— Не дорого ли получилось? Что-то вы лихо разбазариваете общее имущество!
Это в Димке торговая жилка заговорила. В этом вопросе он нас всех переплюнет.
— Надо смотреть не только на экономические, но и на политические аспекты. Во-первых, мы наладили дружественные отношение с арабским портом на берегу Африки, кстати, не так далеко от будущей ЮАР. Второе, купец, приплывёт к нам за нашим товаром уже в ближайший месяц. Ему понравились наши зажигалки и светильники. Про косы, и серпы я ему тоже рассказал. В-третьих, не забывайте, что весь товар мы будем делить пополам с везу, а люди, порох, свинец и ядра к товару не относятся. По уговору это наше. Правда, как и 34 золота, но я расплачивался товаром. Холодное оружие и другие товары мы, конечно, поделим поровну, а вот зерно оставим себе под предлогом, что это еда, а едят они у нас. Что, правда.
Димыч не удержался.
— А араба обозвал евреем. Ты сам как еврей.
— Ты что, обзываешься или хвалишь?
— Я констатирую, изворотливость ума в заключение сделки. У Вас с арабом получилось как в присказке. И волки сыты и овцы целы, только пастуха жалко.
— А кто у нас пастух?
— Везу. Это Вы за их счёт себе гешефт сделали.
Я уже почти спал, поэтому попросил.
— Хватит языки тренировать в остроумии. Так что у нас в остатке? Так, в общем, без деталей?
— В общих чертах:
Галера парусно-весельная — 1 штука в плохом состоянии. Подделка под французскую. В европейском флоте таких уже нет, все перешли на парус. Но здесь в Мозамбикском проливе и в Красном море в них есть потребность. Хотя это уже динозавры.
Русские люди, свободные — 175 человек.
Пленные арабы — 9 человек.
Люди другой национальности 75 человек из них 10 тяжелораненых.
Золота — приблизительно 20 килограмм
Серебра — приблизительно 30 килограмм
Свинца — около 400 килограмм
Олова — около 400 килограмм
Пушки — 7 штук, все малого калибра. Не считая на затопленном корабле.
Пороха много. Перекупили у купца, потом ещё пираты сняли с предыдущего корабля.
Ядра 500 штук. — Похоже, тоже прихватили с потонувшего «француза».
Пшеница — 20 тонн.
Тут подал голос Димка.
— Всё хорош, Вы, пока назад плыли, отоспались. А мы с Мишкой спозаранку на ногах и на нервах. Потом досчитаем, я уже не соображаю.
И мы пошли спать. Точнее мы просто свалились тут же. Последняя моя мысль была:
— Хорошо, что Сергей давно назначил старшего по охране и надрессировал. Хоть за это голова не болит.
* * *
Проснулись поздно. По здешнему распорядку, очень поздно. Только здесь я понял, что такое сиеста. Это когда любая работа становиться мучением. Работать при +30–35 градусах и 90 % влажности, это и аборигены с их адаптацией к местному климату не любят. Что говорить о нас, северных мишках? А работать надо и очень много.
Решили работать по восходу и заходу, как и местные, делают. Только местные раскачиваются долго и заканчивают раньше. Мы работающих с нами везу и англичан перестроили. Вот сегодня восход в 5-30 заход в 18–00. Значит, подъём в 5-00, работа с 6-30 до 12–30. Потом сиеста до 15–30 и вторая половина рабочего дня до 17–30. Вот где-то так. Но это конечно, формально, чтобы люди знали, что от них ждут. На самом деле большинство видов работ плевать хотели на наши графики. Про кузню я и говорить не хочу, те вообще беспредельщики. С большим и продолжительным скандалом удалось запретить стучать молотом всем по нервам с захода и до рассвета. Пусть подгадывают.
А когда Андрей начал собирать пресс, работающий от ветряка, мы дружно запротестовали и выперли его производство на вторую линию обороны. Это там где будет проходить городская стена. Стены ещё нет, а вот кузня там уже есть. Обоснование выселения? Да куча. Шум, дым и главное, но не доказуемое — от постоянных ударов молота пресса обвалятся наши подземные сооружения и вообще весь холм посыплется. Димка со своей химической лабораторией, тоже туда последует. Знаю я его! Или себя? Ну, короче нечего по развалинам шляться.
Поднялся я в 9 часов утра, выпил минералки, это наша разработка, позднее расскажу и пошёл в крепость, на кухню. Надо, что-нибудь перекусить. Жуя на ходу лепёшку с мясом, прошёл до шатра князя, где меня перенаправили к кузнице. Там я и увидел наших гостей. Они сидели на пригорке, рядом стоял не сменный переводчик. Переводчик и шпион Татупеда в одном флаконе. Да чёрт с ним. Всё равно по английскому не понимает.
Сзади стояла охрана князя и наши охранники. О чём-то тихо переговаривались. Молодец, всё-таки Сергей! Каких себе замов подобрал. Начальство спит, а служба идёт. Не оставили без присмотру гостей. Накормили, напоили, на прогулку вывели. Дали нам поспать. Хотя глядя на Уантици и Андриаманетиариво, не скажешь, что они спали больше нас. Тоже видно всю ночь беседовали. Подошёл, поздоровался. Поинтересовался — чем занимаются. Спросил, на русском языке. Нечего переводчику без дела сидеть. Ответил князь.
— Мы уже долго наблюдаем за детьми на склоне, но никак не можем понять. Чем они занимаются?
Естественно не можете. Для Вас это дико. Вы же ещё дети природы, умеете только брать, ничего не давая взамен.
— Они сажают деревья, поливают в течение месяца, делают защиту из веток, чтобы случайно их никто не сломал.
— Зачем? В лесу много деревьев.
— Так думало много народов. Они приходили на новые земли, рубили леса, чтобы посадить рис или пшеницу. Жгли его в печах и просто так. Проходило 20–30 лет и становилось мало зверя, поля начинали давать плохой урожай, травы становились худыми и слабыми. Проходило ещё некоторое время, лес погибал, поля высыхали и становились сухой степью, люди голодали. Тогда они собирались и уходили в другое место. Так было много поколений, но потом людей стало больше, а лесов меньше. Люди стали драться и убивать друг друга из-за хорошей земли. Если бы они вместо срубленного дерева, сажали два, то им бы не пришлось голодать и убивать соседей из-за плодородной земли. Они как дети, не думали, что будет завтра. Мы думаем. Считаем, что земля наша мать и негоже сыновьям, только брать от неё. Везу, ещё этого не понимают, поэтому мы пошли на маленькую хитрость. Объявили детям и подросткам, что кто посадит 100 деревьев, получит сладкие конфеты. Через год, если деревья вырастут и не погибнут, каждому подарят по летающему шарику, дадут конфет и напоят сладкой шипящей водой. А если кто-то посадит 1000 деревьев и вырастит их, то это место назовут его именем. Люди, проходя через это место, будут говорить — Это склон Марихуа. Пока будут стоять деревья, люди будут помнить о человеке, посадившем эти деревья. А деревья живут сотни лет. Вот дети и стараются. Сейчас за конфеты и сладкую воду, а потом будут считать, что так надо. Может даже какая-нибудь сказка появится про лес, который бережёт их род. А они должны беречь его.
