Мои разведгруппы изучили все близлежащие аэродромы и площадки, но выбор пал лишь на Куплин. Тут стояла нужная нам авиатехника. Немаловажным было и то, что в Пружанах был лагерь для военнопленных. Часть из них содержалась и на аэродроме.
Третьего июля с группой товарищей, в форме полевой полиции и СС, на нескольких бронемашинах и мотоциклах мы мирно, не шумя, посетили Пружаны. Заодно изучили и аэродромное хозяйство. Впечатлений набрались надолго.
Свою поездку начали с того, что выставили пост полевой полиции на дороге Высокое – Пружаны. Перегородив дорогу бронемашинами, мы с Дороховым в течение получаса проверяли документы у всех проезжающих мимо нас автомашин и пропуская без проверки пехотные колонны врага. После книг и фильмов о войне лично у меня сложилось впечатление, что немцы всю войну перебрасывали свои части на автомашинах. Оказалось, что это далеко не так. Да, были моточасти, и их пехота двигалась на автомашинах, но многие все делали по старинке, пешком или на велосипедах. Марш начинался в четыре утра и шел до двенадцати дня. Небольшой отдых на обед, готовившийся на марше в полевых кухнях, и снова пехом до вечернего привала. Надо было видеть глаза солдат, просто ждущих, что их колонну остановят и дадут возможность передохнуть хоть пару минут. Но мы ими не интересовались, и пехота шла вдоль обочины шоссе на восток. Пусть помучаются. Глядишь, помрут уставшими. Железнодорожный мост у Бреста все еще не был восстановлен. Немцы для снабжения и перевозки подкреплений пользовались железнодорожной линией Высокое – Брест, затем пересаживались в Бресте на поезд в сторону Барановичей. Но с потоком грузов для войск 2-й танковой группы «чугунка» не справлялась. Вот и гнали пехоту старым проверенным способом на фронт. Так же, по старинке, на повозках, запряженных лошадьми, везли грузы. Многое везли на автомашинах. За час каких только марок автомашин мы не увидели. Не зря писали, что немцы весь грузовой автопарк Европы себе собрали. Я бы себе тоже пару машин припас. Вот только водителей на них нет, а раз так – то приходилось пропускать колонны дальше. Несмотря на то что мы так нагло перекрыли дорогу, никто не возмущался. Нас воспринимали как необходимый элемент естественной среды обитания. По знаку колонна останавливалась, выходил старший и представлял документы. Стоило подойти к автомашине, как кабину тут же покидал водитель и, стоя навытяжку, предлагал свои документы для проверки. И все это без угодничества и раболепства. Мы же, с умным видом изучив документы, интересовались, откуда идет колонна, что видели по дороге, не было ли нападений и т. п. Подержав так колонну десяток минут, разрешали двигаться дальше. Немцы воспринимали это явно с чувством облегчения.
Стоять на дороге больше часа посчитали неразумным. Могли нагрянуть настоящие жандармы. Поэтому, дождавшись того, как скроется из виду очередная колонна, мы направились в город. Сразу рваться к аэродрому не стали. Проехались по городку и его улицам, изучили, что и где находится, систему охраны. Ничего особого так и не увидели, не считая шести батарей среднекалиберной артиллерии ПВО, раскиданных по городку, и казарм охранного батальона.
Аэродромов в районе города было два. Оба на расстоянии нескольких километров от пригородов. Один – Засимовичи находился в стадии строительства, начатого еще нашими. На нем порядка двухсот пленных под наблюдением немцев продолжали строительные работы – заливали бетоном полосу. Ничего интересного для нас там не нашлось. Палаточный городок зенитчиков и руководства стройкой ничем не отличался от остальных ранее виденных. Ряд нашей трофейной строительной и специальной техники, небольшой склад ГСМ рядом с ним, несколько батарей малокалиберной зенитной артиллерии. Всего мы насчитали восемнадцать прикрытых мешками с песком 20-мм орудий. Сараи для размещения пленных. Самолетов на аэродроме не было. Так что, нанеся объекты на схему, мы двинулись дальше.
Куплин заинтересовал куда больше. По докладу разведчиков, там находилось несколько десятков самолетов врага. На сам аэродром мы, естественно, не полезли. Аккуратно стояли в сторонке и, вооружившись оптикой, рассматривали его со всех сторон. Аэродром жил своей повседневной жизнью. Укрытые маскировочными сетями стояли три транспортных «Ю-52», девятка «мессеров», три «Ю-87», два «Ю-88» и четыре «Физилер-Шторьха». Над несколькими «Мессершмитами», штурмовиками и бомбардировщиками работали механики. Охрану аэродрома осуществляли пехотинцы. В чем не откажешь немцам, так это в умении организовать службу. Вся территория аэродрома была обнесена колючей проволокой. Имелось несколько вышек. Посты охраны были расположены на въезде, складе ГСМ и боеприпасов, стоянке автомашин и самолетов, радиомашин, зенитных батареях, расположенных на границе летного поля, и стоянках. ПВО аэродрома составляла батарея среднекалиберной артиллерии – четыре 88-мм и два 20-мм зенитных орудия. Были и девять установок малокалиберных зенитных автоматов. На вооружении у охраны аэродрома имелось несколько выкрашенных в фельдграу, с белыми крестами на борту наших «Т-26», стоявших в парке наряду с остальной автотехникой.
Личный состав аэродрома размещался в тех же помещениях, что раньше занимал наш 33-й истребительный полк. Пленные занимали один из ангаров ремонтной роты и несколько рядом расположенных одноэтажных зданий, обнесенных колючей проволокой. Паршин, ранее неоднократно бывавший на аэродроме, почему-то давал пояснения шепотом.
Взлетная полоса руками пленных была отремонтирована, воронки засыпаны, остовы погибших самолетов отнесены на свалку. Десятки разбитых «Ишачков» и «Чаек» стояли и лежали там. Более или менее целая техника, дабы не мешала новым хозяевам, была оттащена в сторону и расставлена рядами. Часть самолетов внешне была целой и накрыта чехлами. Другие стояли в полуразобранном виде, и десяток пленных в синих комбинезонах под конвоем пары часовых занимались их ремонтом. Тут были «Чайки», «Ишачки», «Утята», несколько «мигарей» и «СБ». Окраска и опознавательные знаки у самолетов была разные. Насколько я понял из объяснений Григория Ивановича, сюда были свезены самолеты сразу нескольких полков.
Пока мы рассматривали аэродром, с него несколько раз взлетали истребители врага. Через некоторое время, видимо отработав в зоне, они возвратились назад. Один из них дымил, наверняка неудачно повстречался с кем-то из наших.
Орешек я выбрал крепкий, но по-другому мои планы не воплотить. На остальных точках положение куда хуже. Тут вон и транспортники есть, и пленных летунов хватает. То, что зениток много, так трофеев мало не бывает. Есть чем поживиться. Одни летные пайки чего стоят. Шанс взять аэродром у нас есть, и немаленький. Наблюдение за часовыми показало, что они относятся к службе согласно Уставу и не более того. На постах стоят без касок, с расстегнутыми воротниками. На вышках часовых вообще нет. Часть дежурных пулеметных расчетов дремлет на солнышке. Нет, конечно, перед сменой часовые и пулеметчики приводят себя в порядок. Разводящего встречают по полной форме, а пока его нет, расслабляются. Явно живут по пословице: чем дальше от начальства, тем лучше. Кому не повезло, так это тем, кто стоял на въезде на аэродром. Тут они стояли по полной форме и даже бдили у пулеметов, четко исполняли свои обязанности. Ворота – они и есть ворота. «Показуха», она и в немецкой армии показуха. Со стороны авиационной свалки, находящейся на дальнем краю аэродрома, часовых вообще нет. Только у зениток прохаживаются, и пара человек копошится в одних трусах у дежурного зенитного орудия. Остальные прохлаждаются в теньке. Унтера не зверствуют, личный состав не гоняют. Оборонительные позиции выкопаны, но над их улучшением никто не работает. А что вы хотели от тылового объекта победоносной немецкой армии? Следов налетов на аэродром нашей авиации не видно. Фронт в нескольких сотнях километров. Чего себя напрягать лишний раз?
