Нужно быть слепым, чтобы быть католиком, мусульманином, индуистом, буддистом. Если твои глаза открылись, они больше не смогут быть жертвой предрассудков, суеверия, всевозможной лжи – ты не можешь продолжать верить в фикции, когда твой разум восстает, сомневается.
Церковь всегда требует, чтобы ты не сомневался, дескать, сомнение – величайший грех. Но разум не способен развиваться, если он не сомневается, если он во всем уверен. Естественное состояние разума – сомневаться. Если ты просто веришь, разуму нет нужды развиваться: ради чего? Ведь уже все находится в законченном состоянии. Поэтому нет смысла стремиться и искать. Разум верующего с величайшим доверием читает любое священное писание и внимает любому мертвому пророку или святому, каждое их слово принимается за истину. Но нельзя смешивать истину и веру. Это совсем разные вещи.
Каждая религия хочет, чтобы вы отключили свой разум. Их стратегия такова: верь, имей веру. Они не говорят прямо: «Отключи разум». Они действуют исподтишка, заставляя вас прекратить умственную деятельность, направленную на поиск. Ни одна религия не хочет, чтобы вы обладали способностью чувствовать, потому что умный и чуткий человек становится силой, источником колоссальной энергии, которая не терпит застоя. У такого человека есть разум, у него есть любовь, интуиция, проницательность, способность видеть суть вещей. Он обладает ясностью видения, у него есть вкус и ощущение красоты, он обладает индивидуальностью. А такие способности и человеческие качества для верования опасны и неприемлемы. В веровании они не могут существовать: церковь хочет, чтобы ты убил в себе индивидуальность, чтобы ты жил как винтик в механизме.
Люди, исповедующие ту или иную религию, в действительности не религиозны, они лишь принимают ту или иную систему верований. Они не приложили усилий к самостоятельному поиску истины; они ничего не создали, только переливают из пустого в порожнее, а значит, не внесли никакого вклада в бытие. Верующий повторяет одни и те же слова, как попугай. Бытие дало тебе жизнь и все, что несет в себе понятие жизни. Это величайший дар. И если ты не в состоянии внести созидательный вклад в бытие, ты не имеешь права молиться. Все твои молитвы – иллюзии. Нет Бога, который бы тебя услышал.
Есть разница между верованием и верой. Если ты во что поверил, тебя по-прежнему будут одолевать сомнения. Верование только может замаскировать его, но никогда нельзя уничтожить, ибо верование и сомнение оба живут в голове. Вера же исходит из сердца.
Никогда не старайся быть великим, знаменитым, больше жизненного размера. Жизненный размер совершенен. Нужно быть точно в натуральную величину. Твое величие – в точном понимании своей величины.
Святой человек – это обычный человек, который любит обычную жизнь. Рубя дрова, нося воду из колодца, готовя пищу, чего бы он ни коснулся – становится святым. Не то чтобы он делал великие вещи, но всё, что бы он ни делал, становится великим. Величие – это не что-то сделанное, это сознание, которое ты привносишь, делая это. Коснись гальки с любовью, и этот камешек станет великим бриллиантом Кохинором7. Улыбнись, и внезапно ты – король или королева. Твое величие заключается в твоей простоте.
Время явление не объективное, а психологическое. Оно не где-то там снаружи (см. Время). Слово «вечность» относится к глубине страданий во времени. Если ты в аду, даже мгновение покажется нескончаемым. Мгновение боли становится вечным. Мгновения счастья проходят мгновенно. В мгновении блаженства времени нет. Именно поэтому те, кто познал блаженство, говорят, что оно безвременно, оно вне времени; там время кончается. Время длится пропорционально твоей боли. Оно растягивается вместе с твоей болью и сжимается с радостью. В абсолютной боли время становится вечностью. В абсолютной радости, в блаженстве время исчезает.
Нет разницы в том, кто что видит, разница в том, как они это воспринимают и выражают. Мы видим одно и тоже, но только говорим об этом по-разному. Есть санскритская поговорка: «Видимое одно, но видящие выражают его по-разному».
Пока существуют системы видения, реальность увидеть нельзя. Пока есть система видения, видение не происходит. В зависимости от того, какую систему видения тебе навязало общество, идеология или религия, ты увидишь лишь то, что сможешь или захочешь, а не то, что есть на самом деле. И только, если ты освободишься от всех систем видения, твои глаза станут чистыми.
Когда ты не индуист, ни христианин и не мусульманин, когда ты не обусловлен ни одной идеологией, тогда ты можешь сказать: «У меня вообще нет точки зрения. Я только зеркало, отражающее тебя, как есть. Я ничего не добавляю, я ничего не отнимаю – мне нечего отнять и нечего прибавить. Меня больше нет – я просто зеркало, которое отражает реальность».
Веды, Упанишады не признают чувство вины, веданта принимает каждого, какой он есть. Не нужно ничего делать – просто будьте. Думайте не о том, что стоило бы сделать, а о том, кто вы такой. Веданта выше морали, говорил Ошо: ей, безразлично правильны ваши дела, или безнравственны. В ней нет десяти заповедей, она не ставит никаких условий, она вообще не считает, что человек, кому-то что-то должен. И беда не в том, что тебя кто-то осуждает – а в том, что ты осуждаешь сам себя. А когда винишь себя в чем-то, попадаешь в порочный круг, потому что хочешь стать лучше, но ведь улучшать нечего, ты и так уже Бог. Каждый из вас Божественный.
При любом отрицании появляется чувство вины, остается подавление, которое оседает в глубине души. Чувство вины, и какой-то неправильности не проходит. Блаженство и чувство вины несовместимы. С грузом вины исчезает радость: вина парализует – ты не можешь смеяться, не можешь испытывать счастья – ты слишком боишься того, что загнал в глубину. Ты – уже не хозяин своей жизни, а стражник у входа. Ты не радуешься своим богатствам, а просто их сторожишь, и на эту внутреннюю войну уходят все силы. Но именно те люди, которые всеми силами подавляют самих себя, становятся великими моралистами, всегда глядят на других с осуждением.
