у-успели дойти до вокзала. Осталось вы-выйти и б-бегом в паровоз. Можем даже б-билеты не брать. Нам чисто в в-вагон прыгнуть. Я только б-боюсь, как бы нам здесь д-до вечера не п-пришлось отсиживаться из-за этого п-пидар*са.
* **
Со смартфоном в руках и неопределенным выражением на лице Эмили молча вернулась за столик. Ни я, ни Ева не стали задавать вопросов при Матвее, о чем у нее состоялся разговор с дедом и состоялся ли вообще.
Однако этого не потребовалось.
– Ребят, я знаю, что вы задумали. Скажу честно, мне до лампочки. Можете переговариваться сколько хотите. Если стесняетесь, я отойду.
– Не нужно. Оставайся. Я не смогла дозвониться, – выдохнула с разочарованием девушка. – Пришлось звонить дворецкому. Дед до вечера будет занят. Уехал к Императору. Потом еще будут дела. В общем, в ближайшие часы до него не дозвониться.
– И что будем делать? – спросила Ева.
Эмили неопределенно пожала плечами и уставилась в окно. Было похоже, Матвей дал правильный прогноз, от Романа и Семена пока отцепились. Ударив молнией еще дважды, бессмысленные эксперименты завершились. На площадь снова вернули людей.
Матвею позвонил Берник. Сказал, что они с Балашовым возвращаются в Особый отдел – вызвало руководство. Дальше будут допросы задержанных, в общем, парень может до завтра отдыхать. Матвей не прикрывал трубку, мы тоже услышали доносившуюся из динамика речь Берника.
– Смысла сидеть нет, – закончив телефонный разговор, заключил Матвей. – Ваши друзья раньше, чем через три дня не появятся. Будут выжидать до последнего.
– Это понятно. Просто не хочется бросать. А вдруг все-таки появятся, а нас не будет, – предельно в рамках допустимого ответила Эмили.
– Если я говорю, значит, уверен. В остальном – как знаете. Лично я сейчас в душ и до утра буду спать.
– Вечером будет много работы?
– Отнюдь. Скорее всего, пока ваши друзья не появятся, мои выходные затянутся. Думаю, отпроситься и на это время съездить в Санкт-Петербург. Никогда там не был. Хочется посмотреть на нашу вторую столицу.
– Выйдут, не выйдут, когда выйдут. А ты прямо все знаешь? – усомнилась с усмешкой Ева.
– Есть такое дело. Я немного провидец, – улыбнулся парень.
Мы с Евой восприняли это за шутку, но не Эмили.
– Матвей, а можно заказать твою работу? Я хорошо заплачу. Тем более и у тебя, и у нас есть время. Сам сказал, на три дня у тебя выходные.
– В принципе, можно. А что за работа?
– Вчера в ресторане ты пообещал, когда я решусь, то поможешь. Мне показалось, ты уже знал о моей проблеме.
Парень пожал плечами.
– Апраксин открыл твои воспоминания. Их теперь можно считать. Но в одном важном моменте они для всех закрыты. Я не могу его увидеть. Я только вижу, что было до него и что после. Вижу твои переживания. Твои друзья тоже ничего не знают. Думаю, если расскажешь, они тоже захотят помочь. Но сначала всем нам нужно узнать твою историю…
Микроавтобус выехал за город. Жани-Ева увидела это через лобовое стекло водителя. Остальных окон в салоне нет. Мать уже забрала у нее младшего брата Мишу. Сдерживаясь, чтобы не расплакаться, мальчик сидит на ее руках и с ненавистью смотрит на наглого мужика, посмевшего ударить его маму.
«Сколько едет машин. А вдруг попадется полиция? Вдруг по случайности, проезжая мимо, полицейские заинтересуются подозрительным микроавтобусом?» – вновь и вновь с надеждой обращается девушка к собственным мыслям.
Спустя полчаса микроавтобус сворачивает на грунтовую дорогу. Их начинает трясти. Появляются большие кочки, отчего автомобиль вынужден сбавить скорость и сильно переваливаться на бока.
От стресса, беспрерывной тряски и сигаретного дыма похитителей, девушке теперь нехорошо. Ее тошнит и немного кружится голова. Она терпит и старается не потерять последнее, что у нее есть – надежду.
Остановка.
Приехали?
Один из похитителей, находившийся с водителем впереди, выходит. Спустя немного боковая дверь салона раскрывается. Он кидает внутрь мужчину.
– Папа!
Жани-Ева бросается к отцу, хватается за него. Вот только он без сознания. Именно без сознания. Он точно живой, он дышит.
При виде лежащего мужа его жена крепче прижимает сына и боится разрыдаться. Потому что рядом дети. Они и так перепуганы. Ради них она должна держаться. Держаться, чего бы ей это ни стоило.
Дочь начинает осторожно трясти отца, надеясь привести его в чувства, пока не находит на шее ошейник. Она хватается за него и принимается пальцами искать замок или защелку.
– Отойди от него! – ревет главный, продолжавший находиться со своими жертвами в салоне.
От этих криков девушка старается быстрее перебирать пальцами.
Удар.
– Не бей моих детей, подонок! – кричит мать.
Удар с ноги приходится девушке в плечо. По случайности несильный. Он ее больше оттолкнул к матери, чем ударил.
– Сидите, не рыпайтесь. Тогда останетесь целыми, – зло кидает главарь.
Жани-Ева поднимается и садится рядом с матерью. Продолжая держать сына одной рукой, женщина торопится другой рукой обнять дочь.
– Больно?
– Нормально.
– Потерпи. Скоро это закончится. Все будет хорошо, – как может пытается успокоить мать свою дочь, хотя у самой внутри безумная паника.
Девушка уже достаточно взрослая, чтобы самой оценить происходящее. Она понимает, скоро или нескоро, хорошим этот кошмар не закончится. Пусть мать вышла замуж против воли деда, но он не лишил ее своего покровительства и статуса княгини. Он обязательно найдет и разберется с ублюдками. И ублюдки это прекрасно понимают. Именно поэтому их не отпустят. Чтобы замести следы, их всех убьют. Остаться в живых им посчастливится, разве что, если произойдет чудо.
Никогда раньше Жани-Ева не верила в Бога. Религия, как таковая, почти прекратила свое существование для осветленных, став уделом лишь обычных людей.
Теперь же, оказавшись похищенной и не видя выхода, девушка мысленно обратилась к Богу. Не зная молитв, она снова и снова повторяла свою единственную просьбу о том, чтобы она и ее семья остались живы. Пока не вспомнила о цене.
За все когда-нибудь приходится расплачиваться. А что готова отдать она, лишь бы Бог услышал и выполнил просьбу?
Перебрав в уме вещи и немногие предметы, которыми располагала, Жани-Ева усомнилась, что подобная ерунда может послужить платой для Бога.
Тогда что ему предложить?
Не найдя ответа, она мысленно еще раз повторила просьбу, а в качестве расплаты
