Даты побежали по экрану, и Кейт прямо не поверила собственным глазам.
* * *
Дориан протянул руку Виктору:
– Я тебя подтяну. Надо торопиться.
Солдат карабкался на дерево, приставленное к выходу из ковчега, примерно вдвое дольше Дориана. Этому имбецилу нипочем не выиграть Олимпийские игры.
Слоун рывком вздернул бойца в темный коридор, и они снова тронулись вперед. Дориан радовался, что сюрной хаммам, битком набитый змеями, летающими невидимками и бог весть кем еще, наконец остался позади.
Хотел забаррикадировать дверь, чтобы ни одна тварь оттуда не выбралась, но времени на это не было.
Вдвоем они медленно пробирались по коридору, снова босиком, как на пути к ковчегу, осторожно, чтобы ни звуком не выдать своего местонахождения.
Дориан без проблем признал тот факт, что Дэвид силен и умен. Вполне в его духе отправить Кейт на бакен, а самому остаться здесь на страже, поджидая, чтобы захлопнуть капкан.
Если Кейт уже отправила сообщение или отключила бакен, Дориан опоздал. Эта мысль давила на него несносным бременем, как пресловутая тяжесть мира, покоящегося на его плечах, но торопиться со штурмом он попросту не мог. Если шанс еще не упущен, только он может им помешать. Если он потерпит поражение, то вместе с ним и весь мир, ради которого он пожертвовал столь многим.
В одном Арес был несомненно прав: Дориану еще предстоит сыграть свою роль.
Его зрение уже приспособилось к темноте, видя все дальше и дальше, несмотря на тусклое аварийное освещение.
Впереди показалась ожидающая портальная комната.
Перед порогом они с Виктором помешкали, обменявшись сигналами, а затем бросились внутрь, обводя помещение стволами винтовок. Ни души.
Дориан поработал с зеленым облачком над панелью, и серебристая арка портала ожила.
Виктор сделал шаг к ней.
– Подожди! – скомандовал ему Слоун. – Надо проявлять осторожность.
* * *
Мэри и Пол лежали на узкой постели, оба глядя в потолок.
– Я чересчур перенервничал, чтобы уснуть, – сказал Пол.
– Я тоже.
– Почему-то и в душ мне тоже не хочется.
– И со мною то же самое, – ответила Мэри.
– Почему бы это? Думается, это из страха находиться в душе в момент, когда начнется штурм, когда поднимется стрельба. Может, из-за того, что надо раздеться. Вроде как не хочется, чтобы тебя застрелили голым.
– Угу. Определенно из-за наготы.
– И чувства вины. Знаешь, когда все будет позади, если инопланетяне доберутся сюда, не хочется, чтобы они записали в бортовой журнал. – Изменив голос, Пол заговорил на манер компьютера: – «Этот человечишко был в чем мать родила, когда его мир полетел в тартарары. Он тер левое бедро, когда другой злой человек вторгся и убил его команду, что привело к концу. Он также не смог отмыть спину».
Мэри рассмеялась:
– Мы откровенно бредим, – и перекатилась к нему, сунув лицо ему под мышку. – Не могу выбросить этот шифр из головы.
– Что именно?
– Зачем посылать две части? Если это наживка, так почему бы не испробовать что-нибудь более прямолинейное? Просто двоичный код.
Пол улыбнулся.
– Сложное шифрованное послание не производит впечатления приманки.
– Это вроде теста, чтобы поглядеть, сможем ли мы его решить.
– Или шифр нужен для того, чтобы больше никто не мог его прочесть. Или решить.
– Любопытно… – пробормотал Пол.
Тут дверь распахнулась, и на пороге вырос Мило. Улыбаясь во весь рот, он поднял брови на лоб.
– У доктора Кейт важные вести!
* * *
Когда группа собралась в большой кабине связи в задней части бакена, Кейт сообщила:
– Возможно, я нашла решение.
– Решение чего? – уточнила Соня.
– Как выбраться с этого бакена.
Кейт вывела на большой экран в коммуникационном отсеке журналы трансляций. Собравшиеся продемонстрировали весь спектр возможных реакций. Мило улыбнулся. Лицо Сони осталось непроницаемым. Мэри прищурилась, вникая. Пол занервничал, словно результаты сейчас сообщат ему, сколько осталось жить.
Дэвид, охранявший портал, вытянул шею, стараясь через центральный цилиндр заглянуть на экран хоть одним глазком.
– Это журнал трансляций примерно тринадцатитысячелетней давности, – пояснила Кейт. – Это точный момент гибели Атлантиды – сразу после диверсии Ареса против посадочного модуля «Альфа» близ побережья Гибралтара. Во время этой диверсии корабль раскололся пополам, и Янус оказался в западне в половине, отброшенной в сторону Марокко.
– Той, которую мы только что покинули, – подхватила Мэри.
– Да. Нам известно, что напарница Януса погибла в результате этой диверсии тринадцать тысяч лет назад. Он отчаянно пытался воскресить ее в одной из труб в другой половине, что близ Гибралтара. В последние дни Чумы Атлантиды я узнала, что его попытка воскресить напарницу отчасти удалась: ее воспоминания достались мне. Последние две недели я пыталась получить доступ к этим воспоминаниям… в надежде, что смогу…
Кейт встретилась взглядом с Дэвидом. Потом повернулась к экрану и продолжала:
– Я пыталась получить доступ к этим воспоминаниям, но они были стерты из хранилища данных посадочного модуля «Альфа». Теоретически подобное невозможно – воскрешение, особенно хранение данных памяти, должно следовать жесткому регламенту атлантов. Но пару минут назад я узнала, что на самом деле Янус не удалил эти воспоминания. Система воскрешения ему не позволила бы. Так что он взял те воспоминания, которые считал нужным скрыть от напарницы, и переслал их на бакен. Потом разделил их на три части и переслал на три другие бакена, удалив с этого. Копии остались на посадочном модуле, но поскольку в сети бакенов были другие активные копии, Янус смог переместить их в архивное хранилище. Как только они оказались там, он физически повредил массив хранения данных. А заодно дезактивировал активный канал обмена данными с бакеном – вот почему мы не могли увидеть отправленное им послание и сигнал, который Мэри получила с посадочного модуля: отключением канала связи с бакеном Янус гарантировал, что копии воспоминаний не могут быть восстановлены через сеть бакенов.
– Соня! – позвал из холла Дэвид. – Подмени-ка меня.
Та без единого слова покинула кабину связи, и, едва обогнув поворот, Вэйл вперил в Кейт пристальный взгляд.
– Ни в коем случае!
– Ты даже не знаешь, что я собираюсь сказать.
– Знаю. И ответ – нет.
Пол и Мэри вдруг крайне заинтересовались, что происходит на полу у их ног. Почти неизменная улыбка Мило погасла.
