планы она никоим образом не влияла. Отметил, что возня с песнями и музыкантами отвлекала меня от написания книги. Скосил взгляд на лицо шагавшей рядом со мной Алины. Память воскресила её пение. Снова почувствовал, как притихло в груди сердце: не желало накладывать свой ритм на звуки женского голоса. На лицо Алины легла тень. Волкова смотрела перед собой, молчала. Её глаза в плохо освещённом коридоре потемнели, обрели лазурный оттенок. Мне почудилось, что я увидел на Алининой щеке ямочку. Поправил очки. Ямочка исчезла. Предположил, что её и не было, что она мне померещилась: была лишь тенью.
* * *
Мы шли по освещённой уличными фонарями пешеходной дороге. Алина держала меня под руку: уже не так осторожно, как по пути к Дворцу культуры. По обе стороны от нас покачивали ветвями молодые рябины, пышные ели и высокие сосны. Впереди маячило тёмное пятно: памятник первооткрывателям рудогорского рудного месторождения. За деревьями, на проезжей части, шуршали колёсами автомобили, мелькали среди стволов отблески автомобильных фар. В кронах деревьев шумел ветер: он словно аккомпанировал нашим шагам. Волкова задумчиво опустила глаза, посматривала на блестящий влажный тротуар. Я прятал в карманах руки, с наслаждением вдыхал наполненный приятными ароматами воздух. Подумал о том, что всегда недолюбливал осень и зиму и что больше любил весну и лето. Усмехнулся. Мысленно уточнил, что «особенно лето»: очарование весны портили весенние запахи городских «подснежников».
— Ваня, я так и не поняла, о каких солдатах говорил тебе Свечин, — сказала Алина.
Она посмотрела на меня.
Я пожал плечами.
— Решила: если нас повезут на экскурсию в военную часть или на заставу, — сказала Волкова, — то я поеду вместе со всеми. Постараюсь предотвратить эту поездку. Но если не смогу… то всё равно попытаюсь что-нибудь сделать: уже там. Надеюсь, что у меня получится. Хочется верить, что я смогу… ну, ты понимаешь.
Я кивнул.
— А ты? — спросила Алина. — Уедешь в свой Первомайск?
На улице её глаза приобрели оттенок синей стали — они смотрели на меня в упор: внимательно, настороженно.
— Хочешь, чтобы остался в Рудогорске? — спросил я.
— Мне всё…
Волкова замолчала. Почувствовал, как она сжала моё плечо. Алина тряхнула головой (её собранные в хвост волосы задорно подпрыгнули).
— Да, хочу, — сказала она.
Её голос прозвучал хрипло и едва слышно. Волкова не отвела взгляд. Но закусила губу, словно испугалась сболтнуть «лишнее».
Я улыбнулся.
— Если хочешь, тогда помоги мне.
Ветер вдруг исчез, деревья притихли. В прореху между облаками над памятником первооткрывателям выглянула луна. Она отразилась в глазах моей спутницы.
— Помочь? — переспросила Алина. — Как?
Она замедлила шаг, придержала и меня.
— Всё просто, — ответил я. — Стань моей невестой.
Волкова остановилась. Выпустила мою руку. Фонарь и луна хорошо освещали её лицо — я разглядел и шрам на брови, и ямку на Алинином подбородке, и даже пятнышки веснушек на переносице и скулах. Алина тоже не спускала с меня глаз. Я поправил очки, пригладил ладонью волосы на висках. Мимо нас прошла компания подростков, ещё не перешагнувших пионерский возраст. Парни громко разговаривали, размахивали руками; единственная в их группе девица то и дело заразительно смеялась. Волкова не взглянула в их сторону — не отводила взгляда от линз моих очков, будто рассматривала в них своё отражение. Она чуть изогнула губы, словно поддалась настроению хохочущей девицы. Сощурила глаза.
— Крылов, это ты так надо мной подшучиваешь? — спросила Алина.
Я поднял руки, показал ей пустые ладони.
— Никаких шуток, Волкова. Серьёзен, как никогда.
Алина снова усмехнулась, будто я сострил.
Но я не улыбался.
Сказал:
— Ты сама подумай. Как ещё я объясню родителям своё внезапное желание остаться в Рудогорске? Рассказать им о солдатах?
Пожал плечами.
— А вариант с невестой выглядит идеальным, — продолжил я. — Заявлю маме, что влюбился. В тебя, Волкова. Скажу, что непременно на тебе женюсь. Сразу по окончанию школы. Вряд ли такой поворот маме покажется странным. Первая любовь, как-никак. Закачу истерику, если понадобится. Мне сейчас шестнадцать лет. Можно и поистерить.
Алина нахмурилась.
— Скажешь… маме?
Развёл руками.
— Я всё лето грезил Первомайском. Все уши прожужжал родителям, что мечтаю уехать из Рудогорска. Упрашивал отца забрать меня, увезти отсюда ещё летом. А тут вдруг… скажу, что никуда не еду. Мне нужен повод, чтобы остаться. Для родителей. Понимаешь, Волкова? Такой, чтобы они не решили, что я сошёл с ума. Пусть они ещё и не старые, но зачем их пугать?
Я ухмыльнулся.
— А так получится почти идеально. Не находишь? Мальчик влюбился. А влюблённые упрямы, как носороги. Точно тебе говорю. Оба моих сына в том сне едва душу из меня не вынули, когда впервые по уши втрескались. Так что я знаю, как выглядит и ведёт себя влюблённый юнец. Никаких подозрений не возникнет. Будет идеальный повод остаться. Ну… почти.
Волкова молчала, изредка помахивала ресницами.
— В мамином случае влюблённость сработает на ура, — сказал я. — Можешь мне поверить. Она её не одобрит. Но поймёт. Ещё и порадуется, что её сын способен на такие романтичные поступки. А вот с папой у нас будет трудный разговор. Чувствую, получил бы за подобные выкрутасы по шее, будь мой отец сейчас в Рудогорске.
Повёл плечом.
— Но есть у меня доводы и для него. Покричит и успокоится. Родительские планы полетят в тартарары. Но мы с ними из-за этого не поссоримся. Если только для разговора с ними у меня будет всем понятная отправная точка. Не солдаты. И не сон. «Серьёзные отношения», «любовь», «невеста» и «планы на женитьбу» будут хорошим объяснением моей новой точки зрения.
Я взял Алину за руку, сжал в ладони её тонкие тёплые пальцы.
Мне почудилось, что Волкова вздрогнула.
— Соглашайся, — сказал я. — Не обещаю, что будет только весело. Но клянусь, что моя мама тебя не съест. Подыграешь мне, когда приведу тебя с ней знакомить. Заглянешь ко мне в гости пару раз, потерпишь мамины расспросы. Проинструктирую тебя, что и как ей ответить. Это дело тоже известное: в некотором роде, однажды уже пройденный этап. Большего от тебя не требую.
Алина снова свела над переносицей брови.
— Первая любовь? — сказала она. — А разве твоя первая любовь не Наташа Кравцова?
Со стороны Дворца культуры послышался женский смех — вновь хохотала та самая девица, что прогуливалась в компании парней.
— Кравцова? — переспросил я. — Она здесь причём? Какая же она любовь? Не совсем тебя понял. Или ты хочешь, чтобы я позвал на роль невесты Наташу?
Почувствовал, как дёрнулись зажатые в моей руке пальцы Волковой.
— Ни на что я не намекаю! — сказала Алина.
И тут же спросила:
— А мне обязательно знакомиться с твоей мамой?
— Если будешь играть роль моей невесты, — сказал я, — тогда обязательно. Не станешь же ты от неё прятаться?
— Играть роль?
Волкова высвободила из захвата моей руки свои пальцы. Сжала их в кулак, словно они замёрзли.
Кивнула.
— Ладно, — сказала она. — Если тебе это нужно… то я согласна.
* * *
Апокалипсис я запланировал на вечер вторника. Предварительно уточнил в школе у Волковой, не передумала ли она стать моей фиктивной невестой. Алина в ответ помотала головой и решительно заявила, что теперь ей нечего бояться. Перефразировала мои вчерашние слова: сказала, что знакомиться с моей мамой будет не страшнее, чем падать из окна. Она положила перед собой тетрадь, пенал с ручками и карандашами, привычным движением переместила учебник на середину парты. Добавила: верит, что я не дам свою невесту в обиду. Слово «невеста» она произнесла с усмешкой.
Я вспомнил, как знакомил с мамой свою первую жену. Признался Алине, что из моей мамы получится не идеальная свекровь. Рассказал, что в моём сне она «попила у невесток немало крови». Но Волкова с храбростью берсеркера пропустила моё предупреждение мимо ушей. Попросила лишь предупредить её заранее о встрече с моей родительницей — чтобы она «морально настроилась». Заметил во время перемены направленный на меня пристальный взгляд Кравцовой, когда перешучивался с соседкой по парте. Но во вторник Наташа на пирог меня не пригласила.
После школы я вновь отложил работу над рукописью — бренчал на гитаре, мысленно перебирал в голове Алинины стихотворения. Ещё вчера вечером пометил в уме несколько подходящих текстов, которые выглядели потенциальными песнями. Но сегодня два из них
