На том и решили. К дому Булыцкого тут же отправили гонца, о гостях великих предупредить, а за ними вслед все, погрузившись в сани, направились к дому Николиному.
Булыцкий рассчитывал как следует пропариться во второй половине дня. Как раз так, чтобы и после обедни времени прошло, и до ужина чуть оставалось. А тут и на тебе – гости. И так оно все удачно сложилось, что и пауз не возникло, и баня прокалилась, и гости, не колеблясь, приняли приглашение, на какое-то время оставив князей и Булыцкого одних. Сюда же и Киприан пришел, кликнутый Дмитрием Донским.
– Лис он знатный, – задумчиво пробасил правитель, глядя прямо перед собой. – И титул князя Великого Литовского получил, и про православие поет, и в гонцах – брата, пусть и двоюродного.
– А чего мудреного? – пожал плечами Владимир Андреевич. – С тевтонами вон как сцепились! Ему бы Бога благодарить за брата своего – Витовта, что хоть и предан уже Ягайлой не единожды, а тот все одно: рядом.
– Им по одному нынче никак нельзя, – помотал головой учитель. – И на того, и на другого у тевтонов – обида большая. По одному – сожрут. Парой им всяко сподручней; разумеют оба то, хоть и собачатся.
– Ну, что говорил-то, – выслушав обоих, усмехнулся Дмитрий Иванович. – Не с лихом идет. Видать, братец ему уже – поперек горла, вот и ищет союзничка, чтобы руками его Витовта удушить. А паче – самим тевтонам из-за спины широкой вызов бросить. Аспид! – решительно подытожил Донской. – Аспид, хоть и над землями православными властен.
– Хоть и родственник, а православным с латинянами, а тем паче – с язычниками дороги разные, – твердо добавил Киприан.
– Ягайло – тот грех, а не родственник. Мошна – владыка его, но не совесть. Такого приблизить, что змея на груди пригреть. Хоть и Великий князь Литовский, а все одно, – Дмитрий Иванович отрицательно помотал головой. – Витовт ему под стать, да понадежней будет уже в том, что хитрости в нем нет ягайловской. С ним бы союз вершить.
– С латинянами, а паче язычниками союз вершить – грех великий, – упрямо повторил Киприан. – И с Иудой дела творить – грех! – От упоминания про последнего Николай Сергеевич невольно вздрогнул, да так, что это не укрылось от взглядов спорящих, впрочем, растолковано это было совсем иначе. – Вон, и Николу в дрожь бросило, едва только про грех такой услыхал!
– А ты, владыка, за труд не сочти, да крести тех, кто придет, – усмехнулся Дмитрий Иванович. – В Белокаменную родственничков пригласим, а там и таинство. А мож, за тем и идут?
– Грех то! Предательство! Сначала с латинянами заигрывать, а потом – к православным в ноги падать! Вон, и змеи те же самые едут, что с тевтонцами спелись, да потом и предали их!
– Предупрежден заранее, так и все одно, что с дружиной верной за спиною, – спокойно отвечал правитель. – С помощью божьей яд гада против него же и направим. Да и где ты грех увидал, владыка? – продолжал Донской. – Вон и Русь поперву языческой была, и Рим.
– А то, что по доброй воле крест меняя, сгинешь в дороге, искусам поддавшись! Сего дня так желаю – латинянин, завтра что случись – православный! А дальше как?! Снова чего не так вывернись, и опять крест менять?!
– А ты, Никола, что скажешь? – Все трое в упор поглядели на молчавшего до этого пенсионера.
– Прав ты, Дмитрий Иванович, – аккуратно подбирая слова, начал преподаватель. – Лисы они все. И так и сяк крутить будут друг другом, особенно Витовт с Ягайлой, своего добиваясь. И ты прав, – переведя взгляд на Киприана, продолжал пожилой человек. – Сменит Витовт веру. Сначала латинянин, потом – православный, после снова латинянин, хоть и по воле брата, – следя за реакцией мужчин, продолжал он. – И Ягайло в латиняне так же уйдет, на корону польскую покусившись, да обещание в жены взять дочь Великого князя Московского. А и не правы в то же время самое… – обдумывая каждое свое слово, продолжал учитель. – Князьями они крепкими будут, да уделы свои поднимут, да память о себе добрую оставят. Витовт, Ягайло… – задумчиво проговорил учитель, словно бы на самом деле выбирая между двумя огнями. – Витовт – груб, Ягайло – изворотлив. Оба змеи, да кто нынче без греха-то? Витовт союзник вернее, как оно мне сдается…
– Так, говоришь, – пристально, словно испытывающе, в упор глядя на пенсионера, с нажимом отвечал Киприан, – Витовт покровителей менять будет.
– А то, что из одного в другой метаться лагерь будет, – выдержав этот взгляд, спокойно отвечал Николай Сергеевич, – так от того все, что и за земли свои, и за власть радеть будет; так, чтобы и от соседа не зависеть, и крепко стоять, и княжества новые присоединять. В той истории, что мне ведомо, Софью должен выдать за Василия Дмитриевича. Так то – через семь лет. Так то – если бы историю не переиначили. А теперь – и не ведаю, как оно там вывернется.
– Силен, говоришь, да крепок князь, – усмехнулся Дмитрий Иванович. – Да о своей суме беспокоен, да без хитрости лисьей? Коли все речь о нем такую ведут, знать, и вправду хорош, – Булыцкий утвердительно кивнул. – А Ягайлу одолеет?
– О своем каждый наделе печься будет, – подумав, отвечал пришелец. – Ягайло – король польский, Витовт – Великий князь Литовский.
– А после Витовта кто?
– После него, – задумавшись, замолчал учитель, – Свидригайло.
– А тот как?
– Тот за православие будет горой.
– Так, стало быть, православным Великому княжеству Литовскому суждено?
– В латинянство свернет, – снова помотал головой Николай Сергеевич. – Сигизмунд после придет.
– Гонец, что ли?!!
– Он самый…
– И что Сигизмунд?! – продолжал допрос Дмитрий Донской.
– Тот… – Николай Сергеевич задумался, вспоминая, что там ему известно. – Послушен, верен… За католичество будет стоять. Ягайлы холоп. Вот и все, – еще чуть подумав, закончил Николай Сергеевич.
– А чего раньше про все то не сказал-то, а? – угрожающе насупился Дмитрий Иванович. – Чего таил-то?
– Да ничего я не таил, – учитель устало пожал плечами. – Ты вон все больше о Тохтамыше пекся, вот я про него, да Орду тебе… Да и с диковинами маета; вот и не до того было. Ты, князь, прости, – чуть подумав, вздохнул пришелец, – мож, и надо было нам с тобою сесть, да все, что творилось, упомнить. А мож, и нет. Шибко оно все теперь попеременилось. Мож, что правда там, у меня, так нынче – и ложь.
Дмитрий Иванович удовлетворенно кивнул, переводя взгляд на священнослужителя.
– Вот чего, владыка, – негромко, но твердо начал князь. – Крестить надо их всех. И крестить в Москве. За Ягайлу – старшую мою выдать, дабы землями общими уже не князья буйные, – сам себе хозяин, – правили, но потомок общий владел. Крестить да поддерживать родственников православных так, чтобы и мысли не было о латинянстве!
