Глава 16. Перед отъездом
Когда я окончательно пришел домой, было уже поздно. Далеко за полночь.
Почему окончательно, да потому что, пока приехали милиционеры, я зашел на минутку домой и предупредил Светку, что я здесь и нахожусь во дворе. Чтобы сестренка не пугалась в одиночестве.
Но Светка не боялась. Она увлеченно рисовала, сидя за своим столом и прикусив губами язычок. Раскрашивала картинку с изображением леса. Волосы растрепались по плечам.
— Ты опять подрался с кем-то во дворе? — спросила она, едва глянув на меня. — Я слышала какой-то шум.
Я внимательно посмотрел на нее и понял, что она не очень взволнована происшествием. В юном возрасте многие проблемы кажутся мелкими и незначительными, даже драка с вооруженными преступниками.
— Да, немного сцепился с хулиганами, — сказал я как можно безразлично. Не буду же я объяснять ей, кто такой Петрик. — Сейчас приедет милиция, я должен побыть с ними, чтобы дать показания. Так что ты не бойся, я буду здесь, во дворе.
— А я и не боюсь, — ответила Светка и опять принялась раскрашивать елку зеленым карандашом, высунув кончик язычка. — Иди, сходи. Я закончу рисовать и спать лягу.
На оформление Петрика и его собутыльников ушло еще полтора часа. Милиционеры обрадовались, когда узнали, что в руки им попался беглый Петрик. Я пришел домой усталый и сонный.
Рана Паровоза оказалась поверхностная, приехала скорая, ему обработали порезы и забинтовали руку. Я крепко пожал ему другую, уцелевшую ладонь.
— Если бы не ты, они бы меня замочили. Спасибо, друг.
Паровоз добродушно похлопал меня по плечу.
— Пусть только попробуют сунуться.
Я посадил его на такси и отправил домой. Потом вернулся к себе, на этот раз уже окончательно. Светка уже спала в своей постели. Я заглянул в ее комнату, поправил одеяло и подошел к столу, чтобы выключить ночник.
Случайно взглянул на картинку, которую она нарисовала. Три раза в неделю тетя Галя водила ее на кружок рисования, потому что у девочки были к этому способности.
Сестренка изобразила лес, причем очень даже неплохо. На переднем плане стоял медведь, большой, дремучий и косматый. Глаза черные и круглые. У корней деревьев росли грибы. На небе светило солнышко.
Я улыбнулся, выключил светильник и тоже отправился спать в свою комнату.
Утром я проснулся по расписанию, в четыре утра, на несколько секунд раньше будильника. Когда он начал трезвонить, я уже встал с кровати и собирал вещи для утренней пробежки.
Как обычно, получасовая пробежка до сквера, там разминка и бой с тенью, потом обратно. Завтрак, сборы, проводы Светки в школу. После поездка к Касдаманову.
— Ну, где ты ходишь? — обрушился на меня тренер. — Давай, надо готовиться к поединкам.
К сожалению, у меня было мало времени на занятия. Чтобы поехать за границу, надо было оформить уйму документов и посетить множество учреждений. Везде все согласовать. И на все про все всего несколько дней.
Уже в девять часов я уехал от Егора Дмитриевича и отправился преодолевать бюрократические препоны. Первым делом заехал в госкомитет, где забрал кучу документов, в которых надо было проставить разрешительные подписи и печати. Затем заехал в «Орленок», директор и Худяков расписались, там, где следовало.
— Что же ты не на колесах? — спросил Худяков. — Надо было взять машину, тебе по всему городу колесить придется. К тому же, тебе еще за сестренкой ехать.
Действительно, как это я сам не догадался? Машина под задницей, а я собрался пешком, высунув язык, обивать пороги государственных заведений. Сразу после клуба я поехал обратно домой, забрал машину и дальше по учреждениям уже отправился на четырех колесах.
Весь день я мотался по государственным организациям, причем еще успел забрать Светку и привезти ее домой. В эти годы, впрочем, почти все дети в классе моей сестренки возвращались домой сами, даже и те, кому надо было ехать до дома две-три остановки на автобусе.
Машин на улицах мало, переходить дороги можно без опаски. Похищение детей, убийства, торговля человеческими органами, педофилия, проституция и прочие ужасы двадцать первого столетия еще не коснулись толком этой благословенной эпохи. Люди непуганые и добродушные, как олени в лесу, где перестреляли всех волков.
Нет, преступников, конечно, тоже хватает, но все чинимое ими зло случалось где-то далеко, в небывалом и неслыханном для обычного советского гражданина мире. То, что произошло с моей семьей, скорее было кошмарным исключением, чем обыденным правилом. Поэтому я и боялся отпускать сестренку одну, даже просто из школы.
— Витька, я получила пятерку за рисование, — сказала Светка, сидя рядом со мной на сиденье. — За вчерашнюю картинку. Видишь, вот за эту?
И она показала вчерашний рисунок с медведем. Я рассеянно кивнул, потому что вел машину и думал о том, что мне надо еще заскочить в десяток мест после обеда.
— Красивая картинка, — сказал я. — Ты молодец, просто умничка.
Она еще болтала про то, что делала на уроках с подружками и какие оценки получила за сегодня. Училась сестренка хорошо, даже отлично, схватывала все на лету.
Я привез ее домой и приготовил обед. Потом быстро перекусил сам и помчался дальше по делам. Когда сел в машину, то обратил внимание, что Светка оставила рисунок на переднем сиденье. Я придавил его папкой со своими бумагами, чтобы не улетел от ветерка, весело врывающегося в салон через открытое окно.
Приехал я поздно вечером, успев, впрочем, получить большую часть согласований и разрешений. Устал и проголодался, как волк, который весь день бегал за оленями по свежевыпавшему снегу. Но едва я успел поужинать, как зазвонил телефон.
Когда я поднял трубку, некоторое время в трубке царило молчание. Только где-то далеко у собеседника лаяли собаки. Словно звонили из деревни.
— Але? — спросил я. — Егор Дмитриевич, это вы?
Таинственное молчание. Кто это, черт подери? Или обрыв на линии?
— Витя, — я узнал отчаянный голос Маши. — Витя, его увезли в больницу. Что мне делать, Витя?
Нет, только не это. Хотя, чему тут удивляться, учитывая, что Касдаманов старее любого дуба в Москве и ее окрестностях.
— Что случилось? — спросил я, а сам, не выпуская трубку, уже потянулся за одеждой, чтобы переодеться. Понятное дело, что придется выезжать, только надо определиться, куда. — Сердце?
— Он вдруг потерял сознание и упал на кухне. Я страшно испугалась. Вызвала скорую, они откачали его и увезли, сказали, что в реанимацию.
— Куда увезли? — спросил я, быстро переодеваясь. — Ты почему не поехала?
Сначала Маша опять молчала, но потом ответила:
— Я ездила, конечно. Я уже приехала обратно, тут надо было дела завершить по хозяйству, с печкой разобраться. Это какая-то больница, сейчас, у меня записано название…
— Я скоро приеду, — сказал я, лихорадочно собирая вещи. — Жди меня, потом оттуда вместе поедем.
Я положил трубку и сказал Светке:
— Мне надо уехать. Мой тренер сильно заболел и попал в больницу. Мне надо его навестить.
Светка подумала и ответила:
— А можно, я позову Вику и Наташу к нам ночевать? Завтра выходной, мне в школу не надо. Что я буду сидеть дома одна?
Я тоже подумал. Резон есть. Я могу задержаться в больнице, зато Светка будет с подругами. Только вот отпустят ли их родители с ночевкой?
Когда я спросил это у сестренки, она уверенно кивнула.
— Конечно, отпустят. Вику приведет старший брат, по дороге они захватят Наташку. Сейчас я позвоню им.
Я подождал, пока она договорится с подружками, убедился, что их приведет старший брат Вики и только тогда поехал к дому тренера.
Время уже было позднее, машин на улицах мало. Все равно ездили, конечно, Москва никогда не спит, даже в начале семидесятых. Но все равно, катать по столице без пробок — это, признаюсь, огромное наслаждение.
По дороге думал про тренера. Я и не понимал раньше, как много он значит для меня. Я даже подумал, смог ли бы подняться так высоко, если бы не Егор Дмитриевич. Нет, конечно, это вряд ли. Куда мне без него?
