Ему не нравилось, что его вызвали с фронта для выполнения нового задания. Но еще больше он злился по поводу того, что ему приходилось командовать людьми, в чьи обязанности входило доставлять из «мусорной кучи» уран.
– Они приговорены государством, – пожав плечами, ответил Курт Дибнер, словно Пилат, умывая руки. – Их в любом случае ждала бы смерть.
«Ничего подобного», – собрался сказать Ягер, но слова так и не сорвались с его губ.
Многие из людей, спускавшихся в подземное хранилище с лопатами и свинцовыми ящиками, носили на рукавах розовые треугольники; у других были желтые шестиконечные звезды. В рейхе с евреями и гомосексуалистами может случиться все, что угодно.
– Вы, конечно, сказали им, что болезнь, от которой они страдают, со временем пройдет, и они поправятся? – продолжал Дибнер.
– Да, сказал… первой группе, а потом тем, кто сменил их, когда они не смогли больше работать.
Никто не спорил с Ягером, когда он сообщил им заведомую ложь. Худые, измученные люди просто смотрели на него и молчали. И не верили ни единому его слову. Он их понимал.
Дибнер смущенно переступил с ноги на ногу. Как и Ягер, он был хорошим человеком, принадлежащим к нации, которая делала страшные вещи. Если ты не принимаешь в них участия, можешь сделать вид, что все в порядке. Но даже если ты играешь значительную роль, притворившись, будто ничего не видишь, у тебя есть возможность сохранить уважение к себе. Очень немногие офицеры вермахта заявляли вслух о том, что они знают о деятельности СС, направленной против евреев в Польше и России. Ягеру открыл глаза на правду еврей из СССР.
– Если мы не вынесем ядерное сырье, полковник Ягер, – сказал Дибнер, – мы, скорее всего, проиграем войну против ящеров, а при такой постановке вопроса этические доводы не имеют никакого значения. Мы сделаем все, чтобы забрать его.
Ягер повернулся к нему спиной и прошел несколько шагов вдоль парапета. Трудно возражать, когда тебе говорят о военной необходимости. А поражение в войне против ящеров грозит катастрофой не только Германии, но всему человечеству в целом. И тем не менее Ягер взял физика под руку.
– Знаете, профессор, вы должны понимать, о чем вы говорите. Идемте со мной.
Дибнер, крупный сильный человек, отшатнулся от Ягера и запротестовал:
– Меня не касаются проблемы, для решения которых вас сюда вызвали. Мое дело – ядерное сырье.
Ягер был ниже физика, но шире его в плечах и гораздо лучше тренирован, а кроме того, твердо решил настоять на своем. Он оттащил вяло сопротивлявшегося Дибнера от стены и повел его вниз, в недра крепости Гогентюбинген.
Оказавшись в подвалах замка, они словно попали в другой мир, забывший про свежий воздух и солнце, заливавшее стену, на которой они стояли несколько минут назад. Здесь царили сырость и мрак, где-то капала вода. С потолка сорвалась перепуганная летучая мышь и, дико вереща, промчалась между Ягером и Дибнером. Физик выругался и шарахнулся в сторону. Ягер больше не тащил его за собой, но тот все равно не отставал – офицеры умели заставлять окружающих подчиняться.
В мирное время в подвалах хранилась огромная бочка с 300 000 литрами отличнейшего бургундского вина. Она исчезла. Наверное, ее разрубили на дрова. Все свободное пространство занимали простые кровати, на которых спали пленные, доставлявшие уран из подземного хранилища.
– Фу! – с отвращением выдохнул Дибнер.
Ягер тоже поморщился; в подвале отвратительно воняло еще и потому, что туалетом здесь служили ведра, стоявшие в углу.
– Самой распространенной болезнью у этих людей является диарея, – сказал Ягер.
– Да, я знал, в принципе, – жалобно произнес Дибнер, и у Ягера возникло ощущение, что ученый привык иметь дело с абстрактными понятиями, а не с реальностью.
– Ах, так! – Ягер язвительно щелкнул каблуками. – А вам известны – в принципе, разумеется, – другие симптомы болезни, которую вызывает работа, выполняемая несчастными людьми, живущими здесь?
– Какие симптомы вы имеете в виду? – спросил физик. – Ожоги, которые возникают у того, кто дотрагивается до урана, выпадение волос, кровоточащие десны и тошнота? Я про них слышал. Кроме того, мне известно, что через несколько лет у пострадавших может развиться рак – как результат облучения. Я все знаю, полковник.
– Вы все знаете, – холодно повторил Ягер. – Вот… посмотрите, что становится с реальными людьми, которые не имеют никакого отношения к абстрактным понятиям.
Мужчина с розовым треугольником на полосатой куртке кормил капустным супом – с ложки – еврея, который лежал на соломенном тюфяке и уже не мог самостоятельно подняться. Еврей закашлялся, его вырвало, и гомосексуалист слегка отклонился в сторону, чтобы тот его не запачкал, а потом, прикрыв блевотину тряпкой, принялся снова кормить несчастного.
– Так не должно быть, – напряженно проговорил Ягер. – Может быть, мы и в самом деле вынуждены использовать на таких работах приговоренных к смерти – как вы их называете, – но мы не имеем права делать их жизнь невыносимой, словно они превратились в скот.
Дибнер кивком показал на деревянные платформы, установленные по периметру подвала, – почему-то они напоминали Ягеру мостки на берегу озера или реки. На них стояли не спасатели в белых футболках и цветных плавках, а охранники в форме, касках и с автоматами в руках.
– Без надлежащего убеждения работа не будет сделана – а она должна быть сделана, – тихо проговорил физик. – Кстати, должен вам сказать: ни мы, ни охрана не находимся в полной безопасности.
– В каком смысле? – быстро спросил Ягер.
– А как вы думали, полковник? – ответил Дибнер. – Мы тоже – и охрана – подвергаемся воздействию радиоактивных веществ. В меньшей степени, чем пленные, конечно, но тем не менее. Я не знаю, какими будут последствия в дальнейшем, но сомневаюсь, что нас ждет что-нибудь хорошее. Мы покрыли крышу свинцом, чтобы ящеры не поняли, что мы собираем здесь радиоактивное вещество. То, что мы находимся рядом с Геттингеном, служит объяснением повышенного уровня радиации – а следовательно, до некоторой степени сбивает с толку разведку ящеров.
– Понятно, – сказал Ягер.
Он потер подбородок, вспоминая рейд, во время которого вместе с русскими и немцами украл у ящеров взрывчатый металл. А еще – как. проехал по Польше с долей металла, принадлежащей Германии и спрятанной в седельные сумки, выложенные изнутри свинцом. Что же он с собой сделал, находясь на службе у рейха?
Полученное Ягером классическое образование вызвало в памяти Прометея, укравшего у богов огонь, чтобы подарить его человечеству. Зевс приковал Прометея к скале, а орлы клевали его печень. Сегодня боги не часто являются людям, но Ягер пытался понять, что же грызет его изнутри.
