель оказался один на один с окошком кассы.
