Как официально больной человек, перед выходом из дома я налупился двойной порцией пельменей и осторожно натянув шапку на побитую в очередной раз голову, вышел из дома. До бывшего моего участка предстояло добираться минут тридцать на автобусе.
Когда я прибыл на место, там уже был Вова. И стояли наготове два граненых стакана. А на газете Нагаев резал ножом комок чак-чака. Все, как прежде…
— С тобой Боровикова встретиться хочет, — осторожно отпивая из стакана крепкий чай-кипяток, сообщил мой друг, — Очень хочет! — подумав, добавил он.
— Она сегодня весь день будет в комплексе, можем прямо сейчас к ней проехать, — не глядя на меня, добавил Вова, — Мне она так и не сказала, зачем ты ей понадобился, говорит, ты знаешь.
— На прежнюю работу она хочет вернуться, — предположил я, — Только вот при чем тут мы с тобой, я не понимаю! Во всяком случае, ничего другого мне она не говорила, — пожал я плечами.
Нагаев вытер руки каким-то бланком и начал крутить диск телефона. С Боровиковой он говорил недолго. Сказал, что я у него и готов встретиться.
— Поехали к ней, — предложил друг, когда вернул трубку на аппарат, — Она обещала обедом нас накормить! — добил он меня аргументом, оспорить который я не мог, кормили у Боровиковой очень вкусно.
И поехали мы с другом продаваться за обед в комплексное общежитие.
По тому, что директриса встретила нас на входе, стало понятно, что ее крепко припекло. Никак не успокоится бывшая большая начальница от потери своей прежней руководящей должности. И новый шеф, наверняка уже начал ее чморить, выдавливая из комплекса. Парень хочет посадить своего человека на ее место и делать деньги. Эта тетка ему мешает. А в связке со своим директором комплекса деньги делать можно. Хорошие и даже почти не нарушая закон. То есть, безнаказанно. Что-ж, послушаем, Людмилу Васильевну, женщина она не глупая и мыслить она привыкла реальными категориями. Если считает, что мы с Вовой имеем шанс ей поспособствовать, может, так оно и есть.
— Рассказывайте, Людмила Васильевна, чем мы вам можем помочь? — поощрил я косящуюся на Нагаева женщину, — Я теперь в этом районе лицо неофициальное и все, что будем делать, если будем, то только через товарища лейтенанта, — кивнул я на Вову.
— И еще, вы пожалуйста не забудьте упомянуть, зачем это нужно нам с лейтенантом! — без эмоций взглянул я в глаза женщине. — То, о чем вы нас сейчас попросите, с служебными обязанностями моего коллеги никак не соотносится, ведь я прав? — я еще тверже посмотрел на директрису.
Было видно, что Боровикова растерялась. Она поняла, что бесплатно я работать не хочу, но не была уверена потянет ли она с оплатой моих услуг.
— Сколько? — усмехнулась она и как-то по-иному взглянула на меня, видимо она не ожидала от меня приступа меркантильности.
Взрослая тетенька, очевидно разглядев в молодом лейтенанте способного и сообразительного хищника, решила поманипулировать им в своих интересах. Полагая, что восхищенной лестью и парой вкусных обедов она сумеет настроить активного юношу в погонах вытащить из огня нужный ей каштан.
— У меня есть сбережения и я готова заплатить! — она вскинула породистую и красиво причесанную голову, — Но только за результат! — жестко произнесла хозяйка комплекса.
— Побойтесь бога, Людмила Васильевна! Какие могут быть деньги между высокодуховными людьми! — укоризненно посетовал я, — Но наш интерес как раз и возможно соблюсти только тогда, когда вы займете свое прежнее место! — для убедительности я даже кивнул своей больной головой с распухшим ухом.
— Какой интерес? — подозрительно прищурилась мадам Боровикова.
— Видите ли, уважаемая Людмила Васильевна, мой друг и по совместительству ваш участковый, — я указал рукой на Вову, — С матерью, женой и дочерью ютится в двух комнатушках коммуналки. А разве это хорошо?
А все-таки умная баба, эта Боровикова! Я заметил проблеск озарения в ее глазах. А несогласия не заметил. Значит, вероятность того, что мы с ней сварим кашу есть. И она, эта вероятность, вполне себе ничего!
— Если вы вернетесь на свое место, то вы пролоббируете выделение трехкомнатной квартиры из фонда Объединения семье участкового инспектора Нагаева. Который обслуживает территорию вашего предприятия. Вы же сами очень хорошо знаете, что это предусмотрено всеми нормативными актами! Вот только выполняется такое крайне редко. Более того, в зачет трехкомнатной квартиры Нагаев передаст свои две комнаты жилфонду вашего завода!
В умных глазах Боровиковой я наблюдал абсолютное понимание озвученной схемы.
А вот в глазах Вовы я наблюдал полнейший ужас. Друг явно боялся проснуться. По количеству их душ на квадратные метры двух комнатушек в коммуналке, шансов у их семьи на улучшение жилищных условий не было никаких. Даже гипотетических. Он даже в долгую, на много лет, очередь в РОВД встать не имел права. Никакая жилбыткомиссия не пропустит.
— Хорошо, Сергей, я не против такого условия и участия Владимира Владимировича. У нас с ним добрые отношения сложились. Владимир, ведь так? — Боровикова повернулась к Вове.
Тот в ответ отрешенно кивнул и вопросительно уставился на меня уже вместе с директрисой комплекса. Эти двое ждали очередного креативно-оперативного чуда от контуженного в подъезде мента.
— Итак, уважаемая Людмила Васильевна, озвучьте вашу просьбу! — я твердо посмотрел ей в глаза, пусть говорит при Нагаеве.
И Боровикова изложила. Косясь на Нагаева и тяжко вздыхая, но изложила. Она очень хотела отомстить коварному недругу изгнавшего ее из привычного кресла. А еще она хотела вернуть эту самую должность начальника Управления соцкультбыта Производственного объединения имени Орджоникидзе.
— Людмила Васильевна, мы в общих чертах поняли, чего вы хотите, — подтвердил я свою готовность участвовать в очередном сомнительном оперативном мероприятии, — Но нужна хоть какая-то крамольная фактура на вашего кукушонка. Помните, что я вам тогда говорил? Но только такая, которую можно доказать без длительных проволочек!
Женщина задумалась. Потом встала и подошла к сейфу. Достав оттуда какие-то листочки, она вернулась за стол. Разложив их на столе перед собой, она подняла глаза на нас.
— Кое-что есть, но я не знаю, насколько это существенно. И поможет ли это.
Властная и твердая прежде женщина теперь таковой не выглядела. Перед нами сидела неуверенная тетка и жалобно смотрела мне в глаза. Очевидно надеясь, что я достану из цилиндра фокусника отпечатанный и подписанный приказ о ее назначении на прежнюю ее должность. Беда лишь в том, что этого цилиндра у меня не было. И не только сейчас, но и вообще не было.
— Выкладывайте все что есть, Людмила Васильевна, а мы с товарищем думать будем! — приободрил я Боровикову, чем мог, — Давайте, давайте! Что там у вас на вашего Савицкого?
— Кабинет он свой незаконно отремонтировал! — выпалила директриса, — Это очень серьезное финансовое нарушение! — возмущенно вспыхнула она, заметив, как мы, с медленно приходящим в себя Вовой пренебрежительно усмехнулись.
— Двухсотая статья! Самоуправство. Исправработы на полгода на своем же рабочем месте. Двадцать процентов полгода будут вычитать у него из зарплаты. И все! Или вообще штраф, а то и вовсе общественное порицание. То есть — совсем ничего! — разочарованный пролетом с получением трешки Нагаев, мстительно просветил Боровикову.
Та сникла. Она отвернулась и глаза ее заблестели. Мне стало ее жалко. И Вову тоже.
— Погоди! — окоротил я товарища, — На то мы и советские милиционеры, чтобы защитить от плохого человека хорошую женщину! Так? — взглянул я на друга и дождавшись его неуверенного кивка, оборотился к мадам Боровиковой. — А хорошему милиционеру добыть трехкомнатную квартиру! Ведь так, Людмила Васильевна? — хорошая женщина кивнула более решительно.
— Тогда рассказывайте по какой схеме он ремонтировал свой кабинет. Мы, как говорил один кагтавый сифилитик, пойдем другим путем! То бишь, не от преступления к человеку, а от человека к преступлению! Нет таких зияющих высот, которые не способен преодолеть советский участковый инспектор! Друг мой Вова, я правильно говорю? — друг Вова заулыбался и закивал головой.
