Можно спросить: был ли какой-то священник расстрелян за контрреволюционные преступления? Я отвечу: нет. А по закону это было возможно? Да, по закону было возможно, и кое-кто совершал очень серьезные преступления.
Фрей Бетто. В нападении на бухту Кочинос участвовали три священника.
Фидель Кастро. Это надо уточнить, я точно не помню, но почти уверен, что их было трое. По закону все участники нападения были виновны в измене родине, потому что если вы уезжаете в другую страну, враждебную вашей, и по приказу этой страны нападаете на свою родину, и льется кровь, и гибнут ее граждане, это квалифицируется законом как измена; почти все законодательства карают это смертной казнью.
Также были случаи соучастия в серьезных контрреволюционных актах, вследствие чего суды могли вынести суровые приговоры, такие как расстрел. Однако не было ни одного такого случая, потому что мы даже специально старались, чтобы этого не было никогда, мы ни в коем случае не хотели подыгрывать реакции и империализму, создавая образ революции, расстреливающей священника; мы всегда старались избежать этого. В некоторых случаях они совершали тяжелые проступки, но мы никогда не применяли к ним самых суровых мер. И в реальности только очень немногие совершали тяжелые проступки, ведь одно дело – политическая оппозиция, политически и идеологически оправдывать контрреволюцию, и совсем другое – совершение саботажей и тяжких контрреволюционных преступлений. В действительности их было немного, и ни в одном случае, когда это было бы оправдано законом, закон не применялся, к священникам всегда относились с особым снисхождением. В некоторых случаях они за контрреволюционные преступления были присуждены к тюремному заключению; однако никогда не отбывали всего срока, они находились в тюрьме минимальное время, мы всегда старались выпустить их. Мы не хотели создавать образ священника, сидящего в тюрьме, образ революции, заключившей священника в тюрьму, даже если приговор и был справедлив.
В этом сыграло свою роль и то, что у нас был очень умный, очень способный нунций, монсеньор Закки, замечательный нунций, человек очень конструктивный, очень умный, прекрасно ладивший с людьми, который видел всю неуместность этих конфликтов между церковью и революцией и помогал их избегать. Думаю, он внес важный вклад в то, чтобы избежать углубления этих конфликтов. И при его содействии мы выпустили на свободу тех немногих вышеупомянутых священников.
Фрей Бетто. Здесь закрывали церкви, изгоняли священников?
Фидель Кастро. Нет, в стране не было закрыто ни одной церкви, ни единой, никогда. Но, действительно, были случаи, когда в определенный момент, в момент очень резких политических столкновений и вследствие политически активного поведения некоторых священников, особенно испанцев, мы попросили, чтобы их убрали из страны, мы отказали им в разрешении находиться здесь. Такие случаи действительно были, такие меры были приняты; однако мы разрешили другим священникам приехать на замену тем, кого попросили уехать из страны. Но можно сказать, что это была единственная подобная мера, которую, да, мы были вынуждены принять в определенный момент, только одна. Потом отношения постепенно нормализовались.
Фрей Бетто. А этот случай с кардиналом, который во время нападения на
Плайя-Хирон укрылся в аргентинском посольстве?
Фидель Кастро. Да, это было вследствие нападения на Плайя-Хирон. Во второй половине апреля 1961 года, в дни Плайя-Хирон, кардинал, похоже, испугался. Мы
не знаем, по каким причинам он мог испугаться, но как раз в дни этих событий он переселился в резиденцию аргентинского посла. Он был уже человеком в возрасте. Когда Аргентина в феврале 1962 года порывает отношения с нами, поверенный в делах Ватикана убеждает его остаться на Кубе. Его перевозят в клинику-приют в Марианао, и там он прожил вплоть до смерти. Так было дело.
Я приведу тебе примеры, расскажу об отдельных случаях. Один родственник кардинала организует вооруженное восстание в провинции Ориенте. Он поселяется в семинарии Кобре в Сантьяго-де-Куба, оттуда уходит в горы и организует контрреволюционный отряд; конечно, его обнаруживают, окружают и принуждают сдаться. Несмотря на тяжесть преступления, его присудили только к тюремному заключению. Ты видишь, какой это случай: родственник кардинала, стоящий на контрреволюционных позициях, использует католическую семинарию, организует контрреволюционный отряд, вооружает его и начинает вооруженную борьбу против революции в трудные дни, дни североамериканских угроз, североамериканских агрессий, и даже в этом случае мы не обошлись с ним сурово. Конечно, его присудили к тюремному заключению.
Это то, что я знаю, но я в самом деле не мог бы сказать, по каким причинам кардинал укрылся в посольстве. Оснований у него не было; даже если бы он каким-то образом был соучастником этих событий, мы по политическим соображениям не арестовали бы кардинала. Мы могли бы поговорить с ним, предупредить его, что это неправильно, и постарались бы избежать этого. Даже если бы он был соучастником тех наемников в дни Плайя-Хирон, ему незачем было просить убежища и искать надежного места, потому что мы не приняли бы против него никаких решительных мер.
Фрей Бетто. Социалистический характер революции был провозглашен в 1961 году после Плайя-Хирон?
Фидель Кастро. Не совсем после, а именно в тот самый день, когда началось вторжение.
Фрей Бетто. Поначалу существовали Объединенные революционные организации, в которые вошли три революционных движения: «Движения 26 июля», «Революционный директорат» и Народно-социалистическая партия Кубы – так называлась коммунистическая партия, - и в 1965 году на основе этих Объединенных революционных организаций создается Коммунистическая партия Кубы.
Фидель Кастро. Да.
Фрей Бетто. И в Коммунистическую партию Кубы не допускаются христиане?
Фидель Кастро. Это верно, не допускаются[X2] .
Фрей Бетто. Верно. Это партия профессионального типа, насколько может насколько может быть такой партия атеистов, заявляющая, что Бога не существует.
Я спрашиваю: сможет ли она в будущем превратиться в светскую партию? И второе: сможет ли в будущем кубинский революционер-христианин стать членом партии?
Фидель Кастро. Я думаю, это один из самых интересных, самых важных вопросов из тех, что ты задавал в связи религии и революции.
Я рассказал тебе, что уже за несколько лет до 1951 года у меня сложилось не только революционное мировоззрение, но и марксистско-ленинская, социалистическая концепция политической борьбы, и так рано я выработал даже стратегию того, как претворить ее в жизнь; я рассказал тебе, что мы, маленькое ядро тех, кто организовал «Движение 26 июля», уже обладали таким мировоззрением. Однако я объяснил также, что наша стратегия, наша программа предполагала действия по этапам. Я вчера говорил тебе об этом, и нет необходимости повторять это сегодня. На первой стадии существовала программа, которую мы технически могли бы назвать программой национального освобождения, национальной независимости. Она состояла из ряда прогрессивных реформ, за которыми последуют затем в определенный период новые меры, возможно уже социалистического характера.
Конечно, мы говорим теперь в 1985 году. И только подумай: в 1956, в 1958, в 1959 и 1960 годах, когда мы, естественно, не опирались на опыт, каким располагаем сегодня, наши основные идеи были правильными: как делать, что можно делать, в какой момент. Если ты спросишь, был ли у нас запланирован точный день, год, период, когда мы делаем то-то и то-то, я бы казал: нет. У нас была общая идея о том, как подойти к социальной революции в условиях нашей страны, как совершить эту революцию по этапам, как она должна сопровождаться воспитанием народа, масс, распространением идей, чтобы народ постоянно делал собственные выводы, так оно и случилось в действительности.
Что чрезвычайно способствовало здесь политическому прогрессу и политическому воспитанию нашего народа, так это революционные законы, потому что с самого начала народ увидел, что наконец к власти пришло правительство, которое было его правительством. На протяжении истории – можно начать с завоевания Кубы испанцами – у людей не было правительства, которое они могли считать своим. Ибо испанское правительство здесь, правительство Диего Веласкеса, Панфило де Нарваэса и других, кто завоевал Кубу, основал города и правил в разных районах страны, не было правительством индейцев. Индейцы были работниками, индейцы были рабами, индейцы искали крупицы золота в реках, индейцы работали в рудниках, индейцы работали под раскаленными лучами солнца, так что колонизаторы истребили девяносто процентов местного населения. Они почти истребили индейцев, сотни тысяч африканцев были насильно увезены из своих краев и превращены в рабов, чтобы работать в рудниках и на плантациях сахарного тростника и кофе, под жгучими лучами солнца, в тропической жаре и влажности. От смешения испанцев с индейцами и неграми произошли метисы, которые, если они были детьми рабов, продолжали оставаться рабами.
