В общем, учеба была интересной. Максим догадывался, что у РОСТА предусмотрен вариант перехода его сотрудников на подпольное положение. Разумеется, не в СССР, а на Западе. Не исключалось: в случае обострения ситуации в Европе компартии и прочие просоветские структуры могут запретить. Но было понятно — есть и иные варианты работы. Коньков, сволочь такая, развернулся. Тут одно из двух — либо его именем будут называть улицы и вузы, либо его шлепнут. Но тут люди думали не том, чтобы жить хорошо и долго, а о том, чтобы ЖИТЬ.
Во время пребывания Максима в Москве случилось одно интересное события. В одном из журналов вышла повесть Алексея Толстого "Аэлита". Вокруг которой тут же начался громкий скандал. Солировала тут партийная печать. Впрочем, флагман, "Правда", хранила молчание. В нынешнем СССР до единомыслия и прочего тоталитаризма было далеко. Каждый партийный орган сидел под своим местным начальником и печатал то, что именно ему было надо. Кстати, ещё при встрече с Коньковым Максим поинтересовался:
— А почему РОСТА устранилось от партийной печати?
— Не смеши мои тапочки. Они печатают наши материалы. Не только информашки, но и репортажи с мест. Потому что конкурентов нам нет, мы на любое событие успеваем быстрее. А идейное словоблудие... Так пусть желающие этим и занимаются в партийной печати. Когда будет надо, Сталин ткнет пальцем: а этот товарищ вот такую-то глупость сморозил. А с другой стороны — все довольны, что мы туда не лезем.
Так вот, партейные издания стали наезжать на произведение с какой-то непонятной яростью, причем с идеологических позиций. Честно говоря, Максим в том времени "Аэлиту" не читал[36]. Что ж, прочел незамыленным взглядом. Повесть ему понравилась. Нормальная такая фантастика. А из сути нападок он понял, что книга какая-то немарксистская. Между тем "Рабочая окраина" и прочие коньковские издания встали в позицию "попрошу нашу птичку не обижать". Если идут такие яростные споры, которые ведут серьезные люди, это не просто так...
Поговорить о литературе с единовременником удалось случайно. Максим после совместной пьянки с ним не общался. В конце концов, они не друзья, главарь РОСТА и так сделал для него, что мог. Но уже в конце своего обучения на курсах они встретились в журналистском клубе "РОСТА", расположенном в том же "Ростове", то есть, на Большой Никитской. Это было чисто корпоративное заведение, сюда пускали только по соответствующим ксивам. Впрочем, место было очень даже молодежное. Здесь тоже паслись толпы людей в косухах, а народ пил пиво. На сцене играли песни Цоя из "Группы крови". Эти вещи в Москве среди комсомольцев были хитами. Максим как-то видел роту ЧОНовцев, которые шли строем с песней "Попробуй спеть вместе со мной".
И вот тут появился Сергей со своей женой. Точнее, как оказалось, она его женой не являлась. Но законодательство в СССР на этот счет было офигенно либеральным. Жениться и развестись можно было за один день. Тем более, обязательных паспортов тоже не было. Имелись удостоверения личности, которые получали по желанию. Вот в то самое удостоверение можно было ставить печать о браке. А можно было не ставить. Разницы никакой. О правах женщин власть заботилась. Уже сам факт "совместного проживания" подразумевал гражданскую ответственность. К примеру, возможность подать на алименты[37].
Но Коньков и его подружка уже семь лет не расставались. И хотя детей у них не было, но вот как их называть? Светлана оказалась не хуже, чем на плакатах. Симпатичная и очень светло-рыжая... А как её назвать? Даже для Максима она была уже очень взрослой. Да дело даже не в том. Девушкой редактора крутого умного журнала назвать было бы странно. Дама? Ага. Если учесть, что она была одета в стиле "металлисты пошли в партизаны". Косуха, черные штаны и тяжелые ботинки и красная бандана на голове. А под косухой френч с ремнем и кобурой. В общем, непонятно.
Вела себя парочка по-простому. Поздоровались со знакомыми, сели в уголок с большими кружками пива. Время от времени к ним подсаживались какие-то ребята, что-то перетирали. Максим решил тоже подойти.
— А, привет, Макс. Знакомься, Света, это неплохой фоторепортер из Франции. Сам Эмиль о нем хорошо отзывался. Кстати, вроде тебя — недобитый русский дворянин. Правда, его в подростковом возрасте утащили в эмиграцию.
Света улыбнулась.
— Так это правильно, что ты к нам пристал. Кто за нас — тот за Россию. Остальные — предатели.
— У тебя вопросы есть? — Спросил Коньков.
— Есть насчет литературы.
— Это надо за пивом обсуждать. Деньги есть?
— Найдутся.
Максим пошел за пивом. Вообще-то в этом мире во всех странах, в которых он успел побывать, даже в самой гадкой забегаловке были официанты. Но тут, видимо, царили коммунистические принципы. Заказывать надо было тащиться самому[38].
Максим обратил внимание, что ассортимент был подчеркнуто скромным. Неужели Коньков и в самом деле хочет воспитать коммунистов? Романтик, блин.
С кружкой пива Максим вернулся к столику.
— Ну, так что у тебя за литературные непонятки?
— По поводу повести Толстого.
Света засмеялась.
— "Аэлита"? Вот уж достали. Мне недавно Крупская звонила. Не нравится ей, видите ли, фантастика. Отрывает она молодежь от социалистического строительства.
— Так я-то не про фантастику. Споры-то идут на идейном уровне.
— А ты что про книгу можешь сказать?
— Если про революционера Гусева, на которого больше всего гонят. Может, он не марксистский революционер, так я видел Черного Сеню... Тот даром что еврей, так куда более отмороженный, нежели герой Толстого...
Сергей усмехнулся.
— Про Гусева ты правильно просек. Дело-то в чём? В произведении очень крутой символизм. Произведение явно перекликается с "Закатом Европы" Шпенглера. Не читал?
— Да, нет...
— Читать и не стоит. Погляди оглавление и станет всё понятно. Так вот. Марс — это Европа. Цивилизация с огромной культурой, но зашедшая в тупик. Внутри накапливаются противоречия. Но местные рабочие слабы. А помочь может...
— Я понял! Гусев ведь ни разу не сказал "мы, большевики". Он говорит "мы, русские".
— Именно. И ведь не Гусев раскочегарил там восстание, оно само случилось. Он просто его возглавил. Вот именно ЭТО кое-кого и бесит. Что центр нового мира — в Москве. И "русские" и "большевики" — это одно и то же.
— Точно! Мне Эмиль то же самое и говорил.
— А это многим не нравится. Даже у нас. А ты представь, какой вой поднимется, когда эту книжку переведут на французский... Так что уж ты помогни товарищам понять всё правильно.
Что ж тут не понять? Коньков явно пытался повторить действия Запада против СССР. Он растит "пятую колонну". Но на что он рассчитывает? И тут Максим прислушался. На сцене пели уже явно не Цоя. Но тоже что-то явно из того мира.
