– И все? – осведомился я, глядя на карту с их территориальными пожеланиями. Будущий Биробиджан предполагалось расположить в восточной Манчжурии, между Амуром и КВЖД. – За такой кусок, пожалуй, маловато будет.
– Разве России не нужно дружественное государство на ее восточных границах? – начал агитировать меня бундовец.
– Конечно, нужно, но ведь вы нарисовали его совсем не там! Желаемый вами кусок находится практически внутри российской территории. Так что или формируйте две… нет, три полноценные дивизии, или способствуйте этому материально.
– Мы поспособствуем! – заверил меня делегат, – но, значит, вы не против образования там именно независимого государства?
– Разумеется, нет – при его правильном политическом устройстве. Это будет монархия или республика?
– Республика, – потупил глазки бундовец.
– Тогда тамошним президентом, с правами примерно как у английского короля, должен избираться российский император. Ну, а премьера сами выбирайте как хотите.
– Простите, не понял – а как же свобода выбора президента?
– Так вам еще и ее хочется? Тогда это надо прикинуть, почем нынче такое. А оно вам точно надо? Возьмите да запишите в конституции, что каждый гражданин Израиля имеет право выбирать в президенты русского императора, вопрос-то в чем?
– Хотелось бы что-нибудь не столь безальтернативное.
– Ладно, уговорили. Пусть у каждого будет абсолютно свободный выбор между русским императором и русской же императрицей. Что, опять недовольны? Ну, знаете… Возьмите для примера цитадель демократии, то есть Штаты. И что? Никто не возмущается, а все каждые четыре года радостно выбирают одного из двух абсолютно одинаковых кандидатов. У вас же они по определению будут хотя бы разного пола! В общем, этот вопрос дальнейшему обсуждению не подлежит. Давайте-ка лучше вот что уточним… Я вообще-то и раньше обращал внимание на вашу партию, но почему-то не замечал особого стремления создать свое, абсолютно независимое государство. Говорилось только о равноправии и культурной автономии. С чего это вдруг такие новации?
– Так ведь, ваша светлость…
– Блин, вы социалист или кто? А если да, то я для вас Георгий Андреевич или гражданин канцлер. В товарищи пока не набиваюсь, вы уж извините.
– Георгий Андреевич, но ведь по императорским указам от пятого и седьмого годов равноправие уже есть, а благодаря усилиям господина Сталина стала возможной и культурная автономия, но…
– Аппетит приходит во время еды, – вздохнул я. – Хотите совет? Хоть Пушкина и трудно отнести к классикам еврейской литературы, но все же советую внести в школьную программу по литературе «Сказку о рыбаке и рыбке». Но это потом, по мере построения социализма, а пока давайте вернемся к более близким вещам.
Я пододвинул собеседнику лист бумаги и ручку.
– Вы обещали мне всяческую поддержку? Так в порядке ее начала напишите, пожалуйста, список лиц, которые разевали хлебала на Крым.
– Вы их… – оторопел собеседник.
– Да не я, а следственный комитет и прокуратура. Неужели вы верите, что они никогда в жизни не допускали ни малейшего нарушения законов?
Посмотрев на своего визави, я решил разъяснить этот вопрос поосновательней.
– Вы слышали термин «неотвратимость наказания»? Так вот, строго говоря, это фикция. Полной неотвратимости за всю историю человечества не было, и я сильно подозреваю, что ее лет сто еще не будет. Для нарушившего закон всегда существует вероятность избежать наказания, и весь вопрос только в том, по каким признакам будет происходить ее распределение. Например, возьмем того же недавно почившего в насквозь демократической Америке Моргана – да по нему же за его железнодорожные и нефтяные дела давно виселица плакала! Однако тогда не нашлось достаточно решительных конкурентов, чтобы профинансировать выполнение американской Фемидой своих обязанностей. То есть при демократии степень слепоты карательных органов зависит от толщины кошелька клиента. Согласитесь, что этот параметр не имеет ни малейшего отношения к интересам государства. У нас нечто похожее в том смысле, что переловить всех нарушителей физически невозможно, даже увеличь я штаты полиции хоть в десять раз. Но решает, кому первому знакомиться с правоохранительными органами, не случай в лице купленной на корню прокурорской братии, а император – ну или ваш покорный слуга, как его первый заместитель. Это лучше хотя бы тем, что купленный чиновник блюдет исключительно интересы своего нанимателя и свои собственные, а император вполне может руководствоваться и государственными. Ну, и возвращаясь к нашим баранам… Административный кодекс вы наверняка читали, уже скоро год, как он действует. Но на всякий случай напомню, что полагается за нелегальную политическую партию. Организаторам – штраф в двадцать процентов от состояния и имущества, но не менее двух с половиной тысяч рублей. Руководящему ядру партии – десять процентов и полторы тысячи соответственно. Ну, а с рядовых членов всего по пятьсот рублей. И вы что, хотите, чтобы я лично проследил за тем, чтобы именно эти меры и были приняты ко всей партии? Или все-таки давайте ограничимся только наиболее одиозными личностями, список которых вы мне сейчас и напишете?
Арон Самуилович внял моим аргументам, пододвинул листок поближе и начал строчить. Понаблюдав за его вдохновенным трудом, я счел необходимым заметить:
– Вы знаете, я же живой человек, и у меня есть свои слабости. Вот не люблю я, когда мне пытаются втюхать что-то недоброкачественное, а уж если это «что-то» – информация, то я и вовсе зверею. Даже самому потом на похоронах иногда бывает несколько неудобно…
Рука творца дрогнула, он быстро зачеркнул четыре фамилии, дописал еще две и передал мне список, сопроводив это действие кротким взглядом.
Я мельком проглядел перечень – больше половины фамилий были мне не знакомы. Ладно, послушаем, что про него скажут Алафузов и, пожалуй, Сталин, а пока продолжим беседу.
– Мне еще вот какой вопрос покоя не дает – почему Бунд до сих пор нелегален? Террором вы не увлекались, призывы к насильственному свержению существующего строя тоже вовсе не являются основным содержанием вашей агитации… Неужели дело только в запрете стачек на оборонных предприятиях и телеграфе?
– Нет, – покачал головой мой собеседник, – просто в такой ответственный момент, как сейчас, партия должна заниматься чем-нибудь одним. И если начнутся споры про легализацию, то сил на работу по созданию государства может и не хватить.
Арон Самуилович замолчал, видимо, собираясь с мыслями. И, кажется, собрался – даже внешность слегка изменилась, то есть почти исчезло сходство с обеспокоенным поросенком.
