— Что они захватили?
— На хуторе им досталось пять мотоциклов, несколько повозок с лошадьми, около тридцати комплектов нашей формы, десяток пулеметов, три русских 82 мм миномета, несколько трофейных орудий различного калибра, некоторое количество трофейного оружия и боеприпасов. Точнее установить не удалось. Часть оружия было отобрано у пленных и хранилось у вахмистра. Мне удалось переговорить с командиром трофейщиков. Он утверждает, что у них захвачено несколько повозок с имуществом. Кроме того в расположение не вернулось несколько грузовиков и солдат занятых перевозкой трофеев на склады. Одна из машин и русское орудие найдены поврежденными на хуторе. При попытке их осмотреть произошел подрыв мины. Погибло и ранено несколько солдат. Орудие и автомашина полностью выведены из строя и восстановлению не подлежат. За сутки до этого без вести пропало три солдата доставлявших группу пленных в Брест. Гефрайтер и двое рядовых.
— Ты сказал, что найдено тридцать шесть тел наших погибших солдат, а русским досталось около тридцати комплектов нашей формы. Я не ошибся?
— У тебя всегда было прекрасно с математикой и поэтому ты мой начальник. Да русские скрупулезно собрали все наше обмундирование с погибших. Даже сняли его с трупов русских работавших на нас.
— А что русские помощники были одеты в нашу форму?
— Да. Командир трофейщиков одел их в нашу форму без погон. Они добровольно вызвались нам помогать. Вели себя хорошо, претензий к ним не было. Их использовали для эксплуатации трофейного автотранспорта. Передвигались они в сопровождении наших солдат. Обер — лейтенант собирался обратиться к командованию с предложением об увеличении числа таких помощников в его команде.
— Понятно. Тогда получается, что у русских могло оказаться сорок комплектов формы.
— Нет. Около тридцати. Десяток комплектов мы нашли спрятанными в домах поляков. Там же было найдено и некоторое количество оружия, в том числе нашего. Со свежими следами пороховой гари.
— И как местное население это прокомментировало?
— Подкинули русские.
— Следователи ГФП им поверили?
— Конечно, нет. Я тоже. Русские выгребли на хуторе все потребное им. Оружие, боеприпасы, форму с убитых, продовольствие, повозки, лошадей и фураж, так как иного снабжения у них нет. Все в пределах логики, а тут вдруг взяли и подкинули полякам оружие и часть трофеев формы. Зачем? Насолить? Не верю. Как не верю и в то что русские хотели убить поляков. Для чего заперли в сарае. А вот чтобы они не мешали. Согласен. В логике русским не откажешь. Как и не верю в то, что русские увели у поляков стадо коров. Оно им просто не нужно в лесу. Будет только мешать скорости передвижения. Кроме того поляки спрятали от нас своих детей. Отправив их к родственникам.
— Понятно. Ты думаешь, что нападение могли осуществить именно они?
— Да допускаю и такой вариант и считаю его наиболее вероятным. Возможно, было нападение какой- то группы русских воспользовавшихся временным отсутствием или малочисленностью гарнизона для освобождения своих пленных. Перебив гарнизон, они ушли, прихватив с собой некоторую часть трофеев то, что можно было унести с собой — оружие боеприпасы и продовольствие. Перед своим уходом они заставили поляков вырыть общую могилу и похоронить убитых. В одной могиле сложили и немцев и русских. Поляки, решили что есть возможность сделать нам гадость и свалить на русских. В течение нескольких часов уничтожили приезжавших на хутор солдат. Захватывали оружие и технику для передачи АК. Ты же прекрасно знаешь их отношение к нам и русским одновременно. Оккупанты. А тут такой случай…
— Выглядит очень логично. Возможно, ты и прав. Тогда куда они тогда дели технику?
— Спрятали на других хуторах или пуще.
— Верно. Поляки арестованы?
— Ты же знаешь ГФП и то, как они критически относятся к гибели своих сослуживцев. Тем более что есть приказ об очистке территории Полесья и Беловежья. Парни воспользовались тем же сараем, где раньше содержались пленные…
________________________________________
Вечером, собрав командиров, я довел до них план. Особых замечаний и возражений не было. Правда, Серега после мне высказал свои претензии, что не беру его на хутор. Но я его быстро отшил. Напомнив, что других командиров кроме нас с ним в отряде нет и ему поручен наиболее важный участок.
Наблюдатели, вернувшиеся от лесоповала, сообщили, что туда прибыла еще одна группа пленных в количестве 30 человек. Кроме того немцы привезли кучу военной формы и в нее переодели часть пленных. Теперь они щеголяли в немецкой форме без погон.
На хуторе изменений не было. Если не считать того что туда прибыло несколько грузовиков снабжения.
____________________________
Из воспоминаний Микояна А. И. (сборник документов «1941 год», т.2. Документ N 654.).
«…На седьмой день войны, 28 июня, фашистские войска заняли Минск. Связь с Белорусским военным округом прервалась.
29 июня вечером у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Подробных данных о положении в Белоруссии тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Белорусского фронта нет.
Сталин позвонил в Наркомат обороны Тимошенко. Но тот ничего путного о положении на Западном направлении сказать не смог. Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой.
В Наркомате были Тимошенко, Жуков, Ватутин.
Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование Белорусским военным округом, какая имеется связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не могли.
Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т. д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для установления связи, никто не знает.
Около получаса поговорили, довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник штаба, который так растерялся, не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Была полная беспомощность в штабе. Раз нет связи, штаб бессилен руководить.
Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек разрыдался как баба и выбежал в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5–10 Молотов привел внешне спокойного Жукова, но глаза у него еще были мокрые…»
«…Сталин был очень удручен. Когда вышли из наркомата, он такую фразу сказал: Ленин оставил нам великое наследие, мы — его наследники — все это… Мы были поражены этим высказыванием Сталина. Выходит, что все безвозвратно мы потеряли? Посчитали, что это он сказал в состоянии аффекта…»
