— Бумм!
Разрыв гулко ухнул метрах в десяти справа и два осколка впились в ствол дерева ровно на высоте головы. Послышались крики боли, но мою сторону никто не стрелял. Откатившись ещё немного, я вышел в полуприясд и двинулся в ту сторону, откуда слышалась редкая стрельба. Голос подавали всего два пиндосских ствола, били они куда-то в сторону Варенухи, но его пулемёта я не слышал. Пройдя метров пять-шесть, я дошёл до небольшой воронки в земле — места разрыва моей гранаты. Чуть в стороне лицом в землю уткнулся амер. Короткий пулемёт лежал тут же с откинутой крышкой ствольной коробке и отсоединённым матерчатым коробом. Взрыв застал пулемётчика за сменой ленты, поэтому он не успел вовремя разглядеть кругляш "лыски" и принял почти треть осколков в себя. Вдруг кусты впереди расцвели огнём, оглушительно грянула длинная очередь. Дальнейшее происходило очень быстро, но для меня время словно остановилось. Повинуясь выработанному за время войны инстинкту, я начал падать на землю. Это произошло, наверное, в тот самый момент, когда подсознание только зафиксировало какое-то движение впереди. Поэтому в момент когда запоздало пришло понимание, что вот сейчас схвачу свинца полной грудью, тело уже распласталось по земле и откатывалось влево. Пули прошили только воздух, а я уже лёжа, направил ствол автомата прямо в слепящую жуть огненного факела и выжал спуск. Две очереди слились в одну, и заглушили болезненный вскрик. Нет, видимо моё время не пришло. Резко поднявшись, я увидел ещё одного американца, но этот лежал навзничь, три пули попали в правое плечо, шею и левый глаз. Пинком отшвырнув автомат от тела иду дальше, но тут всё было кончено. В небольшом овражке, раскинувшись в разных позах лежало ещё трое, со следами работы "ручняка" Варенухи. Одному бойцу совершенно не повезло: тяжёлая пуля вошла в щёку под углом и вырвала человеку кусок лица. Вместо носа и верхней челюсти было сплошное кровавое месиво. Как это получилось не пойму, но смерть явно не была быстрой. Автомат бедняги был снабжён подствольником, видимо его цепануло именно в тот момент, когда он перезаряжал свою артиллерию. Возможно дело было не в пуле, а кусках микрофона сделанного из какого-то полимера. Пуля раздробила его и куски пластика вошли в раневой канал, вызвав такие повреждения. Тронув тангенту вызова, я вызвал пулемётчика, поскольку тот исправно огрызнулся уже меня прижав к земле:
— Бобёр, здесь Рысь. Отставить стрельбу, все клопы уже в минусе. Отставить, повторяю!..
— Е… есть отставить стрельбу.
Голос Варенухи звучал напряжённо, рацией он ещё толком пользоваться не научился. Поднявшись во весь рост, махаю автоматом, чтобы обозначить себя. Спустя пару секунд Семёныч был уже рядом, бегло осмотрев водилу, с облегчением замечаю, что с ним вроде обошлось. Увидев повязку у меня на рукаве, он открыл было рот чтобы что-то спросить, но я лишь махнул рукой. Сейчас следовало проверить не осталось ли кого в живых на тропе и возле неё. Разделившись, мы пошли вдоль тропы вперёд, держа оружие наготове. Постепенно картина боя стала проясняться, обретать смысл. То, что моя позиция находилась под углом к дороге, а сама тропинка имела небольшой изгиб, позволило удачно бросить четыре из шести гранат. Все они легли с интервалом в пять метров, как я и задумывал. А вот две последних улетели в овраг и поэтому осколки пошли только вверх и как по закону подлости на меня. Не укройся я в окопчике, бой Варенуха вывозил бы уже в одиночку. Командира амеровского отряда, я положил сразу и наглухо, а очередью разбило его заплечный пульт, так что беспилотник скорее всего на автопилоте ушёл обратно. Остальные иностранцы легли без вопросов: одних посекло осколками и они истекли кровью, другие умерли от динамического удара, но таких оказалось всего двое. Но основную работу сделал Варенуха, его "ручняк" словно косой прошёл по неприятельским порядкам. Осматривая бронежилеты покойников, я убедился, что те носили что-то лёгкое, без дополнительных пластин, а их пуля от ПКМ брала совершенно спокойно. Были тела прошитые навылет, одному оторвало руку по локоть. В целом я опять проклял нелюбимый калибр "весла", но пока что имеем с тем и выступаем. Достреливать никого не пришлось, чему виной были стимуляторы, не дававшие солдатам впадать в беспамятство, они продолжали драться, часто будучи смертельно ранеными. Всего я насчитал семнадцать трупов, не хватало только самого вредного. Из головы у меня не шёл разведчик с винтовкой, в снайпера берут людей ушлых с глазами на затылке. Эта тварь сейчас где-то рядом, но вот вычислить его в лесу это задача совершенно неподъёмная, к тому же Михась ещё молчит, что тревожно. Неожиданно, ожила рация и прозвучал совершенно спокойный голос приятеля:
— Ложись!
Не рассуждая, как и в прошлый раз я просто упал на землю и откатился в кусты. Выстрелов я не слышал, но пуля прошла ровно в том месте, где я только что стоял. Оглядевшись, увидел, что Варенуха тоже слышал Мишкино предупреждение и неловко отползал с тропы, позвякивая пулемётом. Снова послышалось внятное рассерженное гудение и сразу три ветки кустарника упали на шевелящуюся тушу бывшего водилы. Неопытность престарелого партизана превратила его в отличную мишень. Вражеский снайпер стрелял на движение, практически наугад. Однако скоро он нащупает Варенуху если тот не прекратит ворочаться. В лесу после отгремевшего боя, воцарилась мёртвая тишина, смолкли даже птицы. Громким шёпотом я приказал:
— Семёныч, не шевелись и замри!
Варенуха послушался и неловко замер, чуть скособочившись на правую сторону. Драгоценное время уходит, скоро сюда так или иначе кто-то придёт и нам тут быть не следует. Пока мы лежим, снайперу нужно или сменить позицию или просто вызвать своих, прижимая нас огнём. Вызывая Михася по рации, я уже знал что буду делать:
— Медведь, видишь меня?
— Нет, но засёк куда ты упал — Голос приятеля звенел от напряжения, он искал своего визави.
— Медведь, я правее пятнадцать. Видишь плохиша?
— Нет, но знаю где он примерно сидит. Дистанция — триста пятьдесят от моей позиции группа высоких сосен и одно лиственное дерево.
— Медведь, я его вытащу, следи! Он нас держит, уделай гада, пока ещё есть время. Без разговоров и рассуждений. Делай!
Оборвав связь, начинаю ровно дышать, приводя организм в нужное для пробежки состояние. Каждая мышца уже наверняка болит, но сейчас даже без обезболивающего всё глушит адреналин. Накроет уже потом и лучше в это время быть в бункере иначе каюк. Рана уже начинала побаливать, острые злые импульсы пробивались сквозь онемение от лекарства. Ещё примерно минут двадцать и снова надо колоть дурь. Отходняк после такого лекарства очень тяжкий, болеть будет всё, не говоря уже про слабость от кровопотери. Поэтому, пока всё ещё было более-менее нормально, я вскочил и рывком метнулся вдоль тропы, назад к окопу. Пули с коротким интервалом в полмгновения прошли одна за другой опалив кожу на носу и затылке. В какой-то момент, я неловко поставил ногу, не заметив гнилой коряги припорошённой прошлогодней листвой и наросшей высокой молодой травкой. Нога подвернулась и я со всего маху прянул оземь, успев однако подставить леве плечо и уйти в неряшливый кувырок. Чуток шевелюсь и в то же самое мгновение рядом снова состригла ветку назойливая стальная пчела. Мысленно собираю все маты и перекатываясь влево снова вскакиваю и бегу что есть силы к огромному стволу поросшей мхом осины. Неожиданно чувство опасности исчезает, будто его отрезало и только сейчас слышу вопящего в наушнике Мишку:
