ты теперь очень много тайн знаешь про наше правительство, придётся тебя тут навсегда оставить. Ну или ещё где-нибудь, – он растерянно обвёл столовую взглядом, как будто это «ещё где-нибудь» было именно в столовой.
У Ивана вдруг всё сжалось в груди от боли, да так, так что он не смог дышать. Болезненный хотел было закричать, но не смог, у него внутри всё сдавило мощным комом невралгии! Сказать, что его невроз случился только что, нельзя; он начался сразу же с того момента, когда нашего товарища пропили, то есть продали Роскосмосу. Вот с этих самых пор, нервоз рос и рос себе потихоньку. А теперь нате вам, разразился!
И пока Иван катался по полу, инстинктивно сжимая грудь руками, министр Розгин, чертыхаясь и плюясь, тянул тушу Шаньги к коридору, а потом и к прихожей. Там он оделся сам и одел покойного друга. Ну, а затем они и вовсе скрылись за входной дверью. Через некоторое время послышался звук мотора снегохода. Звук всё нарастал, нарастал, достиг своего пика, машина завелась, тронулась и звук постепенно затих. Пьяный Розгин сидел за рулём, а Иван не смог даже перекрестить лихача напоследок.
Однако, вместе со звуком постепенно утихла и грудная боль Ивана Петевича. Теперь писака точно знал, что он оставлен здесь или в «каком-нибудь другом месте» навсегда! Да что там, он и до этого уже догадывался об таком раскладе вещей. Как только оказался в этом странном месте, так и стал потихоньку догадываться.
– Да и хрен с ними, плевать! – больной потихоньку взял себя в руки, поднялся и пошатываясь вышел в столовую.
Он беспомощно оглядел срач, оставленный высшим партийным руководством и понял, что пора бы ему помыть полы и вынести мусор.
– И всё пойдет как обычно, всё как всегда, – рассудил Иван, присев на стул, на котором совсем недавно восседал Димон Олегич. – Только на работу не надо ходить, это плюс. И к Светке Геновне не заскочишь больше на часок-другой, а это минус.
Далее в чертовом месте жизнь пошла своим чередом: наш герой отсиделся, отдышался и принялся наводить порядок в своих конюшнях.
– Дзинь-дзинь! – весело звенели осколки бутылок, закатываясь в совок, обласканные ершистой метёлкой.
– Хлюп-хлюп! – хлюпала тряпка, прыгая из ведра на пол и обратно.
И даже отсутствие музыкального сопровождения не портило этот крепкий, устойчивый, но немного непонятный мир. Ну или мирок.
Расправившись с половыми делами, Иван разрубил кровяную колбасу на куски, опустил её в мусорные пакеты и выволок на мороз. Он решил избавиться от неё от греха подальше. Разговоров с вареной кровью его чувствительная душа, скорее всего бы уже не пережила. Иван разворачивался вокруг своей оси, и каждый пакет кидал подальше от берлоги. Но пакеты не падали в соседнюю кучу снега, а как и холодец, почему-то улетали в космос.
– Спасибо, коллега! – послышалось оттуда.
И Иван уже знал, что это голос Деймоса-ПВО.
А вот именной космический пистолет ТОЗ-81-Марс Водкин-Безделкин нигде не нашёл.
– Забрал его Розгин, по-видимому, – подумал писатель и пошёл в комнату стучать по клавиатуре – доносить народу свет знаний об их мертворожденных вождях.
Но ему не дало это сделать очередное электронное письмо, оно гласило: «Заткнись, собака, убью! Пиши лучше про своих космических собак». Далее следовал текст письма:
«ОБЕЗЬЯНЫ В КОСМОСЕ. В рамках американо-русской спутниковой программы Бион в 1980–1890-х годах в космосе на кораблях системы «Бион» побывали 12 «русских» обезьян. Все они были одного вида – макаки-резусы. Экипаж состоял из 2-х обезьян (далее в теле письма следовало много информации о том, что обезьяны оказались тупее собак и вели себя в космосе безобразно, и их практически приходилось усыплять)………………….. В связи с окончанием «холодной войны», исчезновением Советского Союза, прекращением финансирования, дальнейшую исследовательскую работу в этом направлении решено было свернуть. Но обезьян запускали в космос и другие страны. Так, во Франции в марте 1967 года было произведено два запуска ракет, на борту которых находились свинохвостые макаки Мартин и Пьеретта. В 1969 и 1970 году обезьян дважды запускала в космос Аргентина. В 2011–2013 годах в космосе побывали иранские обезьяны-космонавты Пишгам и Фаргам.»
Сколько часов Водкин сидел у компьютера, неизвестно. Но сильный измор свалил его прямо за клавиатурой. И приснился писателю сон, самый настоящий сон: не пришлые к нему невесть откуда кандидаты в космонавты, не загадочная галактика Хога, а простое бытовое сновидение.
Будто он, Водкин-Безделкин – обычный писатель, а не какой-то там продавец цифровой техники. И вся его жизнь – сплошное домоседство и стуканье пальцами по клавиатуре. А издают его давно и успешно, но не под собственной фамилией, а под разнообразными чужими. И как будто Светка Геновна – его жена, мелькающая туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда перед глазами. И что примечательно, живут они довольно-таки неплохо, хорошо даже живут, но удаленно – далеко-далеко от матери Москвы, в закрытом военном городке Межгорье в республике Башкортостан. А Вован Вованович – (прочерк) не директор сети магазинов, а горячо любимый всеми пенсионерами страны президент Российской Федерации. Вован Вованович – (прочерк) взял себе псевдоним Путин (фамилию предыдущего президента) так как управлять страной со странным инициалом – (прочерк) не представлялось возможным, тем более, что плохо видящие пенсионеры всё равно не заметили подмены одного президента на другого.
– Народ сермяжный не поймет ваше простое и лаконичное тире после громкого ВВ! – мягко намекнули ему его политологи, и тот согласился.
Ну а как тут не согласишься, когда до него ещё придуманная идея «мерить граждан по нормальности» хорошо зарекомендовала себя, как одна из карательных мер. Поэтому Вован Вованович был вынужден быть нормальным, дабы ни в коем случае не отменить своей ненормальностью до сих пор неплохо работающую госплётку.
Но самое интересное в этом сне было то, что Водкин как будто летал над самим собой и подсматривал свою жизнь со стороны. А со стороны это выглядело так. Водкин-Безделкин жил лучше, чем кто бы то ни было, но об этом никто не знал, не знала даже его жена, считая своего мужа ведущим корреспондентом местной газеты «Наше время Межгорье» и никем более. Она даже жалела его:
– Ты всё пишешь-пишешь бедный, а они издают лишь одну стотысячную из того, что ты написал!
Она работала в местной библиотеке, и ей было некогда рассматривать то, что написал муж, Светка всецело поглощала себя книгами. Снабжение работало исправно, и книг в закрытый объект Межгорье присылали много, так много, что местные библиотекари утопали в книгах, не успевая их читать за себя и за местную башкирскую
