Утробно, по-звериному зарычав, Существо поправило на плече лязгнувшую котомку и, бросив злобный взгляд на костер, скрылось в буковой роще.
* * *
Утром пылало солнце. Оно отражалось в зеленых водах реки Льобрегат, прыгало по бирюзовым волнам близкого моря. Проснувшись, Егор уже успел сбегать с пастушатами искупаться, оставив Аманду присматривать за стадом, и теперь совсем по-детски прыгал на одной ноге, вытряхивая попавшую в ухо воду.
— Эй, эй! — весело улыбаясь, девушка щурилась от бьющего в глаза солнца. — Теперь моя очередь. Вода теплая?
— В море — да, а в речке — не очень, — натягивая рубаху, ответил Мигель.
— Вот и хорошо, что прохладная. Самое время прогнать сон.
Когда Аманда вернулась, пастушата уже грузили на телеги большие горшки, полные молока с первой утренней дойки. Парного молочка вдоволь напились и гости, чувствуя себя вполне отдохнувшими и бодрыми для предстоящего обоим пути.
— Пойдем вдоль реки Льобрегат, — тепло простившись с пастушками, поясняла по дороге Аманда. — Потом, уже ближе к горам, свернем к Манреже… Мы говорим — Манрежа, а по-латыни — Манреса будет, понятно? К горе Монтсеррат, конечно, и напрямик тропинки есть, да я их не знаю, придется кругом — через Манресу, так надежней.
— Угу, — князь покивал, прикидывая будущий путь. — Значит, где речка Льобрегат течет — это Коста Дорада.
— Вовсе нет! — азартно поправила девушка. — Это — Коста дель Гарраф, а Коста Дорада куда южнее. Как раз к Таррагоне, ага. Вот в Манреже мы паломников из Таррагоны и подождем, а дальше уж с ними, как я и сказала, до Святой горы Монтсеррат. А уж там и из Матаро людей хватает — испросить счастья у Моренеты хочется всем.
— У кого, у кого?
— У Моренеты Смуглянки, чего непонятного-то? — с удивлением пояснила Аманда. — А, вы же у нас чужак, я и забыла. Но все равно, неужто ничего не слыхали о Черной Мадонне с горы Монтсеррат?
— Да слыхал, — устыдившись, припомнил молодой человек. — Просто вот не подумал, что вы Мадонну Смуглянкой кличете. Прямо панибратство какое-то.
Девушка засмеялась:
— Так она ж своя! Наша Смугляночка. — Светло-шоколадные глаза Аманды сверкнули такой гордостью, словно эта Мадонна была ее хорошей знакомой, даже подружкой, от которой не имелось никаких тайн. — Ой, скорей бы добраться до монастыря, мне так много надо рассказать Моренете и много чего попросить, только самое-самое важное. Знаете, мне как-то неловко загружать нашу Смуглянку пустыми просьбами, хотя я бы много чего могла попросить. А вы что насчет этого скажете, сеньор Жоржу?
— Всякими пустяками, конечно, Мадонну грузить нечего, — глубокомысленно согласился Егор. — Уж в этом ты, Аманда, права.
— Я думаю, Моренета никогда не покинет нас, — продолжала девчонка с горящим взором, видно, ей было приятно обсуждать эту тему. — Ведь как только нашли, ее же пытались увезти в Манрежу. Ан нет! Так и осталась в горах, там потом часовню построили — Святого Иксле, а затем и монастырь. Хор мальчиков там… так поют — заслушаешься. Ангелы, право, ангелы.
— Так ты там уже, я так полагаю, была?
— Ну конечно была, и не раз! — всплеснула руками Аманда, повернув голову. — Каждый добрый католик хотя бы раз в год старается на Святую гору сходить. Не только мы, каталонцы, но и из всего Арагона, из обеих Кастилий и Леона, из Андалузии, из Наварры даже.
Вожников задумчиво покивал, припоминая историю появления Черной Мадонны, которую краем уха слыхал еще в прошлой своей жизни. Вообще, история крайне запутанная — сначала одна была мадонна, потом, веке в двенадцатом, статуя куда-то делась, и из дерева вырезали другую, покрыли специальным составом, а он возьми да и почерней. Вот и получилась Черная Святая Дева, Моренета — Смуглянка — так и пристало прозвище. И почиталась эта Смуглянка по всей Испании и далеко за ее пределами. Ну а для каталонцев Моренета давно уже стала своей, можно сказать — домашней.
Размышляя таким образом, Вожников вдруг ясно осознал, что как-то срезать путь, чтоб не тащиться за сто верст киселя хлебать на гору Монтсеррат, не получится! Аманде и в голову не могло прийти — как это, не поклониться Мадонне, коль уж выпала такая возможность, да и вообще — почти по пути.
Так что придется пойти в горы, а оттуда уже в Матаро, девчонка иного пути не выберет, а князю ее не хотелось бросать. Тем более с паломниками и в самом деле было бы удобней и безопасней — никто не спросит, куда и зачем идут, все ясно и так.
— Слушай, Аманда… примерно когда мы доберемся до Моренеты? Ну, через сколько дней?
— Как погода… Если в горах туман — так около недели, а не будет тумана — так дней пять-шесть, уж никак не меньше.
Егор задумался, прикидывая. Потом до Матаро — уж никак не меньше, то есть получается где-то две недели. К тому времени в Матаро уже подойдут вызванные из Аугсбурга русские дружины «кованой рати», подкрепление, и тогда уж с прытким молодым королем Альфонсо и Кастилией можно будет говорить по-другому — с позиции силы, а силу в Средние века уважали все. Попробуй-ка не уважь! По кумполу получить кому ж хочется?
Да, именно с русским войском, с подкреплением и будут ждать князя в Матаро — как он и сказал, не подумав. Раньше искать не станут, уж точно, да и стали б — так что? Конечно, господа инквизиторы во главе с интеллигентным доминиканцем братом Диего вполне могли бы прижать мавританских послов… ежели те еще в городе, что вряд ли. Сбежали уже в свою Гранаду, с которой, кстати, тоже надобно будет что-то решать. Хотя что там особо решать-то? Вполне достаточно будет громко кулаком стукнуть да мечом погрозить — а ну-ка, сдайся враг, замри и ляг! Придет кованая рать — эту фразу всем сказать нужно! Да, и король Наварры Карл Добродушный, сын Карла Злого, пущай от общего дела не увиливает — людишками или деньгами поможет, а лучше — и тем, и тем.
— Эй, эй, сеньор Жоржу! Вы слышите меня?
Аманда со смехом помахала перед глазами задумавшегося князя руками.
— Да слышу, слышу, — улыбнулся тот. — Чего хотела-то?
— Хорошо бы привал, — попросила девчонка. — Заодно рыбку половим.
Ушлая юная ведьма безо всякого напоминания Вожникова выпросила у пастушков огниво, крючки и несколько волос из лошадиного хвоста — лески. Спросила бы и соль, да постеснялась, вряд ли в деревне имелись ее излишки, соль — вещь дорогая и в каждом доме нужная.
— Зато пряностей разных взяла, — развязывая узелок на полянке под старым раскидистым дубом, похвасталась девушка. — Смотрите, здесь и шафран, и гвоздика. Жаль, перца нет, ну, уж что было. Щавеля еще можем нарвать и чабреца с мятой.
— Нам котелок бы еще не худо, — усмехнулся Егор. — В плетеной баклаге вряд ли что сваришь.
