Заговорили оба сразу.
— Вот что, любезный, эдак мы все ребра один одному поломаем. Может бросим кулаками махать? — спросил Ольгерд.
— Слушай, если мы покалечим друг друга это будет очень глупо. Давай лучше поговорим, — одновременно предложил богомолец.
Они улыбнулись друг другу и опустили руки.
— Присядем? — предложил Ольгерд, указывая на поваленный ствол.
— С удовольствием, — честно кивнул богомолец.
Они уселись на разных концах ствола. Ольгерд начал разминать сильно ушибленное плечо, а его собеседник блаженно вытянул вперед ноги.
— Это с каких же пор у сирых богомольцев обувка из воловьей кожи? — спросил Ольгерд разглядывая ладный башмак на ноге у недавнего противника.
— Это носорог, — ответил, почесывая скулу, собеседник, — недешево, конечно, обходятся, но для дальнего пути лучше ничего нет. — Богомолец выговаривал слова чуть неправильно, как говорят по-русски валахи.
Что за зверь носорог Ольгерд знал, видел это заморское чудище в зверинце у магнатов Потоцких. Но с каких это пор, хотелось бы знать, в полунищей Валахии завелись редкие африканские звери?
— Издалека, значит шагаешь? — спросил Ольгерд.
— Луксор, — коротко ответил богомолец.
"Так и есть, валах".
— Путь не близкий. И чего тебя из самой Болгарии на Киевщину понесло?
— Я не из Болгарии.
— А… Так значит из Турции?
— Нет. Еще дальше. Приплыл в Аккерман из Александрии через Босфор.
— Ну на грека-то ты не сильно и похож…
— Александрия не в Греции. Это Египет
— Какой еще Египет!?
— Тот самый. Где пирамиды.
— Ничего не понимаю. Там же басурмане одни живут, а ты вроде как христианин…
— А тебе не кажется, — усмехнулся богомолец, — что теперь моя очередь спрашивать?
— Согласен, — кивнул Ольгерд. — Что хочешь узнать?
— То же что и вначале. Кто ты такой и как здесь оказался?
Ольгерд, по примеру богомольца, отвечал коротко и запираться не стал.
— Я литвин, родом с Курщины, до недавних пор компанеец у запорожцев. Не поладил со здешним кошевым, бежал от него, по дороге наткнулся на старого знакомого, с которым давно имел свои счеты. Это тот, кто тебя пленил. Остальное ты видел. Словом, случайность.
— Случайность, говоришь? — прищурил глаза странный египтянин. — В том, что произошло здесь сегодня, нет места случаю. Этих людей предупредили о моем появлении. Они ждали меня несколько дней, подстерегли в засаде и увезли в лес на допрос. Я дал себя связать, потому что хотел того же, что и они — поговорить без посторонних глаз и узнать, что им нужно. Тут вдруг появились вы, и пошло идет насмарку.
— Ничего не понял, — пожал плечами Ольгерд. — Это ведь были обычные разбойники, которые промышляют на Брянщине и в Полесье. Какой им резон соваться в Киев, чтобы на богомольца засадой стоять? Ты что, пуд золота с собой вез?
— Есть вещи много дороже золота, — улыбнулся богомолец. — Знания, например. Недавно умерший канцлер Франции, герцог Арман де Плюсси оставил в своих воспоминаниях фразу: "Кто владеет информацией, тот владеет миром".
Польское слово informacja Ольгерд знал — оно обозначало знание и понимание. Стало быть не ошибся он в своих предположениях — спасенный был и впрямь чьим-то тайным посланником.
— Дай мне руку, — потребовал вдруг египтянин.
— Какую?
— Ту, что от сердца.
Ольгерд протянул ему левую руку. Тот взял ее за запястье, развернул ладонью наверх. Провел пальцем по складкам, усмехнулся.
— Случай, говоришь? Не смеши. Ты ведь из того самого княжеского рода, который пятьсот лет назад заключил с нашими старейшинами договор на крови.
Ольгерд начал сомневаться, не рано ли перевел богомольца в нормальные. Спросил, уже скорее для поддержания разговора.
— Откуда про мой род знаешь?
— Сам смотри, — собеседник указал на две толстых скрещивающихся линии. — Этот знак носят потомки князя Олега Черниговского. Так ли?
— Все верно, — ошарашенно кивнул Ольгерд. — Есть у нас в роду и Ольговичи Черниговские и литовские Гедиминовичи, от которых мальчикам имя дают. Но тогда совсем уж непонятно, что нас троих здесь свело — тебя, меня и Душегубца…
— Я и сам хотел бы это узнать, — усмехнулся египтянин. — Да только спасители помешали. Ну да ладно, про дела дней давно минувших, мы, надеюсь, еще успеем поговорить. Теперь нам нужно решить, что делать сейчас.
— А чего тут решать? — удивился Ольгерд. — Я собрался за разбойниками в погоню, если хочешь, давай со мной. Тебя, говоришь, ваш человек выдал? Вот для начала его и расспросим.
— Боюсь, что он уже ничего не скажет, — ответил богомолец. — Но поиски в любом случае нужно начать оттуда. И он указал рукой в сторону нависающего над ними холма, туда, где, сквозь верхушки деревьев проглядывал купол примеченной еще во время погони церкви.
* * *
Незнакомец оказался хорошим наездником. Из представленных ему Ольгердом на выбор двух трофейных коней — боевого и заводного, он без колебаний выбрал злого разбойничьего скакуна, проверил подпругу, похлопал коня по гриве, вставил ногу в стремя и, без заметных усилий, взвившись в седло, уверенно направил коня по чуть заметной вьющейся меж кустов тропинке.
Рощи и перелески, укрывающие крутой склон, уже отметила ранняя осень: то здесь то там среди зелени виднелись красные и желтые пятна увядших листьев. Помалу приходя в себя после всех сегодняшних передряг, Ольгерд вдыхал сочный лесной воздух. Хотел справиться у нового знакомца про имя, да не успел, уже добрались до цели. Пропетляв вверх-вниз по склону тропа вывела в глубокий крутой овраг, по дну которого шла наверх укатанная прямая дорога. В конце нерукотворной аллеи виднелись деревянные стены надвратной церквушки — похоже, это и был тот самый Троицкий монастырь, о котором говорил казак.
Стремя в стремя они подъехали к воротам. В том, что покинув поле боя, Душегубец отправился именно сюда, не осталось ни малейших сомнений: выбитая створка ворот покачивалась на одной петле, а рядом, истекая кровью, лежал привратник в послушничьем облачении.
Богомолец спрыгнул с коня, склонился над телом, взял лежащего за запястье, подержал и, обернувшись к Ольгерду, покачал головой.
— Не дышит.
— Значит, нам туда, — сказал Ольгерд и двинул коня вперед.
Монастырь, укрытый за простым деревянным частоколом, оказался сборищем разнотычных деревянных строений, из-за которых выглядывал круглый купол церкви. В том, что Душегубец с подручными, проломившись в обитель не ограничились убийством несчастного привратника, можно было даже не сомневаться: пристанище смиренных иноков напоминала растревоженный муравейник. Меж срубами метались во множестве одетые в рясы вусмерть перепуганные люди, роясь вокруг осанистого, но изрядно взъерошенного иерарха, стоящего у входа в большой двухэтажный дом. Это, по всей вероятности, и был здешний настоятель-архимандрит.
