броненосцами Того уже хорошо рассматривались шесть броненосных крейсеров Камимуры, то русская 1-я Тихоокеанская эскадра шла двумя колоннами. Рожественский в этот момент задумал перестроение, идя на девяти узлах, в результате чего строй смешался, а «Ослябя» так вообще остановился, пропуская вперед замешкавшегося «Орла».
Сейчас ход составлял тринадцать узлов, машины набирали обороты и обе русские колонны уже подготовились к стремительному броску навстречу противнику, ожидая момента поворота «Микасы».
— Дистанция 38 кабельтовых — «Сисой» начал пристрелку!
Единственный в колонне броненосец с новыми 305 мм и 152 мм пушками, шедший головным под флагом вице-адмирала, начал стрельбу — из каземата громыхнуло шестидюймовое орудие. Всплеск поднялся позади «Микасы» — флагманский броненосец Объединенного Флота шел быстро. Выстрелы следовали одним за другим — в бинокль были хорошо видны всплески, что встали уже впереди и чуть левее, русские комендоры нащупывали дистанцию. На самом «Наварине» все давно были готовы к сражения, мандраж охватил немногих, большинство моряков сохраняло олимпийское спокойствие — все же прошли этой ночью первый бой, и с определенным успехом, так что появилась определенная уверенность в собственных силах.
— «Микаса» начал отворот к нам!
Не успел звенящий крик отразиться от стальных стенок рубки, как Фитингоф тут же приказ дать полный ход, и открыть огонь по неприятельскому кораблю, что начал поворачивать вслед за японским флагманом. Но то была пока пристрелку — бой начнется с третьим кораблем, на который будут нацелены четыре 305 мм пушки «Наварина» и шесть 203 мм орудий «Адмирала Нахимова». Слишком разными будут всплески от снарядов, а потому не затруднят стрельбу по вражескому броненосцу.
— Это наш единственный шанс, Бруно Александрович, другого не представится, — негромко произнес Фелькерзам, наблюдая как у борта «Сикисимы» поднялись большие султаны взметнувшейся к небу воды…
— С почином! Полный залп!
Башенные орудия «Наварина» громко рявкнули, отправив в полет четыре убийственных «гостинца», хотя именуемых «облегченными» снарядами, но весивших двадцать один пуд каждый. И пусть «начинка» внутри была из черного пороха, вот только взрыватели были старыми, а потому надежными. Жаль, но попаданий не случилось — четыре всплеска легли небольшим недолетом, а следующего залпа нужно было ждать две с половиной минуты, быстрее старые орудия не перезаряжались.
У «Фудзи», следующего третьим за «Микасой» скорострельность была еще хуже, на полминуты. Орудия на японском броненосце стояли в огромных броневых барбетах, кольцах с чудовищно толстым слоем брони в сорок сантиметров, пробить который было невозможно ни одним из русских орудий. Внутри кольца находилась вращающаяся площадка, на которой стояла пара тяжелых 305 мм орудий. И каждый раз после выстрела эти пушки нужно было возвращать в диаметральную плоскость, заряжать новыми тушками снарядов, затем двумя пороховыми зарядами. И лишь потом снова разворачивать стволы тяжеленной конструкции на стреляющий борт броненосца — утомительный и долгий процесс, что тут сказать, но он напрямую обусловлен с концепцией барбетного броненосца.
Однако сейчас орудия японского броненосца палили практически с той же частотой, как его более новых башенных собратьев. С грохотом рявкали каждую минуту в сторону «Сисоя Великого», выплескивая длинные столбы яркого пламени. Все дело было в том, что поверх барбетов японцы водрузили броневой купол в шесть дюймов толщиной, «увесистый», с трудом поворачивающийся вместе с орудийной площадкой, и напоминавший башню, хотя таковой не являвшийся. В нем, под кормовой балкой, они оборудовали хранилище для десятка снарядов с зарядами, чтобы использовать их в первые, самые горячие минуты боя. Так сказать в завязке сражения, чтобы ошеломить неприятеля скорострельностью.
Конечно, как этот запас полностью будет истрачен в начале боя, огневая мощь «Фудзи» резко, больше чем вчетверо сократится — двенадцатидюймовые пушки станут стрелять гораздо реже, перезарядка орудий будет идти дольше, чем на «Наварине». Ведь на нем хотя стоят устаревшие пушки, но зато находятся в прекрасно забронированной башне, и заряжаться могут в любом ее положении.
Но то будет после первой четверти часа, а сейчас японский броненосец был ужасен — чуть ли не плевался снарядами, используя данные пристрелки «Микасы», переданные набором флагов, и внесенными туда коррективами. И стрелял метко, не хуже собратьев — вокруг «Сисоя Великого», что шел с гордо развевавшимся на мачте адмиральским флагом, стоял целый «лес» водяных разрывов. Японские снаряды, в отличие от русских, что падали в море как огромные булыжники, взрывались, давая столбы черного дыма вместе с взметнувшейся в небо водой.
Это было завораживающее зрелище, убийственное в своей красоте, причем, скорее, в прямом смысле, чем переносном!
Фелькерзам только морщился, понимая, что сделать ничего не сможет — японцы следовали своему правилу, сосредотачивая огонь на флагманском корабле противника, чтобы сразу дезорганизовать командование вражеской эскадрой. Так под концентрированным огнем шести броненосцев, если таковыми, пусть и 2 класса, считать «Касугу» и «Ниссин», оказался в прошлой истории «Князь Суворов», превратившийся за сорок минут в пылающий костер, потушить который команда так и не смогла. А раненный вице-адмирал Рожественский утратил всяческое управление действиями вверенной ему эскадры — жестокий, но неминуемый урок для человека ослепленного собственной гордыней и величием.
Эта плачевная участь ожидала и «Сисой Великий» — японцы уже задействовали средний калибр и достигли нескольких попаданий. Будто яркие, красно-черные цветки появлялись на секунды на броневых плитах цитадели. Но срединная часть русского броненосца была великолепно защищена, что нельзя сказать о его оконечностях, и Фелькерзам только сглотнул, прекрасно понимая, что попадания туда вскоре последуют — при таком количестве выстрелов неизбежно придет качество попаданий, таков закон диалектики, тут ничего не поделаешь.
Вот только командующего на «Сисое», понятное дело, нет — Дмитрий Густавович вообще не поднимал свой флаг. Хотя это и вызвало недоумение у некоторых бородатых каперангов, но Фелькерзама не обвинили в трусости — все на 1-м отряде приняли данное решение за военную хитрость. Ведь ввести в заблуждение противника, что ведет с тобой бой, есть благое дело, с какой точки зрения на него не взглянешь.
Да и командир «Сисоя Великого» капитан 1 ранга Озеров не сетовал на судьбу, понимая, что просто поменялся с бароном Фитингофом местами, причем на непродолжительное время. Через полчаса после начала сражения Мануил Васильевич должен был увести свой корабль в сторону и выйти из боя для исправления повреждений.
Перестановка была связана с тем, что свой план, ввиду передачи «императора» в состав отряда Небогатова, Дмитрий Густавович несколько изменил. Огонь на «Фудзи», слабейшем из четырех японских броненосцев, и забронированным, как два противостоявших ему сейчас русских броненосца, по схеме «все или ничего», должен был сосредоточить «Наварин» своими 305 мм пушками. А с ним и броненосный
