"На награждении зевать хотелось, а здесь и вовсе с тоски помереть можно. Светская жизнь, чтоб её…"
Отведав шампанского, Александр непроизвольно скривился – какая кислятина… Через час, даже шампанское уже было в радость – до того надоело слушать разнообразные сплетни из размеренно-унылой повседневной жизни местного бомонда.
– К вам просто страшно подойти, князь!
Со спины неслышно подобралась баронесса, и теперь сдержанно улыбалась, довольная произведённым эффектом.
– Рад вас вновь увидеть, Софья Михайловна. Позвольте полюбопытствовать, отчего же страшно?
– Ну как же… Такой строгий офицер… Признаться, я когда вас увидела, поначалу смутилась – вы так холодно глядите на окружающих… Или вы мне не верите?
Баронесса обмахнулась пару раз изящным веером и стрельнула глазами по сторонам, убеждаясь, что их никто не слышит.
– Как ваша… ваше здоровье, Александр? Признаться, я сильно переживала, когда мне поведали о вашем ранении. Ваш командир только и мог, что твердить как попугай: всё будет хорошо, всё будет хорошо…
– Благодарю, Софья Михайловна, всё в полнейшем порядке. Позвольте вас пригласить на первый круг?
В этот раз одним вальсом дело не ограничилось: полька, краковяк, кадриль, опять вальс, но только уже венский… В перерывах баронесса рассказывала-знакомила его с окружающими, давая им подчас очень язвительные характеристики:
– Коллежский асессор Зябликов… большой любитель волочится за богатыми дамами, причём имеет успех… как он думает.
– Корнет Вагурский, частый гость в салоне мадам Кики. Такой красивый голос…
– Титулярный советник Бибиков, с дочкою и женой. Очень достойный господин, а вот про супругу поговаривают…
Гнусным наветам, на добропорядочную замужнюю женщину, Александр поверил без колебаний – уж больно блудливые глаза были у Натальи Павловны, молодой жены сильно пожилого уже советника. Поздний брак имеет и свои минусы, увы. Это утверждение, некоторым образом, относилось и к его прекрасной собеседнице: её обручальное кольцо посверкивало на безымянном пальце ЛЕВОЙ руки, свидетельствуя о вдовстве далеко не старой ещё красавицы. Ой как не старой! Неравные по возрасту и договорные браки, обычное, в общем-то дело… Хотя надо заметить, что убитой горем она не выглядела, да. Выпитое без удовольствия шампанское даже не расслабило, зато всё отчётливее просилось наружу, а уйти просто так было нельзя, потому как – дю моветон! Вот и пришлось импровизировать на ходу:
– Софья Михайловна, прошу простить, но мне необходимо ненадолго отлучиться.
– Я вам наскучила?
– Что вы! Просто… мне надо помочь своему… другу
– Вот как? Вы познакомите меня с ним?
– Кхе, э… Непременно, как-только представиться удобный случай…
Как он и думал, случай представился быстро. Чем ближе была полночь, тем более откровенно флиртовала с ним раскрасневшаяся от танцев и вина красавица: вначале невинные "случайные" прикосновения, затем незаметное поглаживание по руке, и кончилось всё предложением – подышать свежим воздухом в саду. Короткая прогулка, предложение зайти к ней на чай… Целоваться они начали ещё в экипаже, а раздеваться – на мраморной лестнице на второй этаж, в небольшом и уютном особнячке баронессы, а к тому моменту, когда дошли до её будуара, были уже практически голыми. Жаркое дыхание, тяжёлая упругая грудь, выгибающаяся под его руками и губами, дурманящий аромат гладкой как шёлк кожи… Александр так разошёлся, что не заметил, как наступило утро. Уже вовсю чирикали ранние пташки, когда утомлённая, но довольная до нельзя баронесса уснула, а её гость стал тихонечко собираться, разыскивая и поднимая брошенную где попало одежду: рубашку на входе в будуар, бриджи под кроватью… отглаженный китель ему подала невозмутимая горничная, напоившая его крепким горячим чаем и проводившая до двери.
"Мавр сделал своё дело, мавр может уползать! Или надо было остаться? Выясню… в следующий раз"
Едва не вывихнув богатырским зевком челюсть, корнет не спеша побрёл к офицерскому собранию за своим средством не роскоши, но передвижения: роскошными, или просто отличными отрядные лошади никогда не были. Впрочем, и сильно плохими тоже – всё таки строевые кони… Спустя две или три недели, штабс-ротмистр Блинский доверительно поведал ему, тихо похохатывая при этом: баронесса так лестно отрекомендовала князя своим подругам, что те единодушно записали того в первостатейные жеребцы. Титул хоть и негласный, но очень желанный и почётный для многих офицеров, а для некоторых – и вовсе, подороже иного ордена будет. Растерянный ответ корнета:
– Да там ничего такого и не было…
Вызвал у Сергея Юрьевича натуральную истерику, и слёзы от продолжительного хохота – потому как он посчитал последнее ну просто невероятно остроумной шуткой. Пользуясь приступом хорошего настроения у начальства, Александр осторожно поинтересовался – можно ли получить короткий отпуск? Командир всея заставы для начала неподдельно удивился:
– Князь, вы же только месяц как?! И позвольте осведомиться, по какой такой надобности?
– Я измыслил несколько занятных вещиц… ничего особенного, но всё же, хотелось бы получить на них патенты.
– Так наняли бы стряпчего? А вообще… разумно, да. Хорошие, они завсегда берут за свои услуги немало, а плохие и даром не нужны. Да-с. Ну хорошо… я похлопочу у подполковника за вас. Но обнадёживать не стану, да-с. Сами знаете – до прибытия нового офицера вам со службы никуда отлучиться никак не можно-с…
* * *
Чем больше Александр узнавал про семейство Ягоцких, тем больше ему хотелось плюнуть на все приготовления, и тупо пристрелить папашу и его излишне резвого сынка. Последний, кстати, опять отличился на постельном фронте: едва ли не в открытую домогаясь супруги одного из папиных приказчиков, и получая раз за разом твёрдое – НЕТ!, после очередного отказа взял да и изнасиловал её. Муж, узнав "из первых рук", кто обидчик жены, долго терзал её своими расспросами и сомнениями (и как говорят – довёл таки до нервного срыва), затем достал револьвер и… застрелился. Не стерпел, стало быть, такой обиды, ага. Женщина, вначале безмерно униженная и оскорблённая, а потом, вдобавок, ставшая вдовой, да к тому же без малейших средств к существованию, стала добиваться справедливости, и заявила на своего обидчика в полицейский околоток. Добилась, на свою голову. Десяток свидетелей дружно указали на её распущенность и бесстыдное поведение, и вообще! Ещё неизвестно, кто кого изнасиловал!!!
Итогом закрытых судебных разбирательств стало полное оправдание купчика, и пять лет каторги для "клеветницы"
