— Какой придушить!!! — взвился в непритворном гневе маленький лекарь. — Да оставьте же меня, чтоб вас черная болезнь в нужнике заморила, я же перевязку вашему батьке сделал и жгут собирался наложить, чтоб кровь запереть. А тут вы налетели, как мухи на навоз. А ну, отпустите немедля, пока он кровью совсем не истек.
Джура переменился в лице и не хуже своего пана рявкнул на бдительных конвоиров:
— Где батько!?
— Та вона за теми кущами.
— Мигом все туда. И этих с собой берите!
Вся честная компания переместилась с поляны в лес. Куреневский кошевой, словно затравленный медведь, сидел, опершись спиной о древесный ствол. Голова его, поверх меда густо припорошенная землей, безвольно лежала на груди, перетянутой свежим бинтом. Заслышав голоса и шаги Молява открыл глаза подбородок.
— Что там? — спросил он слабым голосом.
— Обоих узяли, батько! — радостно, словно пес, принесший хозяину дичь, разве что хвостом не виляя, доложил джура. — Что теперь делать с ними прикажешь: прямо здесь в петлю, или домой доставить и там уж на кол? Я без вашего приказу даже допрос не начинал!
— Молчи, Иван, — поморщился кошевой. — Это потом. Ты сперва мне доложи, наших сколько погибло?
— Один, Остап. Наповал в грудь. Еще Ондрию руку зацепило, но то несильно.
— А сколько полегло москалей?
Джура вжал голову в плечи:
— Один убит. Остальные ушли.
— Кто убил москаля?
— Этот вот, — казак, удерживающий Сарабуна, ткнул пальцем в Ольгерда. — Я сам видел, как он сперва в главаря их целил, да промазал, а потом ближайшего к себе и порешил из пистоля. Стрелок меткий, каких поискать.
Кошевой, с трудом удерживая голову на весу, хмуро оглядел свое воинство.
— Нас было семеро. А с этими вот, — он указал на Ольгерда рукой и поморщился от боли, — считай девять. А московитских убивцев всего пятеро. Семь казаков не смогли одолеть пятерых воеводиных выкормышей? Стало быть, как батьку ранили, все вы по кустам разбежались, гречкосеи хреновы?! Да будь мы сейчас в сечевом походе или под рукой у батьки Хмеля, я сам бы, своей рукой вздернул всех за трусость и дезертирство…
— Это были не московиты, — буркнул Ольгерд.
Удерживающий его казак дернул за плечо, заставляя молчать. Но кошевой расслышал. Рыкнул коротко:
— Не мешай, пусть говорит. Вот ты и проболтался, засланец. Знаешь, стало быть, кто это были такие?
Ольгерда коварный вопрос не смутил
— Как не знать, когда я у них год назад в плену побывал. Это разбойники с Брянщины. Кабы не вы со своими воплями, перестрелял бы я их, как собак, а на кого пули не хватило, тех бы саблей срубил.
Кошевой слушал Ольгерда, буравя его росомашьим взглядом. Дождался конца, кивнул, соглашаясь и приказал:
— Развязать.
Если куреневские слобожане и не отличались особой храбростью в бою, то что-что, а слушаться своего кошевого они умели. Не успел Молява договорить, как путы на руках у Ольгерда ослабли.
— Лекаря сперва отпустите, — немедля потребовал Ольгерд. — Пусть раненым помощь окажет.
— Пускайте! — прохрипел кошевой. — Это ведь он меня от верной гибели спас. Пока вы там в кустах пана трусачевского праздновали, отволок меня в безопасное место и повязку наложил.
Сарабун обдал казаков уничтожающим взглядом, хмыкнул, вырвал руки и захлопотал вокруг раненого.
— Зброю отдайте, — спокойно потребовал Ольгерд.
— Отдай, — подтвердил из-за лекаревой спины кошевой. — Тут, похоже, ошибка вышла. Вижу, что не убивцы эти двое. Но ребята горячие. Ох и приложил ты меня глечиком, хлопче, словно мякиной набита…
— Как есть ошибся ты, кошевой, — кивнул Ольгерд, засовывая за пояс пистоли. — Не за мной было никакой измены. И про дела твои с лекарем я ничего не знал, пока во дворе его не расспросил. Не со злого умыслу он тебя тебя тогда селитрой отпотчевал, а по ошибке.
— Христом-богом клянусь, пан Молява, — хлопоча над раной, зачастил Сарабун. — Это все француз поганый со своими речептами меня попутал. Я с тех пор многому научился, при пане Кочуре личным лекарем состоял. Пана Ольгерда от ран излечил…
— Ладно, верю, — прокряхтел Молява. — Помыслил бы ты злое, не стал бы меня спасать. В лекарском деле, говоришь, преуспел?
— Ну не так чтоб очень, — зарделся Сарабун. — Однако все, кого от увечья да смерти спас, не жалуются. Мне бы в коллегию еще поступить да там обучиться…
— Ладно, нечего тут посеред леса лясы точить, — оборвал лекаря кошевой. — Поехали обратно в слободу. Там и поговорим обо всем. Ты, лекарь, меня уж пользуй до самого выздоровления, раз попался. Должок за тобой все же как-никак имеется. А тебе, — он кивнул в сторону Ольгерда, — раз обещал я протекцию к пану полковнику, стало быть сделаю. Тем паче ты, как стрелок, похоже себя проявил неплохо. Не то что мои тюхи.
Ольгерд покачал головой.
— Отпустил бы ты меня пока, пан Молява. К этим ворам я имею особый счет. Поеду вслед, может и догоню.
— Ты казак вольный, — кивнул кошевой, чуть подумав, — тебе и решать. Езжай, раз охота. Лекаря я твоего, уж не обессудь, никуда не пущу, а вот трофеи бери по чести. Что там осталось? — обратился он к джуре.
— Две лошади, скаковая и заводная, — ответил тот. — С разбойника убитого сняли кремневую фузею, саблю да нож. А на заводной лошади холоп связанный лежит.
— Пленный, говоришь? — покачал головой Молява. — Это ж надо, как московитские воры оборзели. Совсем страх после Переяслава потеряли, под самый Киев приехали промышлять… Ладно, вот все что есть ему и отдайте.
Было похоже, что вспыльчивый кошевой считал источников всех своих жизненных неприятностей исключительно обитателей московского царства. Ольгерд спорить не стал. Не дожидаясь, пока под руководством Сарабуна взгромоздят на коня шатающегося Богдана, вернулся на оставленную поляну. Там его и догнал казак, вручил трофеи. Конь у разбойника был не чета ольгердову жеребцу, но дареному, как известно, в зубы не смотрят.
— Помощь нужна? — спросил казак.
— Сам пока разберусь, — отказался Ольгерд. — Ты скажи мне только, куда они могли отсюда пойти?
— Да тут по сторонам-то и не разгонишься. Из Желани, как это урочище здешние зовут, куда не поедешь, на жилье наткнешься. Та дорога, что под холмом бежит, упирается в Ерданские ворота подольского места. Вторая дорога, по которой мы ехали, выводит наверх холма, к Троицкому монастырю. В город они вряд ли поедут, там все строго, придется страже рассказывать кто такие. Так что, скорее всего, двинут они через гору мимо монастыря на литовский шлях. Сменных лошадей у них вроде нет, так что ты о три-конь, пожалуй, их быстро настигнешь.
