медали же платят, - удивился я, - по крайней мере за золотые точно.
- Да, за чемпионство Европы – 500 рублей, - согласился он, - за СССР – хорошо если двести пятьдесят дадут и со всего этого налоги, налоги, оставляя на руках не так уж и много.
- Мне гимнастки говорили у них вообще восемьдесят рублей зарплата, - добавил я.
- Да, у моей жены сто рублей, - кивнул он, - и даже вместе, мы постоянно не видясь друг с другом, разъезжая по соревнованиям и занимая призовые места, не можем накопить себе на машину.
- Как-то печально всё.
- Ещё как Ваня, - он оглянулся, - разговариваю об этом с тобой, поскольку ты не запятнал себя общением с нашими кураторами. Всё один, да один.
Я не стал его разочаровывать, говоря с кем я общаюсь на самом деле.
- Эдвин, я не буду об этом трепаться, поскольку узнаю для себя, денег не хватает купить даже кроссовки в магазине Adidas.
- Ну так вот, - кивнул он, продолжив, - к чему я всё это так долго подводил, что у нас просто нет другого выхода, как заниматься перепродажей товара, словно торгаши какие-то. Я до Олимпиады был в Мюнхене, занял первое место, и получил свои 500 рублей. Знаешь, сколько я заработал, на перепродаже привезённых вещей?
Я покачал головой, заинтересованно на него посмотрев.
- Три тысячи Иван! Долбанные три тысячи! Этих денег хватило на свадьбу, платье и ещё осталось отложить на машину.
- Подожди, - у меня в памяти всплыли воспоминания, что советские спортсмены по заверениям газет вроде бы всего хорошо жили: ордена Ленина, квартиры, машины без очереди. Как-то его слова не бились со всем этим. Об этом я ему и сказал.
Он посмотрел на меня словно на идиота, фыркнул, думая, что я так шучу, но видя моё серьёзное лицо понял, что да, я просто идиот.
- Ваня, - он покачал головой, - вот сколько ты думаешь спортсменов наградят после этой Олимпиады орденами Ленина? Дадут квартиру и машину?
- Ну думаю всем, кто хотя бы золото принёс, - осторожно ответил я, вызвав его смех. Он смеялся долго, весело, так что даже потекли слёзы.
- Слушай, с тобой и правда не соскучишься, - вытирая рукой глаза, наконец стал успокаиваться он, - Ваня, очнись уже! Ты не в сказке живёшь! На каждые соревнования выделяются квоты на каждую команду. Скажем два-три ордена, пять орденов «Знак Почёта», с десяток медалей за «За трудовое отличие», две-три квартиры и хорошо если дадут без очереди купить пару машин, за свои деньги причём Иван! Тебе просто дадут право купить без очереди!
- Погоди, ты хочешь сказать, что допустим вот я завоевал две золотых медали, и могу пролететь с наградами? – для меня это действительно стало откровением.
- Конечно! – рассмеялся он, - всё будет зависеть в каких отношениях ты с нашими кураторами из ЦК, есть ли там те, кто благотворят тебе и включит в эту квоту. Так что даже, если тренера сборной подадут тебя на награду, не факт, что ты её получишь!
- Как-то это не очень справедливо Эдвин, - проворчал я, не веря ему.
- Да у меня куча знакомых, кто, не имея знакомых или связей, каждый раз завоёвывая медали, остаётся ни с чем Иван. Даже Олимпийские! Мой сосед по коммуналке имеет три золотых медали, привезённые с токийской Олимпиады, знаешь, что он получил за них?
Я почесал в затылке и покачал головой.
- Как раз таки комнату в коммуналке девять квадратных метров, так как один без семьи и детей, а значит чиновники посчитали, что отдельная жилплощадь для него будет слишком большой роскошью! Как тебе такое?!
- Похоже на свинство, - честно признался я.
- И таких историй Иван полно. Орденоносцев или Героев труда можно перечесть по пальцам: пять-шесть на всех Олимпийских чемпионов! Если хочешь, я тебя познакомлю с парочкой людей, они тебе расскажут о справедливости распределения наград.
- Если можно, я бы хотел послушать, поскольку то, что ты рассказываешь, звучит для меня невероятно. Как можно к людям, которые для страны приносят высокие спортивные достижения относиться подобным образом? В чём будет тогда их мотивация трудиться дальше?
- А будет она Ваня только в одном, попасть в сборную и лучше всего в качестве запасного, - хмыкнул он, - у нас даже за деньги эти места продают, поскольку делать ничего не нужно, зато платят командировочные и полно свободного времени для похода по магазинам.
- Для заработка на перепродаже?
- Да, будь он неладен, - зло бросил спортсмен, - мы отсюда в основном везём чёрную икру и фототехнику, продавая её там, а обратно везём джинсы, кроссовки, пластинки. То, что раскупается у фарцовщиков в любых объёмах, только привези.
- А как на это смотрит таможня?
- Когда как Иван, - скривился он, - если мы возвращаемся с победами, чаще всего им говорят сильно нас не трясти, но вот бывало, когда купленные товары за свои кровные, сэкономленные на еде доллары, у нас просто изымают. И хорошо ещё если срок за контрабанду не получишь, бывало и такое.
- Да уж, - тяжело вздохнул я. Поговорил называется, развеялся. После утренних новостей было тяжело на душе, теперь ещё и эти откровения.
- Вань, кстати, а у тебя же много значков было? – внезапно спросил он меня.
Я кивнул.
- Много раздал местным, но да, ещё полсумки примерно осталось.
- Сколько? – охнул он, - да мы всё что у нас было, уже давно обменяли с другими спортсменами, а у тебя такие сокровища без дела лежат?! Нужно делиться Иван!
- Польза-то хоть какая из этих обменов есть? – пожал я плечами, поскольку сам этой ерундой не занимался.
- Иван, что ты хочешь себе купить в магазине «Adidas»? – прямо спросил он.
- Кроссовки, но они дорогие, - с сожалением признался я.
- А девушке, что своей купить хотел?
- Думал джинсы, универсальный же подарок.
- Давай мне размеры, и свою сумку со значками, - он потёр ладошки, - остальное предоставь мне.
Я удивлённо посмотрел на него, но спорить не стал, мы вернулись ко мне, и я показал ему свою сумку, при виде которой у него загорелись глаза, и он забрал её у меня, сказав, что я не понимаю, какими сокровищами обладаю. Мне
