Поднявшись с моих плеч, соловей подлетел ближе к Рёко, и, присев ему на колено, вновь запел, надеясь, видать, успокоить бессмертного.
На удивление, небо распогодилось. Вернее, один луч проблеснул сквозь громадные тучи прямо туда, где сидели эти двое. Скиталец повернулся в профиль – лицо было истощено, изуродовано ожогами; сосуды в глазах полопались, залив их кровью; и слёзы по щекам текли такие же – кровавые.
Он скривил кончики губ в улыбке.
* * *
И ни слова больше.
После этого случая Рёко был нем.
Всю оставшуюся дорогу бессмертный только бросался взглядами, молча вопрошая: “Как ты можешь оставаться в моей компании?”, – думая, скорее всего, что мне попросту некуда деваться.
На самом деле, мне его жутко жаль, и, одновременно с этим, я прекрасно понимаю, что жалость страннику ни к чему. Множество попыток поддержать, завязать разговор, обсудить – пресекались на корню.
...Во время привалов я люблю погулять, разглядывая окрестности, и на этот раз передо мной открылось чудной красоты место – поле белоснежных маргариток.
Поле серебряных цветов.
Ровно как в тот день…
Только заполнено оно… Надеждой; солнечными лучами, ласкающим кожу дуновением ветра и качающимися ему в такт хрупкими бутонами. Раскинув руки я побежал вглубь, едва касаясь ладонью кончиков лепестков. Из груди вырвался полный свободы крик, не знаю, как он звучал со стороны, но сама душа рвалась наружу, затягивая песнь: “Воля!”.
Острое желание подарить хотя бы толику этих эмоций Рёко…
Я остановился.
Вдохнув цветущий аромат, присел и начал срывать по одной маргаритке, заплетая их венком, попутно примеряя насколько хорошо он помещается на голову. Пара минут стараний и я уже несу бессмертному пахнущее свежестью украшение.
Надеюсь, он оценит.
Подходя к привалу, вижу – чистит меч.
Подкрадываюсь и лёгким движением опускаю ему на голову веночек, Рёко, как мне показалось, рефлекторно махнул мечом – подарок разрублен пополам.
Неловкая пауза.
Развернувшись, он окинул взглядом сцену и также бесстрастно поднял половинки, связав два венка поменьше. Один повесил себе на руку, второй – протянул мне.
Взгляд другой.
* * *
В неопределённости, минуя десятки ри, мы дошли к непримечательному пруду. Солнце давно село, по воздуху плыли светлячки – именно с ними впервые заговорил Рёко за остаток нашего путешествия. Взмахнув веером, скиталец выстроил хотару в ряд и указал мне дорогу прямо по глади водоёма.
Он покорно склонился, ожидая, что я пойду тропой из огоньков; происходящее казалось чем-то из сказки. Помешкав, я неуверенно ступил на поверхность пруда, и, на удивление, не провалился под воду, она разошлась кольцами, чудом выдержав первый шаг – и все оставшееся вглубь туманной дымки тоже. Рёко откланялся, а передо мной открылась мифическая резиденция Небожителей – клана Рейкон.
Объятая облаками горная вершина – не видно земли, только голубое небо и возведённое на резком склоне поместье, сзади которого струился вниз водопад и узенькая тропинка уходила куда-то в лесок.
Полчаса я завороженно смотрел на здание, ловя мух ртом.
Как вдруг послышался чересчур задорный голос юноши:
– Это он! Это он! Это он! – спотыкаясь, с поместья выбежала фигура в длинном кимоно, – Согия-чан пришёл! Гости-гости-гости! – оступившись, мальчик кубарём прокатился по ступенькам – прямо к моим ногами.
– Здравствуйте, меня зовут…
– …Шитай-но Согия! Единственный наследник клана гробовщиков Шитай! – манеры им неведомы, – Я – Рейкон-но Хюндже, для тебя просто – Хюн! – поднявшись, он поправил большие очки и поклонился.
– Очень приятно.
– У нас тут гостей отроду не было! – Хюн начал отряхивать тёмные ткани от пыли, – Извини, если чем-то не угодим!
– Я пока даже не зашёл…
– Это исправимо! – он улыбался, растягивая пухлые губы от уха до уха, – У тебя есть предпочтения в еде? А любимый цвет? Цветы в комнату поставить?...
– Для начала я бы со всеми познакомился.
– Ха-ха!... – неловкая пауза и резкий уход в серьёзность: – Ты выбрал самое сложное.
– Тогда, будь любезен, покажи мою комнату.
– Это получше!
Из гундежа Хюна я выцепил несколько фактов: Йошихиро не любит людей и взаимодействие с ними; Аматэра “получает по заслугам” – странное выдалось знакомство. Но, оглядываясь на проклятие, это дело можно если не отложить, то забыть о нём напрочь. Оказывается, здесь возвели целый гостевой дом в отдалении от основного “скопления веяния”. Учтя мои пожелания, Хюн принёс к покоям запасы провизии, пергамент и письменные принадлежности, а на просьбу о свитках отказал: “Знания не для посторонних глаз”.
* *
