Атвару показалось, что в словах Кирела он услышал завуалированную вежливостью критику своих действий. Возможно, ему следовало каким-то образом договориться со Страхой после того, как замысел капитана провалился? Но разве мог он так поступить и одновременно сохранить всю полноту власти, дарованной ему Императором? В любом случае, думать об этом сейчас – бессмысленно. Точнее, слишком поздно.
– Нам хотя бы удалось уничтожить челнок, на котором Страха совершил побег? – спросил он.
– Я… думаю, да, благородный адмирал, – осторожно проговорил Кирел. – Однако Большие Уроды продемонстрировали поразительные способности в области обмана… и потому я не могу быть уверен до конца.
– Надеюсь, мы его уничтожили, – сказал Атвар. – Дойчевиты уже вовсю стреляют в нас своими ракетами, но они небольшого радиуса действия да еще с плохой системой наведения – игрушки, не более того. Им не развить необходимой скорости, чтобы выйти на орбиту. Но если Большие Уроды получат настоящие ракетные двигатели, да еще ядерное оружие…
Атвар и Кирел в ужасе уставились друг на друга.
– В таком случае, благородный адмирал, – сказал Кирел, – риску подвергнется весь наш флот. Возможно, нам придется подумать об уничтожении Тосев-3 – ради собственного спасения.
– Да, мы спасем наш флот. А вы подумали о колонизационном флоте, который прибудет на не пригодную для жизни планету?
– А что будет с колонизационным флотом, когда его представители обнаружат планету, которая является базой Больших Уродов, обладающих ядерным оружием да еще путешествующих в космическом пространстве? – спросил Кирел.
Атвар с удовольствием ответил бы ему что-нибудь очень сердитое – если бы только нашел подходящие слова.
– Будем надеяться, что мы все-таки уничтожили челнок, – проговорил он наконец. – Это даст нам время довести до конца завоевание планеты – прежде чем тосевиты покорят космическое пространство.
Однако Атвар уже успел понять, что, когда имеешь дело с тосевитами, никогда нельзя знать наверняка, чего от них ждать.
* * *
Марш. Нье Хо-Т’ингу казалось, что он родился на ходу. И он был готов побиться об заклад на солидную сумму денег, что умрет тоже в пути. Если его смерть послужит делу пролетарской революции, он примет ее без сожаления. Впрочем, как и любой здоровый тридцатипятилетний человек, он совсем не спешил расставаться с жизнью – да еще в ближайшее время.
Он принимал участие в «Великом походе»[13] Мао, возглавив потрепанную дивизию коммунистической армии, которая бежала от контрреволюционных сил Чан Кайши[14]. Тот марш заслужил свое имя. Теперь Нье Хо-Т’инг командовал лишь горсткой людей, шагавших по северо-восточной дороге из Шанхая в Пекин. На первый взгляд, могло показаться, что его статус понизился. На самом деле не так. Он возглавил всё партизанское сопротивление, боровшееся с чешуйчатыми дьяволами – и, когда возникала необходимость, с другими врагами революции.
Нье Хо-Т’инг повернулся к своему заместителю Хсиа Шу-Тао и сказал:
– Самая трудная война, которая когда-либо велась в мире.
Хсиа что-то проворчал. Большой, сильный человек с широким суровым лицом, Хсиа мог служить образцом тупого грубого крестьянина. Природа наделила его низким, хриплым голосом, которым он не раз успешно пользовался – в сочетании со своей внешностью, – чтобы выбираться из неприятных ситуаций. Впрочем, назвать Хсиа Шу-Тао глупым было бы ошибкой. Рассмеявшись, он спросил:
– С какой еще стати? Только потому, что мы, маленькие чешуйчатые дьяволы, клика контрреволюционеров Чан Кайши и Гоминьдана, а также остатки армии империалистов из Японии – все толчемся на одной и той же территории?
– Нет, не только. – Нье остановился на минутку, чтобы обмахнуться соломенной шляпой. Крестьянская одежда – шляпа, свободная черная рубашка, штаны, сандалии – лучше всего подходила для влажной жары китайского лета. – Если бы нам пришлось сражаться сразу с несколькими врагами, все было бы просто.
– Для вас – может быть, – ответил Хсиа Шу-Тао, который так часто играл роль глупого простака, что почти убедил себя в том, что является им на самом деле.
– Я говорю совершенно серьезно, – ответил Нье Хо-Т’инг. – Эта война напоминает паучью сеть, паутина соединяет все силы между собой, а иногда, пересекаясь, нити склеиваются. Вот смотрите: Гоминьдан сотрудничает с нами в борьбе против чешуйчатых дьяволов, но иногда предает нас врагу. Способность узнать, как они себя поведут в каждый данный момент, играет огромную роль – от нее порой зависит жизнь или смерть, успех или поражение сил прогресса.
– Мы и сами пару раз сдавали их маленьким дьяволам, – улыбнувшись приятным воспоминаниям, заметил Хсиа Шу-Тао.
– Вот именно, и потому они точно так же не доверяют нам. Но иногда мы сотрудничаем с ними и с японцами и привлекаем на свою сторону самых неожиданных союзников, – ответил Нье.
– Вы имеете в виду того иностранного дьявола, американца? – спросил Хсиа. – Да, он оказался очень даже полезным. Я еще никогда не видел человека, который так здорово умел бы бросать… Вы помните его имя?
– Бобби Фьоре, – ответил Нье, старательно выговаривая чужие звуки. – Без его помощи нам, возможно, не удалось бы спастись после того, как мы прикончили того чешуйчатого дьявола в Шанхае. Жаль, что его убили. Он мог бы научить своему искусству наших людей.
– Разумеется, он был реакционером, – заявил Хсиа.
– Разумеется, – согласился с ним Нье Хо-Т’инг. – И развратником.
Бобби Фьоре чрезвычайно активно пользовался услугами девушек из шанхайского борделя, в котором Нье устроил штаб по подготовке нападения на официального представителя чешуйчатых дьяволов. Как и большинство его товарищей-коммунистов, он смотрел на такую свободу нравов с возмущением. Но он был прагматиком.
– Вы правы, он оказался полезным – не только потому, что ловко умел бросать гранаты, но еще и потому, что понимал язык маленьких дьяволов.
– Рано или поздно нам все равно пришлось бы его ликвидировать, – сказал Хсиа. – Нам идейно неустойчивые люди ни к чему.
– Разумеется, – повторил Нье. – Думаю, он об этом догадывался. Бобби Фьоре по-настоящему ненавидел чешуйчатых дьяволов, пусть и по личным, а не идеологическим мотивам.
– Легко ненавидеть чешуйчатых дьяволов по личным мотивам, – ответил Хсиа Шу-Тао, и Нье Хо-Т’инг не мог с ним не согласиться.
Поднять ногу, поставить на землю, снова поднять, поставить… если заставлять работать только ноги и перестать думать, можно пройти гораздо больше, чем кажется. Этому Нье Хо-Т’инга научил «Великий поход». Он оглянулся через плечо. Люди, которых он вел за собой, растянулись примерно на ли – три четверти мили – по грязной дороге. Хорошо. Чем меньше они будут походить на военный отряд, тем меньше хлопот им доставят чешуйчатые дьяволы.
