чтобы влезть не вершину.
На плоскую верхушку Парнаса, где мы и собирались начать дуэль, поднялись не все. Следуя традиции и ритуалу, туда влез лишь я, мой соперник Громовищин, барышни, за которых мы и дрались, а еще Аксентий Венедиктович.
Баронесса Головина играла роль моего секунданта, моя жена Лада — секунданта Громовищина, а Старший Головин был третьим, формально нейтральным секундантом, ибо правила местных дуэлей требовали именно трех свидетелей.
Все остальные остались у подножия холма, чтобы оттуда наблюдать за боем.
Громовищин, как и всегда перед битвой, набычился, его глаза медленно наливались кровью. Серьезный противник, с такими мне еще сражаться не приходилось.
— Я не хочу тебя убивать, Громовищин, — честно пояснил я.
— Так тебе и не придется, потому что я тебя раскурочу, — процедил в ответ мой соперник, разминая свои кулаки-наковальни.
— Да, да. Убей моего мужа! — потребовала от телохранителя младшая Лада, — Я хочу стать вдовой, мне вообще очень идет черное. Уже предвкушаю, как надену траур. И ей будет очень больно. То есть мне.
Я глянул на свою женушку, но без злобы, скорее с жалостью. Безумная принцесса, видимо, окончательно запуталась, и уже сама не знала, кто она такая — единственная Лада, как она себе это навоображала, или все-таки младшая сестра, которая ненавидит старшую.
— Вы его разломаете, Нагибин, — подбодрила меня Головина, — Помните, что Громовищин откровенно тупой, хоть и прокачанный и опытный.
Это меня не особенно поддержало, ибо я отлично знал, что Громовищин, несмотря на свою жуткую внешность и несколько грубоватые манеры, совсем не тупой.
— Хватит болтать, дамы и господа, — строго потребовал Старший Головин, — Оружие не использовать, порошки удаленных заклинаний тоже. Только честный бой, только мощь вашего тела и духа. Сражайтесь! Да рассудит вас сама магия!
Аксентий Венедиктович бросил оземь перчатку, сразу же после этого Громовищин раздул на максимум свою серо-стальную ауру, напоминавшую грозовое облако.
Так. Теперь надо не зевать.
Главное для меня сейчас скорость, это единственное, что может мне помочь. Ибо первой же звуковой атакой Громовищин меня с этого холма выкинет, и в каком я буду состоянии после приземления неизвестно.
Но Громовищин не в курсе, что я Лунный маг, это дает мне некоторое преимущество…
Я поднял руку, чтобы кастануть заклинание, и одновременно на ауре метнулся резко влево. Но я, разумеется, опоздал. Громовищин был быстрее меня раз в пять.
Мощная звуковая волна сбила меня с ног, мои уши залил оглушительный визг, как будто там заорала разом тысяча баньши, а потом я оглох. Меня подняло в воздух, как щепку и швырнуло куда-то к вершинам тополей, окружавших холм.
Перед моими глазами метнулись ясные небеса, потом земля где-то далеко внизу, потом ветви…
На одну из них я чуть не насадился, но я резко перекувырнулся прямо в воздухе, схватился за эту толстую ветвь руками, а потом стремительно сделал на ней подъем с переворотом, как на турничке.
Загасив таким образом кинетическую энергию заклятия Громовищина, я выжал из своей ауры все, что мог, и рванул обратно на вершину холма.
Громовищин не сдвинулся с места, он просто собирался садануть меня еще одним аналогичным звуковым заклинанием. Моя жена принцесса вроде что-то орала, но я ничего не слышал, только видел, как беззвучно открывается её рот, я полностью оглох.
Приземляться у меня времени не было, так что я прямо в полете кастанул на Громовищина свое самое мощное заклинание — впитанную от Огневича стену огня. Я вложил в это заклинание всю свою ярость и волю, так что оно у меня вышло двойным. Я ощутил, что потратил сразу два слота огненной атаки.
Огненные вихри рванули на Громовищина, который такого совсем не ожидал. Первый из вихрей его серая аура полностью поглотила, а вот второй успешно пробил защиту.
Я приземлился на верхушку горы, правда не слишком изящно, подвернув при этом ногу.
Но у моего соперника проблемы были посерьезнее — волос на голове у Громовищина не было, ибо он был лыс, но его мундир и брюки объяло пламя. Я все еще ничего не слышал, но судя по роже, Громовищин натурально взревел. Его серая аура бешено металась, пытаясь погасить пламя.
Проигнорировав острую боль в подвернутой ноге, я рванул на противника и впечатал в него очередное заклинание — вред здоровью, впитанный мною от Здравурова. В воздухе метнулась алая вспышка Здравуровской магии, глаза у Громовищина закатились, мой соперник явно поплыл и был уже практически в нокауте.
Громадная туша Громовищина тяжко упала на колени. Погасить объявший его пламень мой противник кое-как смог, но вот на большее его уже не хватило.
Громовищин вяло ткнул в мою сторону кулаком, а потом повалился лицом в землю. Его мундир все еще тлел. Ко мне вдруг разом вернулся слух, контузия прошла, видимо, последствия заклятия Громовищина рассеялись, когда он отрубился.
Первым звуком, который я услышал, был крик Аксентия Венедиктовича:
— Вы сражаетесь бесчестно, барон! Чужие заклинания!
— Нет, не чужие, это мои, — пояснил я, — Я Лунный маг. Так что присваивать чужие заклинания — мое право, дарованное мне самой магией.
— Что? Что? Лунный маг? — в ужасе отступил от меня Головин.
Ну а что я еще мог сказать? После такой наглядной демонстрации моих способностей отрицать мою Лунную природу было бы просто глупо, особенно перед столь прошаренным магом, каким был Старший Головин.
— Так вот что значит пророчество… — пробормотал Головин, — «Пятый под Луной…»
— Да, это обо мне, — подтвердил я.
Над моей головой тем временем вдруг вспыхнул черный сполох магии, сиявший чистой тьмой и объятый алыми искрами.
Старший Головин всмотрелся в этот сполох, как гадатель всматривается в кишки животных.
— Добейте его, барон, — потребовал Головин, — Магия требует выполнения условий дуэли!
— Чего? Добить раненого? — мне эта идея не особо понравилась.
— Добивайте! — потребовала баронесса, поддержав своего отца, — Иначе магия нас всех накажет!
Черный сполох над моей головой засиял еще ярче, в нем закрутились растущие алые прожилки… Я, конечно, не умел так хорошо читать волю магии, как Старший Головин, но тут и ежу
