прикончил ее буквально двумя затяжками, подошел ко мне и, положив мне руку на плечи, взглянул в глаза.
— Ничем хорошим твой роман с этой дамочкой не кончится. Сейчас у тебя появился очень влиятельный недоброжелатель. А то, что Мироненко воспринял эту неудачу, как личный вызов, я не сомневаюсь. Он постарается как следует покопаться в твоём и её грязном белье и вытащить на свет абсолютно всё. И если у тебя действительно есть какие-то чувства к этой женщине, то лучше тебе с ней завязать прямо сейчас, чтобы ваши отношения не начали полоскать везде, где только можно. Как ни крути, тебе только будет семнадцать, а ей уже сильно больше. Казанцева взрослая состоявшаяся женщина и связь с подростком, особенно, если она станет достоянием общественности, очень сильно может ударить как по тебе, так и по ней. У такой знаменитой и известной семьи врагов и недоброжелателей выше крыши. Или ты думаешь что в советской науке тишь да гладь? Нет, нет и еще раз нет, там такая банка с пауками что оторопь берет.
Он сделал небольшую паузу и добавил:
— Да и ты теперь парень не простой. Если покопаться, то кроме Мироненко найдутся и другие желающие тебя подставить. Так что ещё раз извини, что я может быть лезу к тебе в душу, но лучше тебе с ней порвать прямо сейчас.
— Сан Саныч, я вас услышал, — с трудом я выдавил из себя, в голове почему-то вертелось обращение: «товарищ Асташев», — если это все, я могу идти?
— Иди, — коротко и холодно ответил Сан Саныч. Я вышел из его кабинета и направился к себе в комнату. В душе всё клокотало, мне хотелось что-нибудь разнести в хлам или пробить, например, стену головой.
Да, все вокруг воспринимают меня, как еще пацана, которому только через несколько дней стукнет семнадцать, и, естественно, никто не знает, что в этом теле живет тридцатилетний мужик, который сам может решить, что ему делать и с кем спать. Но я повел себя глупо и как-то совершенно по-детски.
Когда Асташев предложил остановиться, надо было послушаться его и не переть буром, ведь я же сразу понял, что он имеет в виду. В итоге подпортил настроение и себе и ему, да еще и натянутость в отношениях может появиться. И не надо забывать, что я сейчас живу в СССР. И местные порядки могут испортить жить любому.
За три дня до того, как сборная Советского Союза должна была отправиться на Олимпиаду, на тренировке произошло ЧП: Второй вратарь сборной и ЦСКА Евгений Белошейкин сломал ногу. В результате команда осталась с двумя голпикерами, и у главного тренера Виктора Васильевича Тихонова встал вопрос: что делать?
Можно было оставить Белошейкина в заявки и не брать его в Канаду, обойдясь двумя вратарями. Тем более что даже если бы Женя был в полном порядке, то все равно скорее всего все матчи провёл бы Сергей Мыльников. А можно было поступить по-другому и вместо Белошейкина заявить кого-то другого. Тем более, что регламент это позволял.
Изначально Тихонов не планировал заявлять другого вратаря вместо Белошейкина. Но после совещания со своим помощником Асташевым и тренером вратарей Коноваленко, он всё-таки изменил своё решение и было решено взять третьего голкипера.
Сразу возник вопрос: кто это должен быть? По большому счету выбор сводился к трём игрокам: рижскому динамовцу Самойлову, вратарю «Крыльев Советов» Браташу, и Владилаву Третьяку, трёхкратному олимпийскому чемпиону, который в этом сезоне присоединился к «Автомобилисту».
По понятным причинам Тихонов не хотел видеть в составе Третьяка. Если бы это было не так, то вратарь «Автомобилиста» сразу бы получил вызов в сборную.
Тихонов склонялся к вызову в сборную Самойлова и даже позвонил тому в Ригу для того, чтобы пригласить в сборную. Но совершенно неожиданно для себя Тихонов услышал, что и Самойлов, который ещё несколько дней назад был абсолютно здоров, сейчас не мог присоединиться к команде по причине сильнейший ангины, которая к тому же протекала ещё и с осложнением.
После ещё одного совещания со своими подчинёнными, главный тренер сборной всё-таки решил переступить через свои амбиции и вызвать в сборную Третьяка.
Правда, вызов голкипера «Автомобилиста» был обусловлен не только чисто игровыми обстоятельства, но еще и сделкой, которую Третьяк заключил с Асташевым.
Главный тренер ЦСКА достаточно остро воспринял отказ Семёнова переходить в армейскую команду, и он действительно собирался объявить бойкот молодому свердловскому хоккеисту, чтобы тот остался в этом году без Олимпиады. И только после достаточно жёсткого разговора в Госкомспорте, который сопровождался еще и прямыми указаниями из ЦК КПСС, этот вопрос был урегулирован. Разговор в высоком кабинете сопровождался ещё и небольшим скандалом между Асташевым и Тихоновым.
Тренер «Автомобилиста», очевидно заручившийся поддержкой на самом верху, в сердцах сказал, что даже когда его лучшему хоккеисту исполнится восемнадцать лет, он всё равно не будет играть за ЦСКА и что Свердловская область найдёт способ или оставить Семёнова в составе его команды или обеспечить прохождение службы молодого центрального нападающего в одной из динамовских команд.
Потом, под влиянием спортивных чиновников, два тренера помирились, причём этот скандал даже не помешал назначению Асташева вторым тренером сборной.
Тихонов, несмотря на свой характер, в тот момент переступил через себя и не только пригласил Семёнов в сборную, но и согласился на совместную работу с Асташевым.
Естественно, некоторая холодность в отношениях двух тренеров осталась. До истории с Семеновым и его возможным переходом или, наоборот, не переходом в ЦСКА, отношения двух специалистов были ровными. Они были давно знакомы, как-никак мир хоккея очень тесен и сколько-нибудь знаковые персоны там друг друга знают, но после этой истории общались подчёркнуто холодно и исключительно по делу. Так продолжалось ровно до того момента, когда Белошейкин получил травму и встал вопрос о третьем вратаре сборной.
Тихонов хорошо понимал для чего Асташеву нужен в сборной Третьяк. Если под руководством тренера «Автомобилиста» в результате будет четыре действующих олимпийских чемпионов, а не три, это существенно повышало его значимость как хоккейного специалиста. Соответственно и повышались шансы на то, что к следующему сезону команда получит нового богатого и влиятельного покровителя в лице одного из свердловских предприятий.
Третьяк пользовался огромным уважением и авторитетом не только в «Автомобилисте», но и во всей Свердловской области. Он был одним из тех хоккеистов, которых можно было по-настоящему назвать послами команды и редкие выходные проходили без встреч игроков с каким-нибудь трудовым коллективом области или посещения учебных заведений и воинских
