решил, князь, — с гордостью ответил фон Эрлингер, — хоть в это и сложно поверить. Ну, куда же мне до самого Шоба? Я же не настолько велик и могуч…
— И в чем же ваш секрет, Иоахим? — Продолжал ловко играть на тщеславии барона Александр Дмитриевич.
— А секрет очень прост, коллега, — снисходительно улыбнулся профессор, — как гласит пословица — вода камень точит!
— Что вы хотите этим сказать, мой друг? — уточнил князь Головин.
— Что даже незначительное воздействие, прилагаемое постоянно, может привести к значительным результатам, — с готовностью ответил барон. — И ничего более! Представляете?
— Пока не очень… — мотнул головой товарищ оснаб.
— Я усадил «за работу» группу никчемных Менталистов, которых и за нормальных Магов-то никто не считал. Но! — Он наставительно ткнул указательным пальцем в потолок. — Во-первых: с помощью моего изобретения Силу их Дара удалось худо-бедно бедно подтянуть до нижней границы классификатора Одаренности. А во-вторых: они долбили Ментальную Защиту русских на протяжении полугода! Непрерывно! Сменяя друг друга на посту!
— И как результат? Неужели что-то получилось? — Александр Дмитриевич даже рот от изумления слегка приоткрыл. Эх, переигрывает, старичок! Но фон-барон только еще больше повелся:
— Вы не поверите, Александр Дмитриевич, но моим помощникам удалось проломить эту, казалось бы, незыблемую Защиту! А мне, не далее, как несколько часов назад — пообщаться с этим пленником в специально выстроенном для него русскими Магами Ментальном Пространстве! Понимаете? Я сделал это первым за два года!
— Браво, профессор! — Командир мерно ударил в ладоши. — Действительно, браво! Ваше имя достойно внесения в мировые учебники Менталистики…
— Господа! Господа Маги! — практически взмолился Вернер, устав ждать, пока командир с бароном расшаркаются друг с другом во взаимных признаниях собственной значимости. — Защита узника стремительно восстанавливается! Еще чуть-чуть и мы потеряем достижения полугодовой работы нашей команды!
— Господа, приступим? — Вопросительно взглянул на князя Головина профессор.
— Только после вас, Иоахим! — произнес командир, «уступая» барону право первым проскользнуть в Ментальное Пространство пленника.
— Руди, подключайся через усилитель — пойдешь с нами! — тоном, не терпящим возражений, распорядился фон Элингер.
— Яволь, герр штандартенфюрер! — отрапортовал Вернер, вытянувшись в струнку перед высоким начальством.
— Сколько раз тебя предупреждать, Рудольф, — поморщившись, недовольно бросил барон, — не ори!
— Ага, — развеселился я, — не в лесу, Руди! И в лесу не ори!
Оба фрица с недоумением уставились на меня в четыре глаза. Ну, явно не догоняют, бедолаги, чего я этим хотел им сообщить. Тяжело у них, похоже с юмором.
— Шутка такая, — с цветущим видом пояснил я гансам, — русская! А то у вас, господа хорошие, рожи такие постные… А, ладно! — Махнул я рукой на это досадное недоразумения, так и не разглядев понимания в их глазах. — Не берите в голову, берите в плечи — шире будете…
— Was? — вновь непонимающе протянул штандартенфюрер. — Was ist das [68]?
— Я ж сказал — шутка такая…. Проехали, барон… — тяжко вдохнул я. Как любил говаривать Михаил Задорнов: ну, какие же они все тупые! И он, несомненно, был абсолютно прав.
— Господа, не будем медлить! — Наконец-то «разморозился» фон Эрлингер. — А то все наши труды действительно пойдут насмарку!
Вернер судорожно вытащил из какого-то ящика металлический обруч — практически брата-близнеца, привинченного шурупами к черепу Якова, и нахлобучил себе на голову. Однако на этом «нимбе» никаких острых шурупов не было, только мягкие резиновые присоски.
— Я готов, герр штандартенфюрер! — доложил он профессору.
— Вижу… — нервно отмахнулся от него барон. — Включай прибор и «скользи» за нами. Ну, что господа… — Фон Эрлингер положил ладонь на бледный лоб пленника. — Ныряем?
— Ныряем, — согласно кивнул Александр Дмитриевич, прикоснувшись кончиками пальцев к неподвижной и холодной груди узника, торчащей из-под сбившейся простыни. — Хоттабыч, — добавил он уже по мысленной связи, — а ты двигай, но уже по моему «следу». Самостоятельно в Ментальное Пространство Якова не входи! Мало ли, каких ловушек там наши Спецы понаставили…
«Заметано, командир! — утвердительно ответил я. Какой-никакой, а опыт подобного проникновения в чужое сознание у меня уже был. — Боишься, что там застряну?»
«Не без этого, — пришел ответ. — Все, я пошел…»
Открытые глаза командира неожиданно «потухли и остекленели», когда он стремительно скользнул в Ментальное Пространство Якова Джугашвили. А до этого точно также застыли соляными столбами и оба фрица, нырнувшие в запутанные лабиринты недремлющего (в отличие от тела) сознания старшего сына Вождя трудовой черни и подлого люда. Я «потянулся» к разуму командира и тут же почувствовал Связующую Нить, вдоль которой и соскользнул в Ментальное Пространство Якова.
Я прекрасно понимал, для чего командир настоял именно на таком способе моего «путешествия» — так было безопаснее именно для меня. Ведь при обрыве этой Связующей Нити, по любой из причин, меня просто автоматически выбросит в реальность. А учитывая, что реального опыта Мозголома у меня кот наплакал — это реальная подстраховка, так сказать, на всякий пожарный случай.
Мгновение — и вот уже унылое серое и плохо освещенное пространство бетонной камеры Якова «разукрашивается» ярко-красной кирпичной кладкой, ПО ТИПУ Московского Кремля. А я стою у бесконечной высокой стены, концы и вершина которой скрываются в густом тумане. Рядом со мной обнаруживаются и командир с немцами «ушедшие» в Ментальное Пространство секундами ранее. Профессор с донельзя удрученным видом стоит у небольшого узкого пролома в стене, в который разве что кошка пролезет.
— Как же так? — Он засунул в пролом руку, словно пытался обнаружить внутри ответ на свой вопрос. — Отчего так быстро? Еще вечером я здесь спокойно проходил?
Но, естественно, что ответов на эти вопросы в проломе попросту не было.
— Я же говорил… говорил, герр штандартенфюрер! — плаксиво запричитал Вернер, в руках которого откуда ни возьмись сформировалась большая кувалда. — Все пропало! Все пропало! — Тонко, по-бабьи, запричитал он и начал методично долбить этой кувалдой стену в районе пролома.
Хоть замах у него был неслабым, но эффекта от ударов практически не было — древние на вид кирпичики не то, чтобы не крошились, но даже и не трескались. Пока барон тупо пялился на пролом, а Вернер безрезультатно долбил кувалдой стену, командир незаметно толкнул меня локтем в бок, и послал мыленный «импульс»:
«Хоттабыч, смотри, какую я хитрую штуковину обнаружил!»
Я тупо уставился на тот кусок стены, куда указывал князь Головин, но ничего особо примечательного не обнаружил. Стена, как стена, даже кирпичики такие же, как и везде — ну, ничем друг от друга неотличимы, словно браться-близнецы.
«Не понял, куда глядеть-то, командир? — Так же на Втором Потоке сознания отсемафорил я товарищу оснабу. — Или я дурак, или лыжи не едут…»
«Глаза, твою так, разуй, старый! —
