и чего тут страшного-то, господи? Не кусается же он.
– Он – ЦАРЬ!!!
– Верунчик, заинька, успокойся, прошу тебя, счастье мое… Он – человек. И вполне себе нормальный, а не упырь какой-нибудь. А царь, не царь… Работа такая. Давай, пудри носик, поправь глазки, и – пошли. Даже к соседу на званый ужин опаздывать не хорошо… Господи, Вер… какая же ты у меня красавица…
– Васенька, любимый…
– Уй… Верок!.. Аж голова закружилась… Прости, но правда, нехорошо получиться может. Пойдем.
– Ну, пошли, пошли. Веди к своему величеству, гвардеец…
* * *
– Заходите, заходите, любезный Василий Александрович! Сами будущую супругу представите?
«Блин! Вот только не заржать… почти как в незабвенном ”Иване Васильевиче”: ”Царь! – Очень приятно, царь”. Так-с-с?.. А не слишком ли долго мы ее рассматриваем? Ревновать к помазаннику Божьему тут не принято, или как? Василий, спокойно. Фух!.. Пронесло, кажется. Так, о чем это там перед ней величество распинается?»
– Очень рад за вас, мои дорогие. А и правда, молва народная не врет: действительно самая красивая пара Артура. Да и не только Артура, я полагаю… Значит, достойны вы, Василий Александрович, чтобы настоящая красавица на вас глаз свой положила! – Николай не преминул подметить мгновенного сумбура эмоций, промелькнувшего в глазах Балка, и жизнерадостно рассмеялся, поскольку списал его на удивление Василия, вызванное, судя по всему, монаршим внешним видом. И дабы не мучить гостя разными догадками, сразу объяснил в чем дело:
– На этот маскарад внимания не обращайте. Это мой кузен, император германский, обожает всякие переодевания. И поскольку он пожелал явиться к нашим раненым героям Шантунга в форме русского адмирала, этим званием, как вы знаете, он был недавно нами пожалован, мне, в свою очередь, пришлось переоблачиться в германский мундир.
– Ваше величество, вам любая форма к лицу. Военная… – Вера смущенно зарделась, потупив взгляд. То ли от собственной неожиданной смелости, то ли от недавних царских комплиментов.
– Спасибо, моя дорогая. Мы вот с Александрой Федоровной и девочками решили… – с этими словами Николай обернулся к шкафу и извлек оттуда на свет сначала вышитый рушник, а затем небольшую, но очень красивую икону в искусной раме и золотом окладе, – что заменять отеческого благословения нам не должно. Но и не напутствовать вас мы пока тоже не можем. Поэтому и Неопалимая. А рушник этот императрица и дочки вышивали. И Ольга Александровна. На долгую, добрую память и в благодарность. Мы никогда не забудем, как Василий Александрович трижды в огне войны спас от гибели нашего любимого брата.
«Ага. Один разок, правда, подстрелить его самолично пришлось, но зная Мишкина, думаю, что ты, твое величество, об этом никогда не услышишь…»
Василий почувствовал, что Вера тянет его за рукав. «Ах, ну да! Надо же встать на колени…»
– Дорогие мои. От души и сердца благословляю ваш союз. Любите друг друга верно и искренне. Дай бог вам пройти весь путь земной вместе, в согласии и в счастии. Себе и ближним на радость, а Родине нашей, Матушке-России, во благо. Мы же вниманием и участием своим вас отныне не оставим. НИКОГДА. Будьте счастливы!
И уже на пороге:
– Вера Георгиевна, вы простите нас, если мы с Василием Александровичем еще минутку-другую переговорим наедине? Благодарю. Подождите, я его вам скоро верну.
– Конечно, государь, – пискнула Верочка, присев в реверансе, и выскочила за дверь.
Николай притворил ее поплотнее и быстро повернулся к Балку:
– Василий Александрович, все потом, кроме вот этого: я просмотрел списки. Сделал себе небольшую выписку. Но время! Мы отправляемся в Артур и Владивосток, поездка долгая. А терять не хочется ни дня. Так что пока забирайте-ка это все обратно. Вот вам четыре записки от меня. К Столыпину, Коковцову, Дурново и Менделееву. Сначала пойдите к Дмитрию Ивановичу. Можете сослаться на данные военной разведки, или сами придумаете, что надо. Нужно начинать действовать немедленно. И по геологии, и по людям. И экспедиции спешно организовывать. Деньги на первые срочные траты Минфин выдаст под подпись Менделеева, об этом, собственно, я и написал Коковцову. Так что, как любит говаривать Михаил Лаврентьевич: инициатива наказуема. Впрягайтесь и в это тоже. Заодно и с людьми из «первой шеренги» познакомитесь. А с Зубатовым – второй список… Если вдруг почувствуете какой-то нездоровый интерес к себе с чьей-либо стороны, можете поставить в известность Петра Николаевича, он предупрежден. А паче чаяния понадобится отдельное мое вмешательство – немедля телеграфируйте. Ну, вроде все. Теперь ступайте. С Богом!
– Извините, государь, но я дерзну попросить вашего разрешения уделить мне еще минут десять-пятнадцать. В свете полномочий, данных вами мне утром. К сожалению, уже успел возникнуть вопрос, требующий вашего решения. Причем безотлагательного.
– Вот как? Да, конечно…
– Благодарю вас, государь, – с этими словами Василий быстро выглянул в коридор, шепнул Верочке: «Беги к себе, счастье мое, я задержусь», и плотно прикрыл за собой дверь императорского купе-кабинета.
– Что-то случилось, Василий Александрович?
– Да. И как мне представляется, ситуация весьма серьезна, ваше величество.
– Давайте-ка без титулов, хорошо? Когда мы одни.
– Спасибо, Николай Александрович.
– Итак? Я весь внимание…
– Я не получил от Вадима, то есть от Миши, доклада о задуманном вашими дядьями Владимиром и Николаем госперевороте. Своевременно не получил.
– Но я посчитал, что я в праве не…
– Нет. Теперь больше не вправе. И если вы хотите, чтобы я занимался проблемами обеспечения внутренней и внешней безопасности Российской империи с учетом опыта спецслужб моего времени и, следовательно, в первую очередь вашей безопасностью, Николай Александрович, как главы государства, я должен своевременно, то есть сразу, получать исчерпывающую информацию обо всех событиях, потенциально опасных для вас и вашей семьи. О выявленных событиях. Равно, как и о людях или организациях, ко всем этим событиям имеющих прямое либо косвенное отношение. В противном случае я не смогу эффективно анализировать ситуацию и предлагать способы реагирования на возникающие угрозы! В итоге все закончится очень и очень плохо. Так что, если вы со мной не согласны, государь, брать на себя ответственность за данное направление работы я не готов. Прошу простить! Вы можете располагать мной на любом другом участке, но…
– Василий Александрович, прошу, только не горячитесь, пожалуйста. Я все понял и должен тотчас извиниться перед вами за то, что еще утром не поставил вас в известность об этом, но…
– Не у меня, государь, а у ваших близких вам стоит попросить прощения, которых вы сейчас оставили в Царском Селе фактически в роли заложников.
– Ну, только не преувеличивайте, пожалуйста. Ведь Зубатов, Плеве и Дурново вполне контролируют положение в столице.
– Допустим. Но ваши дядья планировали
