— Ты проницателен, господин мой Пилат. Связана. Все земное в этой истории оттуда и началось… В Вифлееме родился младенец…
Ну что ж, кажется, теперь все встало на свои места. Значит, Га-Ноцри не самозванец. О нем говорили древние пророки Израиля. Что-то в таком духе и ожидал услышать Пилат. Вот и поставлена точка. Но — последняя ли? Попробуй теперь все свяжи и все объясни кесарю, Пилат! Худо это или хорошо ли, во всяком случае, можно начинать готовить окончательный доклад для Рима.
Но мудрая Прокула опять предостерегла.
— Господин мой Пилат, — сказала умная женщина, — чтобы сократить количество вопросов, которые ты услышишь от кесаря или в Сенате, тебе следовало бы разобраться в земном происхождении этого Назарянина. Кто в Риме тебе поверит, что этот Га-Ноцри — Сын Божий? Видел ли ты земных сыновей Юпитера? Кесари, хоть и называют себя сынами богов, но мы-то знаем, кто их истинные родители. В общем, думаю, сенаторы тебя засмеют. Так что вернись на землю. Как ты помнишь, священники утверждали, что Назарянин незаконнорожденный… Другие члены синедриона отрицали это. Что ты ответишь в Риме на эти вопросы? Говорят, жива Его мать. Разберись с этим.
Пилат задумался и согласился с Прокулой:
— Я недооценил тебя, моя Юнона. Пусть будет по-твоему.
Он тотчас же вызвал Левкия и потребовал от него отыскать Мать Галилеянина и опросить ее. Как понял Пилат из разговоров со священниками, отец Распятого давно умер. Возможно, Мать прольет хоть немного света на это запутанное темное дело.
Нет, нет, читатель, не думай, что мы совсем забыли о герое нашего повествования Иоанне Зеведееве, или Сыне Громовом, как назвал его Учитель. Просто события в Иерусалиме вы-двинули временно на первое место Понтия Пилата. Все сейчас туго закручивается вокруг него, ибо Пилат ведет следствие и готовит доклад об этом необыкновенном, породившем массу всяческих слухов событии императору Тиберию. И этот доклад станет первым письменным свидетельством об Иисусе Галилеянине. Сыграв сначала свою роль в небесной драме и подготовив для кесаря доклад о случившемся, Пилат, хотим мы того или не хотим, стал первым историком, первым летописцем христианства. Вот ведь как получается, читатель. Пилат свидетельствовал о Христе задолго до евангелистов! Матфей, Марк, Лука, Иоанн — это уже потом. А вначале был доклад в Рим Пилата о событиях четырнадцатого дня нисана! Вот, оказывается, как следовало бы расставлять акценты! Поэтому, соблюдая субординацию, мы и рассказывали сейчас только о нем, о Пилате. Но пора вернуться к Иоанну, которому, как мы знаем, Учитель поручил опекать Свою Матерь, Марию.
Тут, видимо, надо напомнить читателю, что с появлением на побережье моря Галилейского Учителя братья Иаков и Иоанн совсем забросили рыбачий промысел, оставили дом свой и отца своего и всюду сопровождали Иисуса по землям Иудейским, холмам Самарии и Галилеи, а после трагедии на Голгофе и вовсе перебрались в Иерусалим. Старый Зеведей, видя бедственное положение сыновей своих и не понимая, что полунищенское их существование идет не от лености, но предусмотрено наставлениями Учителя, продал лодку и снасти и приобрел для них небольшой дом в Гефсимании. Дом был плохой, старый, со множеством трещин в каменных стенах, местами поросших травой. Плоская крыша дома была покрыта густыми спрессованными ветвями, протекала, и в дождливые дни Иоанн постоянно заделывал места протечек обрезками козьих шкур.
В этом доме, памятуя произнесенные на кресте слова Иисуса: «Се Матерь твоя!», Иоанн и поселил Марию после казни Учителя. Брат Иоанна Иаков вместе с другими учениками, избранными и названными Христом апостолами, разбрелись по свету проповедовать слово Божие. В граде Давидовом остался только земной брат Учителя — сын Иосифа от первого брака — Иаков.
Иаков, занимавший видное место в Иерусалим-ской церкви, изредка навещал Марию и Иоанна, приносил еду; они подолгу беседовали, вспоминали земные дела и подвиги Иисуса, Его стычки с фарисеями и церковниками, которые все так же остервенело преследовали учеников Христовых и по научению первосвященника готовили Иакову, не отступившему от мессианских проповедей Иисуса, погибель. Сам Иоанн, чтобы добыть пропитание, приобщился к ремеслу, начал работать с кожей; он занимался починкой обуви, ремонтировал седла для подъяремных животных, и потому был день, и была еда в доме.
Чтобы не утруждать Богоматерь домашними делами, Иоанн пригласил в дом служанку, но Мария не захотела, чтобы работу по дому делал кто-то другой, и, благословив, отослала девушку, которая готова была служить без всякой платы, восвояси.
После ухода Учителя как-то само собой сложилось, что Иоанн стал собирать вокруг себя окрестных детей и рассказывать им об Иисусе. Вел с ними духовные разговоры. В этом было хоть какое-то утешение для него. Он рассказывал детям, как пришел на берег Учитель и увлек за собой братьев Иониных и Зеведеевых, о том, как собралось их двенадцать, и как всюду ходили они за своим Учителем, и как Он учил их прощать и любить братьев своих. Он рассказал им и о своем пророческом сне, и как плыл с Учителем в лодке, и о том, как Иисус изгонял бесов и поднимал расслабленных с одров… А однажды, оглянувшись и пересчитав юных учеников своих, Иоанн вдруг увидел, что их у него набралось ровно двенадцать. И они всюду сопровождали Иоанна, как своего учителя, и внимали каждому его слову. Иоанн подивился такому совпадению и рассказал об этом Матери Иисуса, Марии. И Мария пришла на их беседу, и благословила детей, и возложила руки свои Божественные на каждого, и посоветовала ему сводить учеников на гору Елеонскую. И Иоанн повел их, двенадцать иерусалимских подростков, на гору Елеонскую и учил их там читать «Отче наш», пересказывал им Нагорную проповедь… Но однажды случилось неприятное. Отец одного из учеников набросился на Иоанна с руганью и с кулаками. Оказалось, мальчик рассказал дома, что Иоанн, поучая детей тому, как становятся христианами взрослые люди, поведал, что многие из страждущих приобщиться христовой веры продают земли, виноградники и раздают деньги бедным, а сами уходят жить в общину и живут, помогая друг другу. Опасаясь, как бы будущий наследник не пустил имущество по ветру, отец семейства устроил Иоанну разнос и забрал будущего апостола из их маленького братства. «Вот и осталось нас одиннадцать, — заметил один из малых сих. — Совсем как у Учителя, когда откололся от братьев Иуда Симонов и предал Сына Человеческого».
Как-то, вернувшись домой от хозяина конюшни, которому он чинил седла для мулов, Иоанн застал сидевшую у ног Марии скромно одетую женщину, мало похожую на иудейку: к Богоматери часто приходили женщины, ищущие духовного совета. Удивительно, что при виде Иоанна эта женщина не потупилась, как обычно ведут себя при посторонних мужчинах еврейки, а, наоборот, чуть приоткрыла лицо, улыбнулась ему, поклонилась и сказала Марии, что знает этого господина — он ученик Сына Божия, и она видела его у колодца Иакова, когда Учитель говорил с ней. Иоанн присмотрелся к гостье и узнал ее. Это была та самарянка, с которой Учитель беседовал у колодца. Самарянка сказала Марии, что хочет пострадать за Мессию, которого распяли и который говорил с ней, но не знает как, не знает, что для этого надо делать. Она рассказала Марии и Иоанну, что только что подралась с одной еврейкой, которая ходила по базару и кричала, что Иисус — презренный самарянин и носил в себе беса. Потом женщина поведала Марии историю о той знаменательной встрече у колодца, о которой сегодня знает весь мир, и Иоанн с интересом слушал и изредка кивал в знак одобрения. Он, хоть и помнил эту встречу, но подошел к колодцу вместе с другими учениками, когда разговор самарянки с Учителем подходил к концу. Так что ему тоже было интересно послушать о том, что было в начале беседы Учителя с самарянкой. Учитель всегда был сдержан и не любил лишних разговоров.
