Тело Джулианы затрепетало в ответ.
– Я хочу, чтобы ты выслушал меня…
Патрик замер.
– Сейчас? – непонимающе спросил он.
Во имя всего святого… да если бы не ее проклятые бесчисленные юбки, он был бы уже внутри ее!..
– Да. Мне нужно сказать тебе кое-что сейчас… прежде чем мы сделаем… это снова…
Последнее слово она выговорила с трудом, полушепотом.
Патрик с вожделением провел руками по всему ее телу, с горечью чувствуя, что не имеет на это права. Его ладонь замерла на пышной груди, едва не выскальзывающей из корсета. Ей-богу, сейчас есть вещи куда важнее любых разговоров… но все они так или иначе предполагают раздевание.
– Ты уверена, что этот разговор нельзя отложить хотя бы на час?
Джулиана подняла к нему пылающее лицо… Боже, какой дивный румянец… цвета розовых лепестков…
– К сожалению, уверена.
Перед неотвратимостью разговора предметы в комнате вновь стали обретать очертания. Вновь стали слышны вопли и свист за окном. В таверне на первом этаже вовсю шла пирушка – такая, что пол их комнаты ощутимо сотрясался.
А Патрик сжимал в объятиях дрожащую, насмерть перепуганную леди – ту, что всего минуту назад сгорала от страсти…
Она не шутила. Джулиане во что бы то ни стало нужно было поговорить с ним прежде, чем он вновь овладеет ею. Правда, для нее промедление сродни пытке… но это, увы, слабое утешение.
Патрик бережно опустил жену на пол, хотя все тело его мучительно этому противилось. Каблучки Джулианы стукнулись о доски пола. Услышав этот звук, Патрик почувствовал стыд: он даже не дал ей времени разуться… Однако он ничуть не сожалел о том, что эта леди всякий раз превращала его в неудержимое, изнывающее от похоти животное…
Чаннинг не мог отвести взгляда от ее бурно вздымающейся груди, пылающих щек. Он видел, как бьется жилка на ее нежной шейке, – бесспорное доказательство того, что в крови Джулианы все еще бушует жар. Но сейчас это было не слишком важно… ведь она все еще не вполне опомнилась от его грубости в их первую ночь. Так что сегодня, если что-то и произойдет между ними, это будет медленно и нежно… Поэтому, вместо того чтобы вновь поцеловать жену, он терпеливо выжидал.
Видя, что между бровями у нее образовалась морщинка, а губы сурово сжались, Патрик встревожился. Он от души надеялся, что Джулиана не намерена признаться ему в чем-то воистину дурацком, вроде каких-нибудь глупых девичьих грешков. Он заправил непослушный рыжий локон ей за ушко и напомнил себе, что сделать ее счастливой не просто его долг как супруга. Это необходимо еще и для того, чтобы сработал его план.
– Ну, говори. Что бы ты ни натворила, я готов тебя выслушать.
Чем скорее она освободится от того, что ее тревожит, тем быстрей он освободит ее наконец от одежды!
– Я не верю, что ты убил брата! – выпалила Джулиана.
Патрик медленно выдохнул. Слава богу, это не признание в некоей преступной любви. И не в любви к нему. Он ощутил странное опустошение. Она намерена обсудить с ним прошлое, а вовсе не будущее… Не вполне подходящий разговор в качестве прелюдии к ночи любви. Патрик подумал даже, не следует ли ему надеть брюки, раз уж нынче вечером у них все так серьезно…
– Учитывая тот несомненный факт, что брата я не убивал, твой вывод весьма разумен. – Патрик не любил вспоминать о случившемся, даже оставаясь наедине с собой, но беседовать об этом с Джулианой оказалось еще больней. Глядя на синяки у нее под глазами и слегка осунувшееся личико – несомненные свидетельства бессонных ночей, он насупился: – Ты три дня кряду трещишь про оперу, про скандальные заметки в газетных хрониках, про последние парижские моды – от Морега до самого Лидса! И ни единым словом не обмолвилась о гибели Эрика. Возникает вполне естественный вопрос: к чему сейчас этот разговор?
Джулиана заморгала:
– До сих пор мы с тобой не оставались наедине. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я способна… то есть что я сделала бы… ну, это с человеком, которого считаю способным на убийство. – Она в изнеможении прислонилась к стене. – Мы оба делали вид, будто ничего не произошло, хотя тень этого происшествия падает на нас, что бы мы ни делали. Как ты можешь целовать меня… так, если должен всем сердцем ненавидеть за то, что я сделала с твоей семьей?
Эти слова прозвучали для Патрика вовсе не сладчайшей музыкой. Когда-то он был готов заключить сделку с дьяволом ради того, чтобы услышать от нее эти слова – причем желательно в присутствии судей, но теперь они вовсе не пролились бальзамом на его душу. Мистер Чаннинг ощутил раздражение. Впрочем, эта леди и вправду была настолько противоречива, что он не мог понять, что в ней ему нравится, а что – нет.
Джулиана безумно нравилась ему на вкус. Ему нравилось держать ее в объятиях, нравились даже их перепалки и ее язвительный язычок. Но он вполне мог бы обойтись без экскурса в прошлое. И все-таки от той истории им никуда не деться – а уж теперь и подавно, раз она сама о ней заговорила.
Патрик шагнул назад, подумав, что это его первое разумное действие за весь вечер, и пригладил растрепанные волосы. Впрочем, ни то ни другое не утишило его душевной боли. Ему куда сильней хотелось погладить по голове Джулиану, коснуться ее спутанных ярко-рыжих кудрей, однако делать этого было нельзя: она смотрела ему прямо в глаза, ожидая ответа. А он… он не знал, что отвечать.
– Я не питаю к тебе ненависти, Джулиана. – Патрик с легким удивлением понял вдруг, что это чистая правда. – Допускаю, что должен был бы тебя ненавидеть. Но ты обладаешь фантастической способностью влезать в душу, овладевать мыслями…
Три дня их совместного путешествия все переменили. Если это и была дорога в ад, как он поначалу полагал, то теперь Патрик думал, что ад вовсе не таков, каким он себе его воображал. Он просто пережил три дня пытки, постоянно ощущая аромат Джулианы, слыша ее смех, любуясь дивными губами, изогнутыми в улыбке. И даже начал ко всему этому привыкать… От Джулианы никуда было не деться… Но со все возрастающим раздражением Патрик понимал, что не желает этого.
Джулиана прерывисто вздохнула:
– Почему ты женился на мне, Патрик?
Проще вопроса не придумаешь. И сложнее – если отвечать правдиво.
– Я женился на тебе, чтобы ты сохранила свою репутацию, – ответил он, твердо придерживаясь намеченного плана.
– Я думала об этом все эти три дня, и я… – не могу поверить, что моя репутация подвергалась такой уж страшной опасности. Ведь ничего, в сущности, не случилось. У нас были иные пути разрешить возникшие проблемы. Например, супруга мистера Маккензи могла бы сопровождать нас в Соммерсби…
– Она носит под сердцем дитя, Джулиана. Я никогда не осмелился бы попросить ее ехать с нами.
