Я ухмыльнулся. Конечно же, значения этого слова в этой эпохе никто не знал, что, однако ж, не мешало людям интуитивно догадываться. И иногда слова и фразы из будущего здесь приживались. Вот, например, как сейчас.
– Яков Андреич, – упрекнул я юриста, – не повторяйте дурные слова за Козинцевым. Вам это не идет, да и вообще, не стоит портить великий и могучий всяким мусором.
Мендельсон мелко закивал, соглашаясь, но, видно было по роже, что моему совету он не последует. И в качестве доказательства моей догадки, он присел на поднятый стул, облокотился локтями о край стола и вкрадчиво спросил:
– Василий Иванович, может вы мне скажете, что значить "трахнуть"?
Я поперхнулся горячим чаем, что отпивал из кружки, обжегся, пролил на крахмальные сорочку несколько капель, безнадежно ее испачкав. С неудовольствием посмотрел на юриста.
– Что за вопрос такой, Яков Андреич? – спросил я у него с раздражением.
– Нет, я, конечно понимаю, что трахнуть – это ударить, но Сергей Сергеич мне рассказал как его огрела поленом кузина и обещала еще им же трахнуть Михаила Дмитриевича. Но вы тогда засмеялись, и тогда он понял, что вы подразумеваете под этим словом что-то другое. Мы с Сергей Сергеичем долго подбирали варианты, что же это могло значить, но так ни к чему и не пришли. Вот и решил я у вас спросить, а то мы поспорили на десять рублей, чей вариант вернее. Может, скажете?
– И какие же варианты были? – с интересом спросил я.
– Ну, "ударить" уже не катит, – уверенно стал рассуждать он, снова вставив измененное словечко из будущего. – Может "уронить"? Нет? "Кинуть"? А что же?
Я сидел и с улыбкой смотрел на жаждущего откровения Мендельсона. Он беспрестанно поправлял сползающие с носа очки и как преданный щенок заглядывал мне в глаза. И тогда я объяснил ему значение этой фразы одним емким словом, прошедшим сквозь века, у которого не может быть иного толкования. Мендельсон задумался, усваивая новый смысл, а затем высказался многозначительно:
– Да, это тогда все объясняет. Действительно получилось смешно.
Он поднялся со стула, расправил плечи.
– Пойду, Сергей Сергеичу расскажу, посмеемся вместе.
– И кто червонец выиграл? – с усмешкой спросил я.
– Выходит что никто. Ничья, – искренне огорчился Мендельсон. – Ладно, поеду я. До свидания, Василий Иванович.
Мы пожали друг другу руки и юрист ушел.
На следующий день я встретился в здании НИОКРа с Поповым. Под исследовательский отдел мы выделили как раз то здание с гнилыми полами. Полы постелили досками заново, само здание подремонтировали, облагородили. Прилегающую территорию обнесли забором.
– Ну, что, Сергей Сергеич, как у нас проходит внедрение в производство наших изобретений? – поинтересовался я делами, после того, как мы прошли к нему в кабинет. – Слышал "молния" тяжело дается?
Попов огорченно махнул рукой.
– Вообще не дается. Не понимаю, как англичане ее вообще сделали фабричным способом? Вручную мы, конечно, изготовили несколько штук и отдали их на патентование, но вот как к станкам ее приладить – ума не приложу. Мы с Валентином каждый день различные варианты обдумываем.
– Жаль, – поддержал я разочарование Попова. И попытался ему подсказать, что сам читал когда-то. – Я слышал, что англичане эту застежку из широкой проволоки делали.
– Думали уже, – выдохнул Попов. – Это будет самым лучшим вариантом производства. Но, мы пока не можем даже представить, как это будет происходить. Как будет происходить насечка проволоки и обжим ее на ткани…. Как бегунок изготовить, тоже вопрос. Хотя, его-то можно и вручную собирать. Сложно все.
– А с бабочкой и кнопкой как дела?
Тут Попов повеселел.
– С бабочкой просто. Ничего сложного там нет, только пришлось долго искать металл с нужными характеристиками. Рубить бабочку будем на простом прессе, а потом гнуть вручную….
– Это как вручную? Молотком что ли? – удивился я.
– Скажете тоже, – возмутился Попов. – Придумали приспособу уже, заказали с десяток на изготовление. Так что через месяц, самое большее через два, можно будет приступать к выпуску. Только новый пресс привезти и установить, да персонал набрать. В будущем будем думать, как максимально облегчить производство.
Я покивал головой соглашаясь. В идеале было бы, чтобы производство зажима было полностью автоматизированным, но, увы, в эту эпоху это было невозможно. Еще нельзя было избавиться от ручного труда.
– Надо бы рекламу сделать, – высказал я мысль вслух, памятуя как нехотя у нас поначалу покупали канцелярскую кнопку.
– Уже, – похвастался вдруг Попов и достал из ящика стола свежий номер журнала "Вокруг света". Открыл на нужной странице. – Вот, полюбуйтесь. А еще мы образцы по различным учреждениям отправили. Уже, между прочим, канцелярии проявляют интерес, желают купить оптом чтобы подешевле вышло.
– А уже есть что продавать?
– Немного. Посадили одного человека заниматься сборкой – отрабатывать процесс. Себестоимость, правда, пока высока, но как только дело наладится, вырастут объемы, то и себестоимость существенно снизится.
– На сколько снизится? – поинтересовался я.
– До одной копейки. А продавать можно по три копейки за штуку.
Я недовольно покачал головой. При такой отпускной цен прибыль, конечно, обещала быть хорошей, но этого было мало. Рынок для данного изделия сейчас был пуст и потому необходимо было снимать сливки.
– Надо отпускать по пять копеек, Сергей Сергеич, – произнес я, пристально глядя на генерального. Попов справедливо возмутился:
– Что вы, Василий Иванович, это очень дорого! Если мы будем продавать по пять копеек за штуку, то тогда простые люди будут покупать ее за пятнадцать! А это немыслимо!
– Знаю, Сергей Сергеич, знаю что дорого. Но пока не мы не насытим рынок, и пока у нас нет конкурентов, мы будем продавать бабочку по пять копеек. Нам нужен быстрый доход. Поначалу будем брать его высокой стоимостью за изделие, а потом большим объемом производства и выплатами с лицензии.
Было видно, что Попов со мной не согласен. Он готов был отстаивать свою точку зрения, и уже было открыл рот, чтобы мне возразить, но я его опередил:
– Мы уже обсудили это с Козинцевым. Сергей Сергеич, пойми – нам просто необходимо как можно быстрее оборачивать деньги. Мы не можем долго топтаться на одном месте, надо будет как можно быстрее вводить в производство другие изобретения, а для этого как раз и нужен быстрый доход. Этот прием в науке продаж называется периодом "снятия сливок". Именно в этот момент и должны будут отбиваться все наши вложения на исследования и организацию производства. Так что, не надо спорить, Сергей Сергеич, бабочка на этом этапе должна стоить пять копеек.
