появилась уверенность, что этому зверю на шум наплевать. Придется убивать.
Остро заточенная финка в правой руке и неуверенность. Куда ж его паскудника бить? Куда вообще бьют оборотня? Этой полезной информации в английских колледжах не учили.
Медведь остановился перед прыжком. Умные глазки посмотрели прямо перед собой. Мне показалось, что он меня видит. Но это невозможно.
Удар пришелся в глаз. Острие клинка вошло глубоко в мозг животного. Медведь на ходу осел и стал заваливаться на спину. Я ударил во второй раз, во второй глаз, так же глубоко, прямо в медвежий мозг. Животное издало что-то вроде вздоха и повалилось на землю.
Медвежья шерсть оседала, уходила вглубь тела. И само тело худело и изменялось. Оно уже не медведь, мужик в ватнике лежал на земле. Ушанка свалилась с головы. Страшными ранами глядели выколотые мною глаза. А ну как встанет и прыгнет на меня?... Я на автомате, закрыв глаза, полоснул по шее трупа. Тело вроде дернулось. В полном отчаянии я пилил и пилил неуступчивое тело, пока не отделил голову от туловища. С оборотнями надо так, всплыло в памяти. А еще лучше голову куда-то подальше от туловища пристроить. Давай-ка унесем её в уже знакомое болото. Я занимал себя делом, чтобы не вытошнило, чтобы не потерять сознание. Плохой из меня убийца.
Оконце в уже знакомой трясине слегка чавкнуло, принимая ношу. Голова оборотня медведя упокоилась в болотной трясине. Надежное ли место, не знаю. Финку я обтер о траву, надо будет её обработать огнем. Пора обратно, интересно, долго я был в отлучке?
Галька была бледна как мел. Она схватила меня за руку, стала трясти.
– Живой. Живой, Боренька! Ты где был? Что там?
– Погоди. Дай отдышаться. Пойдем к ребятам, а то Вера меня убьет. Страшное там дело было. Я человека убил.
– Человека?
– Ну не совсем. Понимаешь, этого медведя я сегодня под утро во сне видел. Видел, как он в человека превращался. Он даже со мной разговаривал! Не пойму я Галя, ничего не пойму. Странные вы какие-то.
И это говорил человек, владеющий телекинезом и сам умеющий перемещаться в пространстве. Чудеса, объясняемые наукой и чудеса, ничем не объясняемые, вошли в неразрешимый конфликт.
Галя тоже не очень меня понимала. Но главное поняла, беда, угрожавшая незнакомой девочке, миновала.
– Он бы съел её, сказала она серьезно. – Оборотни часто детей едят. Не знаю почему. Злые, наверное.
Я вспомнил морду мужика. Ни злая, ни добрая, никакая. С юморком урод, это точно. Может просто хотел напугать, зареветь, встать на дыбы. Хотя, вряд ли, Галька права. Съел бы он её. Кстати, рвала она щавель, ни больше, ни меньше, щавель. Пошла дурочка за щавелем в лес.
– Ты Галька не болтай. Меня ж расстреляют, человека убил.
– Ты что, Боря? О таком не говорят.
Анечка блондиночка ждала нас в некоторой растерянности.
– Зачем вы в лес то ходили! Нашли время обжиматься. И пионервожатая на нас пялится. Плохо-то как!
– Плохо? А легче сейчас не стало. Проверь себя.
Блондинка поморгала глазами, потом неуверенно улыбнулась…
– Обошлось? Что, правда обошлось? Постойте, это что, вы сделали?
Девочка глядела на нас со всё большим подозрением.
– Что мы? Мы в лес ходили, как ты сказала, обжиматься. Знаешь, как Борька…!
– Слушай, заткнись, не выдержал я. – Прошло всё и хорошо. Может, ничего и не было.
– Ребята! Все собираемся. Машина пришла.
Вера была на стадии плавления, но старалась держать себя в узде. Сегодня мне придется туго. Как бы в окошко не попыталась выкинуть.
Мы едем, едем, едем в далекие края. Хорошие соседи, счастливые друзья… Тра та та, тра та та, мы везем с собой кота…
Мы орали всю обратную дорогу. Остатки сытости после ухи улетучились к возвращение домой полностью.
А ведь я придумал, чем подмажусь к моей строгой любовнице. Полевые цветочки мы уже пробовали. Но есть еще и садовые. Оранжерейные есть, из самых дорогих.
Но до цветочков еще далеко. Даже ягодки нам за июньским столом в столовой не светят. Времена бананов и киви в несказанной дали будущего. В июне даже яблочка нам в столовой не дадут. Морковка и та, прошлогодняя. Кстати, салат из морковки ничего, совсем даже ничего. Немножко сахарку, сметанки немножко и наш зверский настоянный на карельском воздухе пионерский аппетит.
Взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры голодные очень.
Консервы, финские консервы, смерть моя. Я едва не ломаю консервный нож, выгребаю мясо из жестяной банки. Чуть не порезавшись, ем вместе с жиром, удивительно вкусным жиром добродушной финской коровы.
– А мне Боренька дашь?
Когда она успела прискакать? Только что, кажется, шли со столовой.
– Ты Галя как ракета. Когда и успела. Дам я тебе, конечно дам. Лисичку нельзя обижать, лисичка друг человека. Признайся, в скольких сказках ты творила разбой? Скольких куриц ты обездолила. А вот я тебе куриные консервы открываю, из натуральной финской курицы сделано.
– Если б ты Боря не был волшебник и герой, я б тебе голову б откусила. Прямо так, ам и нет её.
– Мелковата ты Галочка для таких дел. На, ешь.
Мы снова заработали зубами. На лесной полянке благость и покой. От гранитной скалы веет холодком. Внизу поодаль тепло июньского дня, стрекочет в кустах какая-то птица, по ветвям сосны носится неугомонная белка.
– Слушай Галя, может объяснишь мне, что не так с этой, блондиночкой. С Аней. Чего вы такое обе чувствовали, чего я не мог чувствовать?
– С Анькой не знаю что. А мы просто чувствуем, когда кто из наших что-то страшное норовит сделать. Не знаю, как и почему. Мамка мне на этот счет пробовала объяснять. Я ничегошеньки не поняла.
– Из ваших, это значит из оборотней?
– В Советском Союзе никаких оборотней нет! Запомните это, ученик Смирнов. Советский Союз строит коммунизм, а при коммунизме оборотни не существуют. Их придумали наши враги, американские империалисты. Засылают нам шпионов и рассказывают сказки об оборотнях.
Лиса оборотень говорила с таким энтузиазмом, с такой горячей верой в свое враньё, что я ей поверил. И вправду, ничего не было и то, что было, мне привиделось.
– Галочка, вас что, за это наказывают? Ну скажи мне, я никому не скажу.
Девочка молчала, на глазах у неё появились слезы. Что за чертов мир, он гораздо хуже, чем я думал.
– Боренька, неприятности большие
