— Спасибо, — криво усмехнулся Катранджи. — Мне это труда не составило, он мне словно наркотик какой-то ввёл. И наяву со мной не разговаривал. Только улыбнулся пару раз и подмигнул. Как смерть из старой сказки. Вот когда я начал засыпать… Я понял, что люблю тебя, и ты мне всегда поможешь. И тут же ты исчезла и возник Арчибальд. Сказал, что я должен сделать одно, последнее дело, и он меня отпустит. Мол, нужно пройти в тайное святилище моих дальних предков, которые в те времена, когда европейцы недалеко ушли от неандертальцев, уже владели миром.
— И зачем? — легко спросила Кристина.
— В этом святилище есть древняя машина, способная устранить абсолютно всё, случившееся неправильно. Вернуть Главную историческую последовательность к её исходному состоянию, проще говоря — к моменту, когда Антон был назначен работать на Землю. Замок сохранит память обо всём, что было дальше, и не позволит форзейлю сделать то, что он сделал. И не будет на Земле ни Советской России, ни Югороссии, ни твоей Империи. А мы с тобой уцелеем и, если захотим, — он мне определённо пообещал — станем владыками всего правильного мира. Навечно! Ни форзейли, ни аггры не будут над нами властны.
— Какая ерунда, — отмахнулась Кристина. — Что бы сотворила эта машина — я понятия не имею, но за каким хреном ты, а тем более я нужны Арчибальду в качестве «владык мира»? Царь Соломон и царица Савская в тысяча девятисотом году? Смешно. И не «машинами» из театрального реквизита такие дела решать.
— Я и сам теперь так думаю, — уныло кивнул Ибрагим. — Но в тот момент его слова показались мне невыносимо заманчивыми… Я не мог ни думать, ни возражать… Искренне поверил, что иного пути, чтобы… чтобы полностью и вечно обладать тобой, у меня нет.
Он сказал и уставился на неё буквально умоляющим, так не идущим ему взглядом.
— Как ты меня сумела оттащить от этой машины?
— Ты и вправду дурак, Иван Романович, — с откровенным чувством превосходства сказала девушка. — Главный вопрос совсем в другом — почему ему потребовался именно ты? Он что, сам не мог её включить? А как оттащила? Вот это уже магия. Добрая магия. Никаким образом моё там появление в планы Арчибальда не входило. Просто за ненадобностью. Едва ли это он направил меня за тобой следом. И сама по себе не могла я в тебя влюбиться за несколько минут. Элегантного европейца не полюбила, а грубого янычара… Не такая я извращенка. Даже в виде дяди Изи ты приличнее смотрелся, — сказала она с отчётливой иронией. — И тот «нефритовый жезл», которым ты меня обесчестить хотел, на таких, как я, впечатления не производит. Отталкивающее, честно сказать, зрелище, особенно при свете дня.
Она специально это сказала, чтобы окончательно отрезать то, что было. А если случится ещё что-нибудь, так наверняка по-другому. Тогда и видно будет.
— Мне очевидно, что заклинание Удолина, или не только его, всё же сработало. И один у тебя, у нас с тобой (неожиданно для себя поправилась она) шанс. Прямо сейчас пойти к Сильвии и профессору, всё рассказать и спросить, что делать дальше. Не наши игры пошли. Каким-то образом блок-универсал здесь замешан, значит, и Сильвия тоже.
В отсутствие Фёста Людмила приняла на себя всю его власть, сообщив об этом Мятлеву без всяких деликатностей, как только он после душа и бритья вышел в кухню. Подпоручик Вяземская, очень рано проснувшаяся и до сих пор расстроенная прощальным разговором с Ляховым, пила кофе, смотрела на низкое облачное небо и вертела в руках бумажку с инструкцией.
— А где народ? — жизнерадостно спросил генерал, подходя к столу.
— Герта, наверное, спит. Сильвия и Вадим уехали. Срочно…
— Как уехали? А мы же собирались… Что же он меня хоть в известность не поставил? Я как раз хотел несколько соображений высказать, надеюсь — умных.
Мятлев не играл, действительно выглядел удивлённым и даже расстроенным. Если его что и встревожило, так именно экстренность исчезновения сразу двух ключевых игроков. Это могло означать внезапное и, скорее всего, неблагоприятное развитие событий. Для всех.
И очень плохо, если «события» способны повредить проекту. Генерал, как это часто бывает, преодолев какой-то рубеж, стал тем самым роялистом, «большим, чем сам король». Ему уже казалась жизненной катастрофой невозможность объединения с «прекрасным новым миром», обречённость продолжать прежнее, почти бессмысленное существование. Он ощущал себя наподобие заключенного, которому накануне освобождения вдруг добавили новую «десятку».
— Дела его крайне торопили, — ответила Людмила. — На долгие беседы времени не было, а извиниться, что не попрощался, он мне поручил. Как и всё остальное. Можете считать меня временно исполняющей обязанности полковника Ляхова, со всеми прерогативами и дисциплинарными правами. Возражения есть?
Генерал не ожидал, что совсем молодая девушка, пусть и подпоручик аналогичной организации, вдруг заговорит с ним вежливым, но не предполагающим возражений тоном. Она стала совсем не похожа на смешливую блондинку с наивными глазами, любительницу танцевать до упаду в фешенебельных ночных клубах и пить коллекционные вина.
— Насколько мне известно, ваши дисциплинарные права на мою особу не распространяются. По очевидной причине.
— Дело в том, Леонид Ефимович, — сочла она нужным пояснить, уловив настроение и ход его мысли, — что теперь я отвечаю головой за вашу безопасность и «за наше общее дело». Вадим обещал вернуться завтра, в крайнем случае послезавтра. Надеюсь, с важными для всех известиями. До этого вам лучше бы оставаться у нас. Мы с Гертой постараемся сделать «каникулы» максимально приятными. Каких-нибудь значимых опасностей здесь просто не существует, если, конечно, очередной мятеж вдруг не вспыхнет. Но это почти совершенно исключается, — поспешила она успокоить гостя.
Подобный вариант Мятлева вполне устраивал, он с огромным удовольствием продолжил бы жизнь бонвивана, сопровождаемого двумя прелестными девушками, в этой Москве, приспособленной для красивой жизни куда больше, чем даже современный ему Париж. Ещё лучше, если бы на эти два-три дня удалось к минимуму свести общение и с Вяземской. Если отношения хоть как-то начали развиваться, подруга твоей подруги становится очевидно лишней.
Его беспокоил только финансовый вопрос. Нельзя же уважающему себя человеку, всерьёз увлечённому девушкой, потупив глаза, сидеть в ресторане, когда она за тебя расплачивается. Пока это делал Ляхов — сомнений у генерала не возникало. Кто вербует, тот и платит. Сейчас он жалел, что не попросил у Вадима какой-нибудь аванс, в счёт будущего, именно «на карманные расходы». Но обратиться с тем же к Людмиле, пусть она и «исполняющая обязанности», было выше его сил. Даже в самые трудные времена Леонид не унижался до того, чтобы брать деньги у женщин.
