– Только для оперативного сопровождения. Информацией не разбрасываться. Наших извести, чтоб готовы были, и вызови сюда начальника охраны, надо срочно связь с Судоплатовым и все это по серьезному перетереть.
Через минуту в палате стоял капитан-лейтенант, которого прикрепили для нашей охраны. Двухдневная щетина, помятый китель и ППД за спиной создавали необычную картину, скорее даже стереотипную. Но я вовремя себя остановил, прекрасно вспомнив, что большинство моряков ушли в морскую пехоту, и первый штурм Севастополя отбивался в основном краснофлотцами. Это уже потом перебросили войска из осажденной Одессы, а сейчас они составляли главную силу обороняющихся. Каплей молча стоял, ожидая распоряжений. Я попытался хоть что-то прочитать в его глазах, но тут был не тот случай – перед нами предстал «Мистер невозмутимость».
«Ну и ладно будем работать с тем, что есть».
– Товарищ капитан-лейтенант….
– Говоров, капитан-лейтенант Говоров, товарищ майор госбезопасности.
– Откуда вас сняли?
– С Северной стороны. Откомандированы в ваше распоряжение.
– Связь с комиссаром третьего ранга Судоплатовым есть?
– Только с дежурным по горуправлению НКВД, а там соединят.
– Хорошо…Скажите, вы местный? Ну, в смысле, севастопольский?
– Никак нет. Месяц как из Туапсе перебросили.
– Понятно. Можете идти.
«Плохо. Местный был бы лучше, но с другой стороны Судоплатов выбрал охрану вполне логично».
Говоров удивленно пожал плечами, но ничего не сказав, вышел из палаты. Тут же нарисовался Санька и чуть округлив глаза, коротко доложил:
– Товарищ майор, привел…
– Давай.
Медсестрой оказалась молоденькая, невысокого роста девчушка, с крупной россыпью веснушек на лице. Нам, привыкшим к стандартам красоты и гламура двадцать первого века, она показалась невыразительной, но после минуты разговора, очарование чистой молодости и почти детской непосредственности полностью изменили мое мнение. Все время я пытался понять, что в ней такого отличительного, что именно так выделяет многих девушек, женщин, которых мы встречали в прошлом, и как-то на ум пришло слово «настоящие». Не все, конечно, в этом времени и своих стерв хватало. Но стойкая ассоциация из нашего времени вертелась в голове: как с картриджами для принтеров – есть настоящие, фирменные, а есть лицензионные – дешевые и низкокачественные. В своем времени я насмотрелся на таких, лицензионных, выпущенных в больших количествах дешевых подделках. Не все конечно, но с каждым годом после развала Союза, после победного шествия демократии и самостийности, лицензионного в нашей тогдашней жизни становилось все больше и больше, с простыми запросами и непомерными амбициями.
Девочка присела напротив меня, как раз на том самом месте, где несколько минут назад сидела Воронова. Видно было, что она сильно смущается и боится, отчего нервно сжала кулачки и уставилась взглядом на пол.
– А вот бояться не надо. Как вас зовут?
Она подняла голову, стрельнула глазами и тихо ответила:
– Маша.
– О как, прям как вашу Воронову. Две Маши за один день, это много, но все равно имя красивое.
Она что-то неразборчиво пробормотала, но вела себя уже спокойнее.
– Вот что Маша, как мне доложил лейтенант Артемьев, тут на наш счет сегодня кое-кто интересовался. Это правда?
– Да.
– Кто был, что спрашивал?
Она немного замешкалась, собираясь с мыслями.
– Маша, да вы не бойтесь. Просто интересно, кто тут у нас такой любопытный.
– Это был морской летчик, старший лейтенант. Высокий такой, чернявый. Все шутил.
– Что спрашивал?
– Про раненых которых с Инкермана привезли…
– В какой форме это было сказано?
– Ну, что там у него друг был и вроде как его сюда привезли.
– Фамилию называл?
– Ивакян. Точно запомнила, что фамилия необычная.
– Что вы ему ответили?
– Что такого нет, и его не привозили.
– Он еще чем-то интересовался?
– Да. Спрашивал про гостей из Москвы и майора НКВД Зимина.
– Маша ты с фамилией не ошиблась?
– Да нет, товарищ майор государственной безопасности, у меня память хорошая.
– Хорошо, спасибо Маша. Только вот что, ты пока работай и из госпиталя никуда не уходи. Сейчас должны приехать следователи и они с тобой более основательно пообщаются. Ты главное ничего не бойся и ни в коем случае никому ничего не говори.
Дождавшись, когда девушка вышла из палаты, я кивнул в сторону двери и коротко бросил.
– Санька распорядись, чтоб девчонку охраняли до приезда Судоплатова.
Пока Санька ходил общаться с Говоровым, я пытался анализировать ситуацию. Как-то все глупо выглядело, нелогично, и это вводило в ступор.
– Ну что скажешь, командир?
– Да глупость какая-то. Все кто был в теме, знают меня как Кречетова, а тут снова фамилия Зимина выплывает, да еще и в привязке с Ивакяном. Такое впечатление, что люди, которые работают против нас, либо находятся в серьезном временном цейтноте и ограниченно информированы, значит, они не так уж сильно близки к новому управлению, либо это кто-то, полностью в теме и работает очень грамотно и умышленно нас выводит на ложный путь.
– И как будем действовать?
– Пока собираем информацию, организуем вокруг себя круг безопасности, всех допущенных прогоняем через детектор лжи. В наши задачи не входит играть в шпионские игры, это дело НКВД и Судоплатова. Наша задача – это выживание, спасение наших людей.
– Ну, я думал, командир что мы будем этим заниматься. Нас подставили. Ребята погибли. Такое нельзя прощать.
– А я и не предлагаю…
Я замолчал.
– Блин, Санька, как я сразу не допер. Работаем так…
Через пятнадцать минут главврачу госпиталю позвонили из Севастопольского горотдела НКВД, после чего госпитальная машина, в которой разместился Артемьев и трое краснофлотцев, в срочном порядке уехала в город. Еще через час на носилках внесли окровавленное тело в форме сотрудника НКВД, со знаками различия майора. После чего по госпиталю прошел слух, что привезли еще одного раненого майора госбезопасности, с фамилией Ивакян.
Еще одним интересным событием этого долгого вечера был неурочный визит Вороновой: перед сном, она появилась в палате, задала пару обязательных для визита лечащего врача вопросов, и, дождавшись, когда понятливый Санька выскользнул из палаты, тихим голосом, опасаясь, чтоб ее никто не услышал, рассказала интересную новость. Оказывается, еще утром звонили из штаба морской авиации ЧФ и интересовались нашим здоровьем. Это, после нескольких наводящих вопросов, Вороновой рассказал за чашкой чая главврач.
