— Да, гезат, — согласился я, потому что этот статус объяснял мое появление вдали от родных краев и владение дорогими доспехами и оружием.
— Едешь с гельветами воевать? — продолжил выспрашивать Таранис.
— С кем скажут, с тем и буду воевать, — опять дал я уклончивый ответ.
В предыдущую мою эпоху гельветы были союзниками кельтов в войнах с римлянами, даже били вместе последних, но от любви до ненависти путь короче, чем от стола до порога.
— Я слышал, в Бибракте вождь эдуев Дивитиак (Мститель) созывает воинов, чтобы вместе с римлянами дать отпор гельветам, — сообщил возница.
— Если возьмет меня в свое войско, примкну к нему, — сказал я и спросил в свою очередь: — А где сейчас римляне, не знаешь?
— Говорили, что их армия стоит возле Генавы, но, пока слухи до нас добираются, многое успевает измениться, — ответил он.
Генава — это будущая Женева. В предыдущую мою эпоху она уже была римским городом.
— Что ты знаешь о Дивитиаке? — поинтересовался я.
— Говорят, самый проницательный друид среди эдуев и мудрый их правитель. Он дружит с римлянами, позвал их на помощь. Боги сказали ему, что только вместе с римлянами эдуи одолеют гельветов. Его младший брат Думнорикс (Правитель подземного мира) командует армией эдуев, — рассказал Таранис.
Мне кажется, братьям-эдуям родители, как обычно, перепутали имена.
— А ты не эдуй? — полюбопытствовал я.
— Нет, мы — пиктоны! — с гордостью заявил он.
— Вас больше, чем эдуев? — продолжил я опрос.
— Меньше, но все равно мы сильнее! — похвастался возница.
— Вы в Бибракту едете? — задал я следующий вопрос.
— Нет, что ты! — воскликнул он. — Бибракта очень далеко. Мы едем в главный город нашего племени Пиктавий, везем туда соль. Большую часть отдадим вождю, как оброк, а остальное продадим.
На ночь остановились неподалеку от озера, которое плавно переходило в болото. У ближнего к нам берега глубины были метра три, а метров через пятьдесят вся поверхность была покрыта зелеными листьями-блинами кувшинок. Я прогулялся вдоль его берега, подстрелил и выпотрошил двух селезней. Обмазав обоих толстым слоем глины, положил в угли костра, на котором Таранис готовил в бронзовом котелке бобовую похлебку, и подкинул валежника, чтобы жара было больше. Пиктон наблюдал за мной с интересом. Такой вариант приготовления дичи был для него в диковинку. Когда обе глиняные «куклы» запеклись до твердости камня, выкатил обе из костра, дал остынуть, после чего кинжалом расколотил их сверху. Утиные перья прилипли к запекшейся глине, удаляясь вместе с ней и открывая мясо, тушеное в собственном соку. Оно парило, источая такой аппетитный аромат, что слюни потекли у всех, кто находился по соседству. Мы поделились с соседями, а они дали нам по куску копченого окорока. К наступлению темноты я стал полноправным членом пиктонского отряда.
4
Мой наметанный глаз сразу опередил, что впереди опасный участок. Узкая дорога проходила там между двумя холмами, поросшими густыми кустами и деревьями. Быстро не развернешься, удрать будет трудно. Если бы я был грабителем караванов, то именно здесь устроил бы засаду, перекрыв этот участок с двух сторон. На походе к нему дорога шла по большому лугу, так что у грабителей было бы время оценить наш потенциал и принять решение. Когда подъезжали к холмам, я почувствовал взгляд, враждебный, острый. Не стал говорить об этом Таранису, но с арбы спрыгнул, приготовил лук и пододвинул открытый колчан к ближнему борту, чтобы было легко вытягивать стрелы.
— Собираешься поохотиться? — спросил пиктон.
— Типа того, — уклончиво ответил я, потому что не хотелось выглядеть пугливым, потому что, если нападения не будет, на привале я стану объектом для подковырок.
Обоз медленно катил между холмами, а никто на нас не нападал. На обоих склонах беспечно щебетали птицы, что указывало на отсутствие там людей. Прошли, как по мне, самое удобное место для налета. Впереди стал виден выезд на следующий луг, такой же большой, как и предыдущий. И оба не используются. Может быть, из-за близости болот — генератора самых разных болезней.
Налет начался внезапно. Впереди из-за холма выехали десятка три всадников и понеслись рысью на наших охранников. Это тоже были кельты в кожаных доспехах и с длинными копьями. Отличались от наших охранников только тем, что плащи были у всех, причем самых разных цветов, но обязательно в клетку. Гикали они одни в один, как и те, что в предыдущую эпоху служили под моим командованием.
— Туроны! — испугано воскликнул Таранис и завертелся на сиденье, решая, что первое схватить — копье или щит?
Обоз сразу остановился. Возницы с передних арб похватали оружие и щиты и заспешили на помощь охранникам, скакавшим во главе обоза. Скакавшие в хвосте тоже рванули туда по обочине дороги.
Я остался на месте. Если это все нападающие, то с ними справятся и без меня, а если не все, то остальные должны ударить с тыла. Что и случилось. Во втором отряде было человек двадцать. Как догадываюсь, силенок у них было маловато, поэтому первый отвлекал внимание, оттягивал на себя охрану, а второй должен был легко захватить несколько арб с товаром и отступить с ними. Но что-то пошло не так. Точнее, на их пути оказался я.
Первая стрела завалила налетчика, скакавшего впереди. Он был без шлема. Длинные густые русые волосы были уложены в замысловатую прическу, из-за чего напоминали ореол, какой будут рисовать а иконах вокруг лика святого. Картинно раскинув руки, которыми держал копье и щит, налетчик завалился на круп своего коня, а потом — на землю. К тому времени по стреле получили еще два его соратника. Один сразу свалился с лошади, а другой начал разворачиваться и получил вторую стрелу в район поясницы. Следующий налетчик успел подставить щит. Стрела пробила его, но нанесла ли серьезную рану — не знаю, потому что вперед вырвались два других всадника и закрыли его. Я расстрелял их уже перед цепью возниц, выстроившихся поперек дороги и образовавших хиленькую стену щитов. К тому времени остальные нападавшие решили, что не так уж им и нужна добыча. Проехались, размялись — пора и честь знать!
Впереди тоже отбили атаку. Нападавшие еще вертелись на безопасном расстоянии перед нашими охранниками, усиленными отрядом возниц, но было понятно, что тянут время. Скоро они увидят, что второй отряд отступил, и последуют его примеру.
Не зная, какие обычаи у пиктонов насчет добычи, захваченной в бою, я решил не щелкать клювом, пошел собирать трофеи. Оба ближних налетчика были еще живы, но у обоих раны в живот. Чтобы не мучились долго, перерезал им сонные артерии. Алая кровь вырывалась толчками, быстро впитываясь в сухую светло-коричневую землю. Снял с них ремни с бронзовыми бляшками, у одного овальными, а у другого квадратными, и ножнами со спатой слева и ножом справа. Щиты их сложил стопкой и сверху кинул копья и ремни. Шлемы, куртки, штаны и сапоги меня не интересовали. А вот лошади — да. У обоих жеребцов расстегнул повод и привязал его к ветке деревца, росшего на склоне холма у дороги. Затем перешел к дальним неудачникам. Эти все были мертвы. У первого убитого мной налетчика снял с шеи гривну из электрона — сплава золота и серебра — и два бронзовых браслета с рук. Еще три браслета снял с остальных двух. Собрав щиты и оружие, погрузил на двух лошадей, а на третью, принадлежавшую командиру, сел сам.
Возницы все еще стояли перед обозом, хотя строй уже распался. Никто из них не подошел к убитым мной налетчикам. Видимо, делить между всеми добытое в бою не принято.
— Остальное ваше, — сказал я им.
— Тебе больше ничего не надо? — задал уточняющий вопрос Таранис.
— Нет, — ответил я. — Вся добыча с одного убитого твоя, а остальное пусть поделят между собой.
Повторять не пришлось. Бросив на землю щиты и копья, возницы кинулись шмонать жмуриков. Забрали все, вплоть до грязных портянок. Оказалось, что я недоглядел бронзовые сережки. Таранис забрал их себе, хотя и так получил больше всех.
