сигналу заходим в лес.
Я, не торопясь, иду уже знакомым берегом Песенки. Внимательно оглядываю каждый куст, каждую валежину на своём пути. Справа тихонько журчит река. Слева идёт Павел. Он тоже внимательно осматривает всё вокруг и часто поглядывает на меня.
Дальше за Павлом вижу сержанта, который приехал из РОВД. Сержант нечасто бывает в лесу — он то и дело зачем-то поднимает голову и оглядывает кроны деревьев. А ведь человек — не белка. На дерево вряд ли полезет.
Я в уме прикидываю — насколько далеко мог забраться грибник. Обычно грибники глубоко в лес не заходят — двигаются они медленно. Но испуганный заблудившийся человек, который наверняка пытался найти свою жену — совсем другое дело.
Решаю пройти вдоль реки примерно пять километров. Если мы не найдём грибника — придётся выстраивать цепь заново и прочёсывать лес дальше от реки. А это куда сложнее.
За час мы проходим около двух километров. Это хорошая скорость, учитывая, что нам приходится осматривать каждый закуток, заглядывать под каждую ёлку.
Я перелезаю через толстый ствол поваленной ели. Ветер вывернул её из земли вместе с широко растопыренными корнями. Бросаю взгляд на примятую к земле густую крону и замечаю что-то неправильное.
Кисть!
Я вижу торчащую из-под еловых веток человеческую кисть и край синего рукава!
— Сюда! — закричал я. — Нашёл!
А сам бросился к грибнику.
Он забился под еловые ветки и, скрючившись, лежал прямо на земле. Лицо синюшное, глаза закрыты. Тонкий рот воспалён.
Я просунул руку сквозь колючую хвою и потряс его за плечо. Грибник коротко вдохнул, словно всхлипнул, открыл глаза и испуганно дёрнулся.
Жив!
Подбежал Павел, за ним остальные.
— Сейчас-сейчас, — приговаривал Фёдор Игнатьевич. — Потерпи, милок! Сейчас!
— Нога, — простонал грибник.
— У него с ногой что-то, — предупредил я капитана.
Капитан кивнул.
— Барсучихин, Вольнов! Берите его за плечи и вытаскивайте! Только осторожно!
Павел с сержантом осторожно вытащили грибника из-под ёлки. Ноги его волочились по лесной подстилке, оставляя борозды. Один резиновый бот слетел, зацепившись пяткой за ветку. Я наклонился и подобрал его, но надевать обратно не стал.
— Воды ему дайте! — оглянулся капитан.
Валера Михайлов отстегнул от пояса алюминиевую фляжку, протянул капитану.
— Чай сладкий.
Капитан передал фляжку мне. Я открутил пробку и поднёс горлышко фляги к губам грибника.
— Попей!
Пил он жадно, с трудом глотая. Взялся рукой за фляжку, и я увидел, что его колотит крупная дрожь.
Понятное дело — почти сутки пролежать на голой земле.
— Сам он идти не сможет, — сказал я капитану. — Надо нести.
Вытащил из рюкзака топор и срубил две молодые сосенки. Очистил их от веток.
Снял с себя штормовку и оглядел мужиков. Чёрт, все в тонких рубашках или свитерах, которые тянутся!
— Товарищ капитан, нужен китель. И лучше большого размера.
Капитан тут же повернулся к водителю «ПАЗа».
— Семёнов, снимай китель!
Сосновые жерди я продел в рукава штормовки и кителя, застегнув его на все пуговицы. Получились носилки, которые удобно было нести человека вчетвером.
— Которая нога болит? — спросил я грибника.
— Левая, — простонал он.
Стараясь не задевать повреждённую ногу, мы переложили грибника на носилки. Меняясь по очереди, вытащили носилки из леса и погрузили в автобус.
— Осторожнее! Китель не порвите! — причитал водитель. На его форменной рубахе проступили тёмные пятна пота.
Капитан покачал головой.
— Что у вас за деревня такая? Второй день подряд происшествия! То кража, то люди пропадают!
— Нормальная деревня, — проворчал Фёдор Игнатьевич.
Было видно, что слова капитана задели его за живое.
— Давай к медпункту! — скомандовал капитан водителю и полез в фургон. — Егерь покажет!
Я запрыгнул в кабину.
— Форменным кителем пол протирать, — ворчал водитель, разворачивая фургон. — Я его только полгода, как получил.
— Выдадут новый, — примирительно сказал я.
— Они выдадут!
Водитель зло взглянул на меня.
Ну да, это же я придумал сделать носилки из его одежды.
Возле медпункта мы выгрузили грибника. Его жена увидела нас в окно и бросилась к мужу.
— Рудольф! Ты жив?!
— Да, дорогая, — простонал грибник.
— Почему ты на носилках? Где твой ботинок?
Женщина схватила мужа за ногу. Грибник вскрикнул и закатил глаза.
— Да осторожнее вы! — прикрикнул на женщину капитан. — Заносите его!
— Я буду жаловаться! — с угрозой выкрикнула женщина. — В вашем лесу полно диких зверей! Мы могли погибнуть!
Толкаясь плечами, мы втащили носилки в узкий дверной проём.
— Кладите его на кушетку! — распорядилась Катя.
Капитан, разглаживая пальцем усы, подошёл к ней.
— Девушка!
— Я фельдшер, — отрезала Катя.
— Девушка фельдшер, — не смутился капитан. — Вы можете побыстрее осмотреть пострадавшего? У нас очень много работы в районе. Преступники не дремлют, знаете ли!
— Сделаю всё возможное, товарищ капитан, — подчёркнуто официально ответила Катя. — А теперь освободите, пожалуйста, смотровую.
Мы вышли на улицу.
— Поесть тут у вас где-нибудь можно, отец? — спросил капитан у Фёдора Игнатьевича.
— В совхозной столовой, сынок! — хмуро ответил председатель.
— Вольнов! — вспомнил капитан, садясь в машину.
— Слушаю, товарищ капитан! — отозвался Павел.
— Как у тебя с ружьями? Осмотр, учёт произвёл?
— В процессе, товарищ капитан! Работаем совместно с Синициным!
— Смотри! До конца недели полный список должен быть у меня!
— Слушаюсь, товарищ капитан!
— Мы в столовую. Потом вернёмся и заберём пострадавших в город. Отец! Покажешь, куда ехать?
— Прямо по дороге на город поезжайте, сынок! Как проедете синий дом с тремя окнами — так поверните налево, к мастерским. А там спросите — вам покажут!
Капитан хлопнул дверцей. «Пазик» укатил, выбрасывая клубы синего дыма.
— Тоже мне, сынок выискался!
Фёдор Игнатьевич выразительно сплюнул в траву.
— Слыхал, Андрюха, что начальство сказало?
Павел посмотрел на меня.
— Пройдём сегодня вечером по адресам?
— Пройдём, — согласился я. — А что там с Колькой и его дружком?
Лицо Павла стало злым.
— Возбудили дело. Они помолчали немного, и заговорили. Говорят — в медпункт залезли за спиртом. Кража с проникновением, совершённая группой лиц по предварительному сговору... От четырёх до семи лет лишения свободы. Ничего хорошего, в общем. Я и не помню — когда у нас в деревне такое было. Теперь
